Читаем без скачивания Испания. История страны - Хуан Лалагуна

Каталонские парламентарии, промышленная и торговая буржуазия Барселоны и Региональная лига Прата были одинаково напуганы возможностью революции, так что всех их можно было легко привлечь на свою сторону, пообещав те или иные значимые должности. Камбьо, лидер каталанистов в Мадриде, настаивал на политической реформе и согласился подписать «секретный пакт», по которому (согласно Джеральду Бренану) Кастилия становилась экономическим данником Каталонии, тогда как Каталония оставалась политическим данником Кастилии. Этот пакт был воспринят как провал Лиги и питал республиканский радикализм, который утвердился в политике Каталонии в 1930-х годах. В последующие пять лет центральному правительству приходилось учитывать не только позицию армии, но и мнение Каталонии, пока политический истеблишмент пытался возродить хотя бы видимость монархически-парламентского правления.

Армия и каталонская буржуазия с ее экономическими интересами и политическими устремлениями нашли общий язык, однако это не означало, что порядок удалось навести по всей стране. Лидеры старого режима (Маура, Романорес, Камбьо), даже при поддержке короны и армии, не могли сформировать жизнеспособное правительство. Тем временем реформисты и радикальные республиканцы, социалисты и рабочие кружки отказывались подчиняться альянсу консервативных интересов и политиков-реставраторов, пренебрегающему конституцией. Воинственность рабочих нарастала, ведь условия жизни ухудшались, а заработная плата сокращалась из-за послевоенной рецессии, охватившей все районы страны. Рабочие объединялись в профсоюзы, особенно их привлекала Национальная конфедерация труда, которая к 1919 году имела 700 000 членов, более чем втрое превосходя численностью второй по значимости профсоюз, ряды которого также возросли втрое. Именно тогда социализм начал завоевывать сторонников среди сельскохозяйственных рабочих юга, которые прежде хранили верность анархо-синдикализму.

«МУТНЫЕ ГОДЫ» (1917-1923) И АФРИКАНСКИЕ БЕДЫ

Годы после 1917-го — один из наиболее конфликтных периодов в истории Испании. Этот конфликт охватил всю страну, и сравнить его можно разве что с гражданской войной 1930-х годов. Политическая власть в Мадриде ослабла из-за череды кризисов. В Андалусии крестьяне восстали против крупных землевладельцев и захватывали их земли; это так называемое «большевистское трехлетие» (1918-1921). В Барселоне в 1919 году забастовка работников «Канадьенсе» (канадской электрической компании в Каталонии) ознаменовала четыре года политического террора с 700 жертв, среди которых были премьер-министр Дато и Сальвадор Сега, умеренный профсоюзный лидер, пытавшийся утихомирить наиболее жестоких каталонских анархистов. Улицы Барселоны стали театром военных действий между профсоюзами и отрядами федерации работодателей, между бастующими и штрейкбрехерами.

Даже армия не могла восстановить закон и порядок, поскольку вела чрезвычайно дорогостоящую и непопулярную войну против племен рифов. Испания приняла протекторат над Марокко от Британии в 1912 году, чтобы помешать Франции захватить все побережье. С самого начала общественное мнение было против этого «колониального авантюризма», который истощал казну и отбирал жизни испанских солдат, что гибли во имя личных интересов ряда политиков и амбиций высших военных чинов. В самый разгар внутренних столкновений, всего через 23 года после уничтожения испанского флота в тщетной попытке спасти империю, пришла весть о военной катастрофе, которая потрясла нацию. Двадцать первого июля 1921 года генерал Сильвестре, его штаб и около 14 000 солдат погибли при Аннуале во время панического бегства от уступавших им численностью мавританских племен под командованием Абд аль-Кри-ма. Почти 7000 солдат ожидала та же участь, когда мавританцы окружили крепость Монте-Арруит. Город Мелилья единственный удалось спасти от разрушения. Легко представить, насколько элита страны погрязла во взаимных обвинениях, перекладывая друг на друга ответственность за крах армии и Испании в целом.

Дон Мигель Примо де Ривера: «железный врач»

Общественное мнение требовало тщательного расследования обстоятельств катастрофы, угрожавшей погубить не только армию, но и саму корону; отовсюду сыпались обвинения в коррупции, дурном управлении и фаворитизме. Тринадцатого сентября генерал-капитан Каталонии дон Мигель Примо де Ривера, при полной поддержке каталонской буржуазии и с согласия Альфонсо XIII, объявил себя главой «военного директората», готового спасти страну от «махинаций продажных политиков». Мнимая стабильность реставрации рухнула, как карточный домик, и никто не осмелился подать голоса в его защиту. Символично, что дон Мигель засвидетельствовал гибель системы, которую помог ввести в декабре 1874 года его дядя дон Фернандо, капитан-генерал Новой Кастилии.

Страна, включая старую политическую элиту, вероятно, вздохнула с облегчением, ибо сложно было вообразить, что дела могут пойти хуже, чем в прежние годы (1902-1923, тридцать три кабинета). От Примо де Риверы ждали авторитарного руководства, необходимого для восстановления порядка и возврата Испании на путь прогресса. Желание видеть во главе государства сильную личность, «железного врача», который искоренит политическую фракционность и экономическую корысть, витало в воздухе с времени сокрушительной катастрофы 1898 года. Дон Мигель был смел и независим в суждениях, отличался прямотой и рыцарским духом, что располагало к нему людей. Даже его ночные похождения многим пришлись по душе, люди поговаривали, что и сами не прочь поразвлечься, будь у них власть и положение их кумира.

Первые годы его правления были вполне успешными. Экономический подъем 1920-х годов принес относительное процветание и промышленный рост, который помог восстановить финансовое положение государства и даже провести кое-какие общественные работы. При участии иностранного капитала основывались крупные компании, напоминая о прежних десятилетиях монополизма и иностранного господства в ведущих отраслях производства — производстве электроэнергии, городском строительстве и добыче полезных ископаемых. Социальный климат также сильно улучшился. Несмотря на рекордный рост численности населения и рекордные темпы миграции из сельской местности, условия проживания рабочих становились лучше. Примо де Ривера восстановил ряд социальных законов последних лет реставрации, чтобы уговорить профсоюз социалистов заключить «общественный договор», преследуя в то же время по всей строгости закона анархо-синдикалистов. Лидер социалистического профсоюза Ларго Кабальеро сотрудничал с диктатором при учреждении обязательного арбитражного совета и паритетных комитетов.

Сотрудничество социалистов с «государством интервентов» Примо де Риверы стало возможным, когда наиболее воинственно настроенные члены движения в 1922 году откололись, чтобы организовать коммунистическую партию, которая опиралась на промышленный Север и Левант. Профсоюз социалистов также рассорился с Национальной федерацией рабочих (1920). Сотрудничество Ларго Кабальеро с властью привело к обвинениям в предательстве со стороны НФР и сделало невозможным какое-либо сотрудничество двух основных профсоюзов в будущем. Что неудивительно, поскольку НФР считала, что социалистический профсоюз недостойными методами пытается расширить свое влияние среди рабочих. В любом случае, «социальная хирургия» дона Мигеля, как и большинство его несмелых и непродуманных политических и экономических реформ, носила локальный характер: социальное законодательство не распространялось на сельскую местность, а гораздо более важные проблемы полностью упустили из вида.

Бесполезность и претенциозность «силового решения» проблем власти начали проявляться в 1926 году. Без значительных структурных изменений в государственной политике, без реорганизации бюджета общественные работы, которым увлекся Примо де Ривера, вызвали брожение в народе, глубоко погрязшем в долгах. Никакие регулирующие органы в основных отраслях промышленности не могли разрешить противоречие между целями и средствами. Политика замещения импорта и национализация бензозаправок в 1927 году отпугнули иностранный капитал, который начал покидать страну. Жесточайшая девальвация песеты способствовала инфляции и привела к безработице и общему ухудшению стандартов жизни. Число забастовок и демонстраций вновь начало расти. В 1929 году социалистический профсоюз отказался сотрудничать с властями.

Непрофессионализм дона Мигеля, его хаотичная личная жизнь и властные и деспотичные манеры не добавляли ему популярности, а старые друзья постепенно отворачивались. Политические лидеры периода реставрации начали возмущаться своим изгнанием из политики. Каталонские консерваторы, которые помогли Примо де Ривере прийти к власти, сильно разочаровались, когда диктатор распустил в 1924 году Манкомунитат (автономное правительство) и запретил использовать каталонский флаг, говорить на каталанском языке и танцевать сардану. Он также восстановил против себя интеллектуалов и университетские общественные организации. Последней каплей стало то, что «железный врач», слишком самонадеянный после победы в войне с Марокко над Абд-аль-Кримом в Алюсемасе в 1926 году, решил реформировать артиллерийские подразделения и осмелился покуситься на «гармонию военной семьи». 26 января 1930 года, не посоветовавшись с королем, он обратился за поддержкой напрямую к генералам, но получил холодный и равнодушный ответ. 30 января он подал королю прошение об отставке, и Альфонсо XIII с радостью согласился, поскольку опасался, что ветер недовольства эксцентричным и высокомерным диктатором заодно сдует и монархию. Дон Мигель уехал в Париж, где и умер несколько месяцев спустя, как говорят, от горя. Парадоры, гостиницы в исторических зданиях, разбросанные в живописнейших местах по всей Испании — наследие Примо де Риверы. До настоящего времени старшее поколение вспоминает его с ностальгией как единственного правителя, который заставил поезда в Испании ходить по расписанию.