Читаем без скачивания Бегство герцогини - Патриция Оливер

Эти размышления были прерваны, когда леди Хаддерсфилд неожиданно сильно двинула его локтем под ребра.

— А вот и она сама собственной персоной, эта хитрюга! — воскликнула леди Хаддерсфилд. — И кто бы мог подумать, что наша мисс Беннет окажется такой важной птицей? Теперь-то она ведет себя совсем по-другому, конечно! Ох и отбрила она меня две недели тому назад, когда я случайно встретилась с ней у Хатчарда. Притворилась, что не заметила меня, вот так! И не приняла, когда я пришла нанести ей визит на следующее утро. Все вежливые люди делают друг другу визиты, если встречаются в городе. Я хотела просто пожелать ей счастья. Она ведь в июне выходит замуж на маркиза.

Джек ухватил только фрагменты ее гневной тирады. При первом упоминании имени Джорджины он обвел толпу горящим взором и теперь стоял, глядя на блестящий фаэтон, медленной катившийся по дорожке в их направлении.

Но не роскошная карета привлекла его внимание, не пара великолепных гнедых и не впечатляющей внешности джентльмен, небрежно развалившийся на сиденье рядом с кучером.

Глаза Джека были устремлены на золотоволосую красавицу, которая держала в руках поводья, легко управляя лошадьми и не глядя на прогуливающихся джентльменов, которые бросали на нее восхищенные взгляды.

Казалось, Джек стоял и молча смотрел на это видение в элегантной открытой карете целую вечность.

На красавице было изумительное зеленое муслиновое платье, и широкополая шляпа очень шла ей к лицу, которое он так старался забыть все эти восемь месяцев.

Слава Богу, она не увидела его, подумал он, сожалея о своем неосторожном поведении.

Он оторвал свой взгляд от проехавшего мимо фаэтона и повернулся снова к дамам, ища предлог, чтобы извиниться и уйти.

Это неожиданное появление сбежавшей герцогини решительно повлияло на то, что Джек захотел немедленно найти способ выяснить их отношения. Даже если это будет означать, что он потеряет ее навсегда.

Глава 10 Cон в летнюю ночь

После того, как ландо покинуло Гайд-Парк, Джорджина правила норовистыми гнедыми, проезжая по заполненным улицам, словно в тумане. Она едва не налетела на ярко-желтое тильбюри, переезжавшее дорогу, и напугала двух пожилых леди на углу, где старушки остановились, чтобы отдохнуть.

Все-таки она была права. Джек действительно здесь, в Лондоне.

Но Джорджина была не готова к такому удару, увидев его неожиданно снова. Все, что она могла сделать, это попытаться сохранять спокойствие, когда ее случайный взгляд вдруг упал на его высокую широкоплечую фигуру. Джек беседовал с миссис Хаддерсфилд и ее дочерью.

— Может быть я возьму поводья, дорогая? — заботливо предложил маркиз, возвращая Джорджину к реальности. — Ты правишь очень опасно, должен тебе сказать. И ты не должна переутомляться, потому что вечером мы идем на бал к леди Честертон. Она, кажется, собирается объявить о помолвке своей дочери с молодым Уэлдоном. Старший сын графа Дэнфорта, ты знаешь. Мы встретили его недавно на вечере у леди Джерси.

Джорджина вздохнула. Она немного успокоилась и, передав Берти поводья, откинулась на мягкую кожаную спинку сиденья, довольная тем, что можно почти не слушать его разглагольствования о светских вечерах. Рядом с Берти можно было не заботиться ни о чем.

Казалось, что Берти не требовал от нее ничего, лишь бы она все время находилась у него под боком.

Никогда, за все эти годы, что она его знала, маркиз не возбуждал в ней такую же бурю эмоций, как единственный взгляд на широкие плечи Джека Хемптона.

И туманное ощущение дежавю охватило ее. Как и Джордж Беннет до него, ее новый будущий муж видел в ней только драгоценную куклу, которая могла разбиться на тысячи осколков при малейшем неосторожном движении. Он был очень заботливый, ласковый и совершенно нетребовательный. По крайней мере, Джорджина должна быть ему благодарна. И она часто почему-то считала себя виноватой.

День свадьбы приближался. Но маркиз не выказывал никаких знаков нетерпения, обычных для жениха. И у Джорджины появилось сомнение. Действительно ли он жаждет поскорее обвенчаться? Конечно, в пятьдесят два года у маркиза могли быть тревожные мысли по поводу того, как изменится его спокойная размеренная жизнь, если он возьмет себе молодую жену.

Какое счастье, что Джек ее не видел, подумала она.

Ландо остановилось у дверей дома, и маркиз бросил поводья груму.

Джорджине требовалось время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем она будет готова посмотреть Джеку Хемптону прямо в лицо после стольких месяцев разлуки.

Разумеется, она с ним еще не раз случайно встретится! Совершенно неправдоподобно, чтобы этот красавец-мужчина, внук лорда Хатерлея, мог долго скрываться от взволнованных мамаш, озабоченных тем, как бы устроить своих дочерей уже под конец сезона.

Джорджина позволила Берти помочь ей выйти из кареты и прошла в холл. Надо было бы пригласить Берти выпить чашечку чая в гостиной…

Но у Джорджины не было желания и сил разыгрывать этот спектакль, когда она находилась в таком возбужденном состоянии.

— Ты был совершенно прав, Берт, — пробормотала она, повернувшись к своему жениху, который в это время подавал дворецкому свою высокую касторовую шляпу и трость. — Мне надо отдохнуть, если я хочу быть в форме на балу сегодня вечером.

Ей было немного стыдно за то, что она обманывает маркиза.

Он только взглянул на нее и слегка улыбнулся. А его серые глаза оставались серьезными. У Джорджины было смутное чувство, что он ей не поверил. Но как истинный джентльмен он тут же покинул ее без возражений.

Оказавшись в своей комнате, она не думала отдыхать. Первым делом Джорджина стащила со своего пальца, как всегда, когда она оставалась одна, тяжелое кольцо в изумрудом. Но, кладя кольцо в шкатулку, Джорджина подумала, что оно почему-то тяжелее, чем обычно. Конечно, это полный абсурд — и она это знала. Должно быть, это впечатление просто результат ее возбужденных нервов. Случайная встреча с Джеком Хемптоном подействовала на нее гораздо сильнее, чем она предполагала.

«Что он делает в Лондоне?» — размышляла Джорджина, пока Морган расстегивала пуговицы на зеленом муслиновом платье и помогала хозяйке переодеться в голубое шелковое, ее любимое.

— Принести вам чай, миледи? — спросила Морган, когда Джорджина села на диван у высокого французского окна, выходящего в сад. — Если вы позволите сказать, миледи, мне кажется, вам нужно что-нибудь покрепче. Вы очень бледная.

Джорджина улыбнулась. Морган была ее горничной давно, еще со школьных лет Джорджины, и говорила то, что думала, если считала необходимым.