Читаем без скачивания Братья. История масонства в России - Наргиз Асадова

Вернуться к работе Баженов смог лишь после смерти Екатерины и воцарения Павла. Тот назначил его вице-президентом Академии художеств и поручил спроектировать здание Михайловского дворца. Архитектор вновь принялся за работу, но закончить ее снова не смел — на этот раз причиной стала болезнь, от которой Баженов скончался в возрасте 61 года.

Н. АСАДОВА: Ну что? Это был портрет Василия Ивановича Баженова. Это, скажем так, то, что мы знаем о нем из книжек, И этот портрет совершенно не затрагивает масонскую часть его жизни. А вообще, когда он стал масоном?

Л. МАЦИХ: Ну, дело не только в масонской стороне его жизни. Дело в том, что в этом портрете — портрет хорош, но он совершенно не говорит о внутренней жизни великого архитектора, великого зодчего и ничего не объясняет, так сказать, о внутренних метаморфозах Василия Ивановича.

Н. АСАДОВА: Кстати, извините, я вас перебью, просто в этом портрете прозвучал ответ на вопрос нашей викторины, которую мы как раз перед каждой передачей выкладываем на сайт. И, действительно, мы спрашивали вас, какое из зданий предложенных, построил Баженов. И, естественно, это был Пашков дом.

И те, кто ответили правильно на наш вопрос, вернее, 5 правильно ответивших слушателей получают книгу Рудольфа Баландина «Тайные общества русских революционеров». Ну, я не буду сейчас тратить время, перечислять всех этих людей — вы можете найти свои имена на сайте, и ждите, вы обязательно получите эту книгу. Продолжаем про Баженова.

Л. МАЦИХ: Да, я поздравляю победителей викторины. Ну, дело в том, что, ведь, Василий Иванович Баженов — он же ведь был человеком совершенно способностей выдающихся, и он это отлично осознавал. Он стал стипендиатом, как тогда говорили, пенсионером, от слова пансион, стипендия, грант — пенсионером Русской академии художеств, и поехал в Италию и во Францию. Он везде оставлял о себе самое благоприятное впечатление.

Он вполне мог остаться в Италии, во Флоренции, в Риме, в Падуе. Он мог остаться в Париже. Ну по нынешним временам это звучит вообще невероятно: человек, получивший такие предложения, возвращается в Россию. Но он любил отчизну, во-первых. Во-вторых, он считал своим долгом родине служить.

Он вступил в масонскую ложу еще во Франции, в ложу «Aux Trois Etoiles», «К трем Звездам», а потом в России он вступил — это, кстати, одно не противоречило другому отнюдь — в ложу Елагинской системы, «Ложу девяти муз», и масоном он был замечательным. Все, что он делал, он делал с пылом своего сердца, полностью вкладываясь в это дело.

Он был великолепным рисовальщиком, прекрасным архитектором, отличным скульптором. И у него в отличие от большинства архитекторов, у него были идеи. Но эти идеи были…

Н. АСАДОВА: Так, хорошо приложили всех архитекторов.

Л. МАЦИХ: Ну. я так, представляю себе. У него эти идеи не сводились просто к некоторым рисованным конструкциям. Он полагал, что архитектура — это не просто часть пейзажа.

Н. АСАДОВА: А послание в камне.

Л. МАЦИХ: Да, это послание в камне. Это, вот, застывшая музыка, как потом сказал Гете, тоже, кстати, из масонов, и это некоторое такое послание, которое нынешнее поколение адресует грядущим. Он очень высоко ставил архитектуру, и поэтому он не разменивался на мелочи. Он делал только вещи, которые могли составить славу ему, и он непременно хотел что-то сказать. То есть в его творениях всегда был некоторый скрытый смысл.

Н. АСАДОВА: Вы знаете, нам тут пришел на SMS вопрос такой замечательный: «Расскажите, пожалуйста, о символике церкви в Быково. Правда ли, что РПЦ это здание невзлюбила? Екатерина из Москвы». Я, вот, открыла сейчас фотографию этого здания. И, действительно, Баженов построил эту церковь в 1789 году.

Л. МАЦИХ: Да, церковь в Быково. Екатерина из Петербурга, которая была Екатерина Великая, к этой церкви относилась лучше, чем наша слушательница Екатерина из Москвы, и к этой церкви относилась вполне с благоговением. Вообще, Баженов был любимцем Екатерины. Она называла его «Васенькой», прощала ему некоторые его профессиональные слабости, главной из которых было то, что он совершенно не умел укладываться в смету. Он был человек увлекающийся, он был человеком идеи. Если он видел перед собой увлекающий его замысел, всегда грандиозный, то этот замысел имел вид саморазвертывающейся идеи, и он захватывал Баженова целиком. В этом смысле он не имел считать и не считал нужным придерживаться смет. И, например, канцлер Безбородко рвал на себе просто волосы на парике, когда он слышал, как Баженов докладывал о том, как идет то или иное строительство. Но Екатерина снисходительно к нему относилась. Ко всем его творениям велика государыня относилась покровительственно, поскольку она усматривала в них те самые послания.

Как-то Баженов, разгорячившись на диспуте в масонской ложе, сказал: «Если бы нам нечего было сказать потомкам, мы бы творили, изготавливая наши произведения из сливочного масла. Но оно не стойко, поэтому мы творим в камне. Это должно быть посланиями на века». Вот, вы задумайтесь над этими словами. Он полагал, что его творения простоят десятилетия, столетия. И будут расшифрованы как некие символы, как некие иероглифы его далекими потомками. Это его очень отличало от большинства архитекторов, которые рассматривали свои творения как чисто функциональные вещи.

Н. АСАДОВА: +7 985 970-45-45 — это телефон для SMS, для ваших вопросов, для ваших реплик. А вопросы типа «Сколько братьев в Госдуме» не задавать — мы говорим о екатерининской эпохе, в частности, о масонах и архитектуре, и о великом русском зодчем Василии Ивановиче Баженове. Вот, на эту тему задавайте вопросы, пожалуйста, мы с удовольствием ответим. Я бы хотела спросить вот о чем: какой был самый амбициозный проект, а который взялся Баженов?

Л. МАЦИХ: Ну, надо отличать некоторые периоды его жизни. Когда он жил заграницей, в Италии, во Франции, там были одни амбициозные проекты, которые он, кстати, блестяще выполнял, и Шарль де Вайи придворный архитектор предложил ему остаться. Он сделал проект дома инвалидов в Париже. Этот проект взял первый приз. Это ли не амбициозный проект?

Н. АСАДОВА: А так по этом проекту был построен?

Л. МАЦИХ: Нет, нет. Он был сооружен потом, но, во всяком случае, этот проект был принят к рассмотрению. И он очень хорошо знал итальянскую, французскую архитектуру. Он перевел на русский язык 10 томов великого римского архитектора Витрувия. То есть он был человеком великолепно образованным, а, кстати, из самых простых — вот кто был настоящий масон. Он воплощал масонскую идею равенства, то есть человек из совершенно низкого, как тогда говорили, «подлого» сословия достиг невероятных высот не только в социальном статусе, но и в образованности

Что касается России, самым амбициозным его проектом, конечно, была идея переделать Кремль. Идея была Екатерины, и без ее высочайшего повеления и без выделения денег из бюджета, ничего бы не сдвинулось с места. Но Баженов придал этому проекту совершенно своеобразные формы. Он разработал поистине грандиозное творение, которое, может быть, это парадоксально прозвучит, к счастью, не осуществилось.

Н. АСАДОВА: А почему Екатерина вообще решила переделать Кремль? Зачем ей это надо было?

Л. МАЦИХ: Целый комплекс был причин, которые ее к этому подвигали. Во-первых, она жила в Питере, она была немка, протестантка, ей важно было показать свое благоволение православным твердыням, Москве как главному православному центру, и всем паломникам, которые, как тогда говорили, приседали к православным святым, то есть ходили на поклонение. И она решила переделать Москву, ну, скажем так, в европейском, питерском духе. Идея была переделать Кремль как средневековую крепость, придать ему вид современного на тот период города, конца XVIII века. Она высказала некоторые общие соображения, а Баженов придал ему характер грандиозного великолепного проекта. То, что он разработал, должно было бы радикальным образом изменить не только вид Кремля, но и всей Москвы и, может быть, всей России.

То есть стены предлагалось снести, некоторые монастыри, которые тогда были в Кремле, тоже. Правда, колокольня Иван Великий и соборы должны были устоять, но вокруг них так организовывалось пространство, что они буквально терялись на фоне гигантского, абсолютно грандиозного циклопического большого кремлевского дворца. На фоне его цоколя все остальные строения казались, ну, как булавочные иголки или как спички.