Читаем без скачивания Балансовая служба - Андрей Егоров

Людочка встретила Митрохина без особого энтузиазма. Отношения у них были сугубо практичные. Он снимал секретарше квартиру, а она одаривала его за это своей благосклонностью. Впрочем, делала это, признался себе Митрохин, всегда без энтузиазма. Словно ее кто-то заставлял. Пламя страсти в ней не пылало. В ней вообще мало что пылало. Пламенем интеллекта девушка тоже не отличалась. Иван Васильевич же относился к девушке с искренней нежностью и когда-то подумывал даже о том, чтобы на ней жениться, но после нескольких эпизодов убедился в ее абсолютной тупости и меркантильности и разочаровался. Теперь холодная Людочкина красота привлекала его в очень редкие моменты. В остальных случаях Митрохин предпочитал иметь дело со жрицами любви из проверенной и надежной службы эскорта.

– Боже, ну у тебя и видок… – брезгливо оглядывая своего благодетеля, сообщила Людочка.

– Меня похитили! – выдавил Митрохин.

Девушка кивнула, не проявив ни тени сочувствия. Даже не удивилась. Поскольку похищения с целью вымогательства с ним случались совсем не часто, Иван Васильевич решил обидеться. Не замечая его настроения, Людочка заявила:

– В холодильнике пусто. Если хочешь, я схожу куплю чего-нибудь.

– Мяса купи, – распорядился Митрохин, – и йогурта фруктового.

Людочка протянула ладошку.

– Ты что, озверела?! Не видишь, я прямо оттуда. У меня денег ни копейки. Меня даже водила бесплатно вез. Ждет внизу. Ему, кстати, тоже заплати.

На гладком личике девушки отразилось разочарование.

– Да я отдам тебе! – взорвался Митрохин. – Вот дура, в самом деле! Я в тебя сколько денег вбухал?!

– А ты не ругайся, – обиделась Людочка, – ты, между прочим, у меня в гостях.

– В гостях?! А за квартиру кто платит?! Пушкин?!

– Фи, ну и мужчина, попрекать женщину копейкой, – девушка встряхнула волосами, но пошла в комнату одеваться.

– Ну вообще все оборзели, – Митрохин покачал головой, подошел к зеркалу, вглядываясь в свое изображение. Из зеркала на него смотрел полный мужчина под сорок, еще крепкий и привлекательный, но уже начавший сдавать. Сказывался разгульный образ жизни, да и недельное заключение на хлебе и воде не прошло для банкира даром.

Темные круги под глазами, набрякшие веки, недельная щетина. Митрохин пригладил темные волосы, провел ладонью по вискам. За неделю появилось несколько седых волос. Решил пока их не выдергивать – так благороднее.

– Слышь, ты идешь или не идешь? – крикнул в сторону спальни.

– Я же должна привести себя в порядок, – откликнулась Людочка.

– Есть хочу, – тихо сказал Митрохин, протопал на кухню и распахнул холодильник.

Людочка не обманула. Есть и вправду было совсем нечего. Иван Васильевич нашел два яйца и луковицу. Выпил их и закусил луком, отчего из глаз тут же полились слезы. Он услышал в прихожей шорох, обернулся. Девушка надевала шубку.

– Ты что, плачешь?

– Плачу?! – удивился Митрохин. – А! Слезы!

Да нет, это лук… Слушай, милая, ты давай поскорее, а? А то я от голода копыта отброшу. Ты не обижайся на меня. Ты же знаешь, страшнее голодного мужчины только лев, которому наступили на хвост.

– Ладно, так и быть, позабочусь о тебе, Митрохин, – Людочка запахнула шубку и повернула замок входной двери, – надеюсь, ты о моей доброте не забудешь…

– Я никогда ничего не забываю, – успокоил девушку банкир и снова откусил луковицу, – ну иди уже… Не томи голодного льва…

Он наблюдал в окно, как она вышла из подъезда, прошла мимо припаркованной возле газетного киоска «Волги», перебежала дорогу и быстро пошла вдоль домов, мимо раскоряченных черных тополей. Ему отчего-то снова стало не по себе. Засосало под ложечкой и захотелось всосать что-нибудь спиртсодержащее, чтобы избавиться от страха.

«Интересно, есть в этом доме что-нибудь выпить», – подумал Митрохин.

Осмотр шкафов ничего не дал. В прихожей, за подзеркальником он обнаружил ополовиненную бутылку шампанского. Это навело его на некоторые грустные размышления. Не иначе Людмила завела себе ухажера. Бутылку, надо думать, собиралась выбросить, но не успела и сунула за подзеркальник. Все бабы одинаковые! Митрохин приложился к бутылке, подошел к окну и едва не вскрикнул.

Люд очка беседовала с балансировщиками. Двести тридцать седьмой и Тринадцатый о чем-то расспрашивали девушку. А она деловито отвечала с улыбочкой, потом повернулась и показала пальцем на окно квартиры. Иван Васильевич едва успел отпрыгнуть.

– Вот ведь! – выдавил он и ринулся на лестницу. Бутылку из рук не выпустил. Держал ее, как утопающий спасательный круг. – Проклятье! Даже ванну принять не успел!

Надеяться оставалось только на то, что с Джоном Смитом произойдет нечто из рук вон выходящее, и ему снова улыбнется удача.

На лестнице Иван Васильевич столкнулся с соседкой. Тетка охнула и отшатнулась. Еще бы не испугаться. Видок у него сейчас не самый представительный. Грязный, порванный пиджак, рубашка не первой свежести. И несет от него, наверное, порядком, как от помойного ведра.

– У-у-у! – зачем-то закричал на нее Митрохин и ринулся вверх по лестнице, прыгая сразу через несколько ступенек. На последнем этаже уперся в металлическую решетку. Рванул на себя. Не заперта. Полез по железной лестнице, толкнул крышку люка, ведущего на крышу. Упал на мокрый от дождя рубероид. Пополз по-пластунски. Вскочил на ноги и помчался, быстро перебирая ногами. Лишь бы во втором подъезде было открыто. Крышка люка. Спустился по металлической лестнице. Несколько ступенек. Железная решетка. Заперто. Все оборвалось. Митрохин заметался в узком пространстве между железной лестницей и решеткой, не зная, что предпринять. Потом в отчаянии разбежался и ударился в решетку. Бесполезно. Снаружи навешен амбарный замок. Помял его в кулаке. Не сломать! Сколько времени потребуется Двести тридцать седьмому и Тринадцатому, чтобы его обнаружить?! Минут десять. Не больше. Недолго думая, Иван Васильевич полез обратно на крышу. Побежал по краю, заглядывая вниз. Сигануть с высоты семнадцатого этажа – безумие. Митрохин услышал, как звенит железная лестница первого подъезда. По ней уже взбирались балансировщики. Он рухнул на живот, чувствуя, что сейчас попросту рехнется от сковавшего все его существо ужаса, и перевалился через край. Приземлился на крышу балкона семнадцатого этажа и застыл, стараясь не шевелиться. Смотреть по сторонам было жутко до невозможности. От пропасти его отделял низкий железный бортик. Вверху послышалось знакомое сопение и топот шагов. Балансировщики пробежали мимо. Митрохин ощутил краткое облегчение и снова – страх! А ну как обнаружат его здесь, на этакой верхотуре. И скинут вниз… Хлопнула крышка люка. Банкир взвился пружиной, подпрыгнул, вцепился в край крыши (и откуда только силы взялись!), подтянулся, совсем как в старые времена, когда был еще молодой и спортивный. Нет, ложь, никогда он не был спортивным. Вот и сейчас – сердце заколотилось, отозвалось болью. Не берег здоровье. Жил на полную катушку. Забросил одну ногу. Далось непросто. Вытянул тело. Легкие уже буквально взрывались, а сердце колотилось о грудную клетку так, что, казалось, еще немного – и выскочит из груди. Пот застилал глаза. Стирая его ладонью на ходу, Митрохин ринулся к люку первого подъезда.