Читаем без скачивания Человек, которого я убил - Николай Зорин

– Тут на первом этаже выбито окно, – тревожно прошептал он.

– Да, – согласилась Полина, поднимаясь на крыльцо, – у него нет ключей. – Она вытащила из кармана связку и подала Виктору. – Скорее!

– Странно, что такой дом не на сигнализации, – проговорил он, открывая дверь.

– У него плохая репутация, и, думаю, местные жители об этом знают. Вряд ли кому-нибудь захочется залезть в такой дом.

Они вошли, пересекли холл и стали быстро подниматься по лестнице. Их шаги в тишине дома раздавались оглушительно громко.

– Он нас слышит и в любой момент может выстрелить, – прошептала Полина, хотя шептать при таком грохоте не имело никакого смысла.

– И поделом! – огрызнулся Виктор, но у самой цели вдруг резко отстранил Полину, ворвался в комнату и захлопнул дверь перед ее носом.

Она услышала вскрик Семенова, крайне нецензурное восклицание своего помощника и затем стук упавшего на пол пистолета.

– Можешь войти! – прокричал ей Виктор, тяжело дыша – видно, все еще удерживал Семенова.

Потом они долго приводили неудачливого самоубийцу в чувство, отпаивали его же коньяком, который он захватил с собой, уговаривали успокоиться, объясняли, что он пока еще на этом свете и все самое страшное для него позади. С последним аргументом Иван Алексеевич категорически не согласился.

– Самое страшное для меня только начинается, – сердито пробормотал он, и тогда они поняли, что цели достигли: Семенов пришел в себя, вполне осознает реальное положение вещей и с ним можно теперь говорить.

– Год назад Данилов зашел ко мне в агентство, – начал рассказывать Иван Алексеевич, сделав большой глоток коньяку из бутылки. Чиркнула зажигалка, воздух запах дымом – Семенов закурил. Полина поморщилась, но ничего не сказала, Виктор поднялся и открыл окно. – Простите, – запоздало спохватился Семенов, – если вам мешает, я могу…

– Курите. – Полина нетерпеливо махнула рукой.

– Пожалуй, это был самый счастливый человек, которого мне когда-либо приходилось видеть. Счастливый, здоровый, успешный. Он явился ко мне в агентство, чтобы купить дом к свадьбе. Не могу передать, что я тогда почувствовал.

– Вы думали, что это он был виноват в смерти Кати?

– Не думал! – Семенов с силой стукнул о стол бутылкой, которую держал в руке. – А был совершенно в этом уверен! Я, – заговорил он немного тише, – был уверен и в том, что Катенька кончила жизнь самоубийством из-за него. Она любила его, а он… Не знаю, что произошло между ними, но Катя этого пережить не смогла. Это ведь я ее нашел тогда. Я первый ее увидел под окнами нашего дома. Было темно, я возвращался из агентства. Не знаю, что мне вдруг пришло в голову, но когда подходил к дому… Да нет, раньше! Как только свернул во двор, вдруг понял, что… И сразу же бросился, и сразу ее нашел. Не дай бог никому пережить такое! Никому!

– У Вероники тоже есть родители, – вдруг жестко проговорила Полина.

– Вероника… – Семенов расхохотался жутким, надрывным смехом. – Вероника – монстр. Вероника… Но лучше я расскажу все по порядку.

Он замолчал и надолго припал к бутылке. Жидкость громко забулькала, переливаясь в горло. Полину замутило. Опять чиркнула зажигалка – Семенов закурил вторую сигарету. «Интересно, здесь есть пепельница?» – пришла ей в голову совершенно ненужная мысль.

– Я поднял Катеньку, – снова заговорил Иван Алексеевич, – и перенес ее в квартиру, положил на кровать в ее комнате и тут увидел эти рисунки. Они валялись повсюду. Я долго в каком-то оцепенении их рассматривал, а потом только обнаружил записку. И понял, что произошло. Это было так страшно! Пережить смерть своего ребенка очень, очень тяжело, но пережить самоубийство… Я не мог допустить, чтобы Настя… чтобы моя жена узнала об этом. Не мог! В смерти Кати она бы обвинила себя. Психиатр, просмотревшая собственную дочь! Ну как я такое мог допустить? Впрочем, я ведь и сам все просмотрел! Все, все! Чем она жила, отчего страдала, отчего… погибла. Просмотрел эту ее проклятую влюбленность в человека, отвергшего ее… Оба мы просмотрели. Не просмотрела одна Вероника. Только с ней Катенька была откровенна, только ей рассказывала свои секреты.

– Катя была знакома с Вероникой? – Такого поворота Полина почему-то совсем не ожидала.

– Вероника была ее подругой. Лучшей и единственной. Катюша была младше на четыре года, но их дружбе это совсем не мешало. Катя однажды зашла ко мне на работу, так они и познакомились.

– Странно. Анастасия ничего не рассказывала о ней. Она говорила, что подруг у Кати не было.

– Да что она знала? Настя действительно просмотрела свою дочь. Тогда она была занята одной своей проклятой работой. – Иван Алексеевич с силой выдохнул дым. – Но это ничего не меняло. Я не мог допустить, чтобы моя жена узнала о том, что Катенька сама… И спрятал записку. Спрятал рисунки. И только после этого стал звонить… всем, кому в таких случаях полагается, – в милицию, в скорую… Никто не узнал о самоубийстве. Следствие велось чисто формально, я рассказал о привычке Кати сидеть у открытого окна и рисовать. Никому не пришло в голову задаться вопросом: а что она могла рисовать в темноте? Катя погибла, когда на улице уже совершенно стемнело. Но мне это было на руку. Я же не знал тогда, что… Ничего я не знал! В смерти Катюши обвинял этого подонка. Ни имя его, ни фамилия мне были не известны, да я и не стремился это выяснить. Тогда я не думал о том, чтобы отомстить, совсем почему-то не думал. Даже когда увидел его на похоронах, не было никакой мысли о мести, хотел только, чтобы он поскорее ушел, скрылся, исчез…

Мы тяжело, очень тяжело переживали смерть Катеньки. И странно, обычно горе сближает людей, а нас с Настей, наоборот, разобщило. Мы отдалились друг от друга, мы стали чужими людьми. Каждый жил сам по себе, каждый страдал в одиночку. Только мне-то было хуже, у меня была моя страшная тайна.

И вот проходит несколько лет, и этот ужасный человек, разрушивший всю мою жизнь, появляется в агентстве. И весь прямо-таки светится счастьем. Является, чтобы купить дом к свадьбе, сделать такой вот царский подарок своей невесте. Можете себе представить? Сначала я подумал, что он нарочно пришел именно ко мне, человек без всякой совести, без всякого стыда. Пришел, чтобы показать, каким он стал успешным, пришел, чтобы причинить мне боль, чтобы поиздеваться. А он даже меня не узнал! Он не выбирал именно это агентство, просто проходил мимо. И название «Катерина» не отпугнуло его, ни о чем ему не сказало. Он не помнил Катеньку, на самом деле не помнил! Перешагнул через нее и просто забыл. Забыл и стал счастливо жить дальше. Это было невозможно! Невероятно! Немыслимо! Я подумал, что, может быть, ошибаюсь, это не тот человек? Видел-то его только на Катенькиных рисунках и один раз на похоронах. Может, память меня подвела, разве так не бывает?

Иван Алексеевич снова сделал глоток и закурил третью сигарету. От дыма у Полины стали слезиться глаза, а в горле запершило, но она и сама сейчас не прочь была бы принять какое-нибудь успокоительное средство, да ничего такого не было – курить она никогда не курила, крепких напитков не пила.

– Не пообещав Данилову ничего определенного, я решил сначала проверить, тот это человек или не тот. Договорились как-нибудь на днях созвониться. Вернувшись домой пораньше, чтобы успеть до прихода Насти, достал рисунки Кати и стал внимательно их изучать. Его ненавистное лицо было повсюду! И это, без сомнения, было его лицо!

Иван Алексеевич замолчал. Полина услышала, как Виктор о чем-то шепотом его спросил и вышел из комнаты. Не было его довольно долго. Куда он ходил и зачем?

– Хочешь водички? – спросил он у нее, своим деликатным способом объясняя невидимое ей происходящее.

– Нет, спасибо, – отказалась она и благодарно ему улыбнулась. Он положил руку ей на плечо и тихонько сжал: хотел успокоить, подбодрить или передать какую-то мысль?

Стакан стукнулся о стол. Виктор выдохнул и слегка откашлялся, выпив залпом всю воду.

– Я все мог понять, – снова заговорил Иван Алексеевич. – Если бы этот Данилов был человеком равнодушным, не способным любить, – бывают такие люди, – я, может быть, его простил бы. Но нет, он был влюблен в свою невесту, это чувствовалось. Он был абсолютно счастлив. Он был… жив, здоров и абсолютно счастлив. А Катенька… – Семенов всхлипнул и замолчал надолго.

– И вы решили ему отомстить, – проговорила Полина, прервав затянувшееся молчание. – Довести до самоубийства, чтобы Максим пережил то же, что Катя.

– Да, – согласился Иван Алексеевич. – Но если бы не одно странное совпадение, скорее всего, ничего бы и не было. Я всегда очень любил старые дома – дома с историей. Наше агентство занималось различной недвижимостью, но именно такие дома были моей страстью. Нечто вроде коллекционирования. Копил истории, собирал легенды. Конечно, я не мог быть собственником всех этих домов, а только посредником между старыми хозяевами и новыми, но все-таки они проходили через мои руки, я соприкасался с ними – и этого было почти достаточно. Так вот, на следующий день после того, как Данилов появился в агентстве, поступил заказ на продажу такого дома, с историей. Я стал изучать ее – и просто был потрясен. Речь шла о женщине, которую погубил ее возлюбленный. Она отомстила ему за свою смерть. Она стала мстить всем виновным в гибели женщин, кто жил в этом доме. Эту историю я перечитывал снова и снова, я просто влюбился в эту легенду, в этот дом. И вот когда я в очередной раз просматривал фотографии, пришел Данилов. Не дождавшись моего звонка, снова явился в агентство. И с ходу выбрал именно этот дом. Понимаете? Он сам сделал свой выбор. Вот тогда-то у меня и возникла мысль. Я решил использовать эту легенду, инсценировать ее, довести Данилова до самоубийства. Но мне нужна была помощница.