Читаем без скачивания Квантовый вор - Ханну Райяниеми
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он работает бок о бок с сотней других Спокойных; время от времени они карабкаются друг на друга, чтобы увеличить высоту стены. Но участок стены его отца отличается от других. Он покрыт рисунками и барельефами. Бо́льшую часть сразу же уничтожают Спокойные-механики, устанавливающие на стене оружие. Но отцу Исидора, похоже, все равно.
— Отец, — окликает его Исидор.
Спокойный прерывает свою работу и медленно поворачивается к Исидору.
Металлический панцирь, остывая, издает звонкие щелчки и стоны. Исидора охватывает привычный страх, сознание того, что в один из дней ему самому предстоит оказаться внутри такого же тела. Отец нависает над ним в оранжевой пыли, словно подрубленное дерево, механизмы его рук постепенно затихают.
— Я принес тебе цветы, — говорит Исидор.
Букет состоит из любимых отцом высоких аргирских лилий. Исидор бережно кладет его на землю. Отец с огромной осторожностью поднимает букет. Его челюсти на мгновение снова приходят в движение, тонкие конечности исполняют стремительный танец, и Спокойный ставит перед Исидором крошечную статуэтку из темного строительного материала: улыбающийся человек отвешивает поклон.
— Пожалуйста, — отвечает Исидор.
Некоторое время они стоят молча. Исидор переводит взгляд на осыпающийся рельеф стены, разглядывает лица и фигуры, созданные его отцом. Среди них с любовью выращенное из камня дерево, на ветвях которого множество большеглазых сов.
Возможно, Элоди права, думает он. Это несправедливо.
— Я должен тебе что-то сказать, — говорит он.
Чувство вины, мокрое и холодное, расползлось по его спине, плечам и животу скользким прилипалой. В его объятиях даже трудно разговаривать.
— Я совершил глупость, — признается он. — Я разговаривал с журналистом. Я был пьян.
Он чувствует слабость и садится на песок, не выпуская из рук статуэтку отца.
— Это непростительно. Мне очень жаль. У меня уже возникли трудности, возможно, у тебя они тоже возникнут.
На этот раз появляются сразу две фигурки: рука более высокого человека лежит на спине второго.
— Я знаю, что ты мне доверяешь, — говорит Исидор. — Я только хотел тебе все рассказать.
Он поднимается и разглядывает рельеф стены: бегущие кони, абстрактные фигуры, лица, Спокойные, Достойные. Скафандр пропускает внутрь дымный запах только что обработанного камня.
— Репортер спрашивал, зачем я пытаюсь разгадывать загадки. Я сказал ему какую-то глупость.
Затем он надолго умолкает.
— Ты помнишь, как она выглядела? Она оставила тебе это?
Спокойный, весь угловатый и поблескивающий металлом, выпрямляется. Его формирующие конечности проходят вдоль ряда незавершенных женских лиц. Каждое лицо немного отличается от остальных, свидетельствуя о попытках вернуть утраченное.
Исидор помнит тот день, когда он не смог вспомнить лицо матери, когда закрылся ее гевулот. У него возникло странное ощущение пустоты. Прежде он все время чувствовал некоторую защищенность, был кто-то, кто знал, где он находится и о чем думает.
Спокойный создает еще одну композицию из песка — женщина без лица держит зонтик над двумя другими людьми.
— Я понимаю, ты думаешь, что она старалась нас защитить. Я не верю в это.
Он ударяет ногой по скульптуре. Фигурки рассыпаются. И мгновенно возникает сожаление.
— Я не хотел этого делать. Прости.
Он снова смотрит на стену, на бесконечную работу отца.
Они все ломают, а он снова строит. Его работу видят только фобои.
Он неожиданно чувствует себя глупцом.
— Давай больше не будем о ней разговаривать.
Спокойный качается, словно дерево на ветру. Затем создает две фигурки с узнаваемыми лицами, держащиеся за руки.
— Пиксил в порядке, — говорит Исидор. — Я… Я не знаю, чем все это кончится, но когда мы это поймем, я снова приведу ее повидаться с тобой.
Он снова садится и прислоняется спиной к стене.
— Почему ты мне не говорил, что задумал?
По возвращении в город, при ярком дневном свете Исидору снова становится легче, и дело не только в том, что он освободился от скафандра. Он несет в кармане первую из статуэток, и ее тяжесть действует на него успокаивающе.
Он позволяет себе пообедать в роскошном итало-китайском ресторане на Устойчивом проспекте. «Вестник Ареса» все еще транслирует его интервью, но на этот раз Исидор заставляет себя сосредоточиться на еде.
— Не расстраивайтесь, мистер Ботреле, — слышится чей-то голос. — Любая популярность полезна.
Исидор изумленно поднимает глаза. У противоположного края стола сидит женщина. Его гевулот даже не дрогнул. У нее высокое, молодое изготовленное на заказ тело, а лицо отличается необычной красотой: коротко стриженные волосы, крупный нос, полные губы и изогнутые брови. Белая одежда состоит из ксантийского жакета поверх дорогой имитации революционной формы. С мочек ушей ему подмигивают два крохотных бриллианта.
Она складывает тонкие руки поверх газеты, и длинные пальцы сгибаются, словно кошачья спина.
— Как вам нравится слава, мистер Ботреле?
— Простите, я не имел удовольствия…
