Читаем без скачивания Главред: назад в СССР 4 - Сергей Анатольевич Савинов

Глава 14

Все оставшееся время на выходных я провел в тягостных раздумьях, перемежаемых неспешными больничными разговорами и приемами пищи. Такие дни в стационаре наиболее тяжелы морально — никакой движухи, лишь унылая повседневность. Чего-то новенького стоит ждать только в понедельник, когда начнется рабочая неделя, и дежурный персонал сменится основным. Тогда и процедуры новые назначат, и обследования, да и к выписке, может, дело пойдет.

А пока слова первого секретаря не выходили у меня из головы. Разумеется, я и сам понимал, что замешан кто-то из своих. Просто гнал от себя эту мысль, не хотел верить, не хотел понимать, кто и, самое главное, почему решил меня так подставить. И не просто подставить, а чуть ли не убить, возможно, даже не подозревая об этом. Потому что или я мало что понимаю в дымовых шашках, или слишком уж дым оказался едким. Понятно, что много тут сыграло замкнутое помещение, да и общая паника усилила эффект. И все-таки…

Как приговаривал в свое время наш генеральный директор Рокотов, амперсанд с ней, с этой шашкой. Кто же все-таки из присутствовавших на злополучном собрании совершил диверсию? Котенок, мой сопредседатель? С одной стороны, он однозначно идейный оппозиционер. А с другой… В клубе он на первых ролях, наравне со мной. Зачем ему уничтожать собственное достижение? Еще и с риском для собственной жизни. Кто-то может сказать, что он под грузовики бросался, но это была показуха, а никак не желание себе навредить.

Дальше. Кто-то из паранормальщиков? Да это даже звучит глупо — безобидные люди, которым, наоборот, за счастье мой клуб и участие в нем. Варсонофий и бабушка Кандибобер тоже вне подозрений. Зачем им это? Как и Сашке Леутину, которого подозревал депутат Растоскуев. Мол, он же рокер, отщепенец и все такое. Западный низкопоклонник, стиляга и наверняка фарцовщик. Такими эпитетами наградил парня скандальный народный избранник. Вот только Сашка, на мой взгляд, точно не при делах. Что ему можно предъявить? Участие в рок-группе? И что? Он сейчас городская звезда, и это моя заслуга, парень сам постоянно об этом напоминает и при случае благодарит. Так что вне подозрений.

Кто еще? Стас Жеребкин — тот меня спас, и не только меня. Устроить такое, чтобы показать себя героем? Нет, я первого комсомольца района, конечно же, недолюбливаю, но сам по себе он неплох. Пусть даже прикрывает подпольный видеосалон Сивого, в чем, впрочем, нет ничего удивительного. В последние годы СССР активисты ВЛКСМ быстро стали предприимчивыми дельцами. Не все, но многие. Кто-то их за это ругал потом, кто-то поддерживал — мол, человеку с головой на плечах комфортно в любом времени и при любой власти. И многие, кто при Союзе был на первых ролях в партии, после развала возглавили фирмы и корпорации. Холодные, расчетливые карьеристы…

Вот только не все ведь такие! Я не помню по своей прошлой жизни Жеребкина, но тот же Краюхин нигде не светился кроме общественной работы. Даже получил незадолго до смерти от ковида в двадцатом звание почетного жителя нашего города. И называл его принципиально Андроповском, хотя он к тому моменту был Любгородом почти тридцать лет как… Или взять того же Воронина-старшего, директора завода кожзамов — человека удар хватил из-за того, что сын развалил предприятие. Нет, мне хочется верить, что большинство советских людей были именно такими. И Жеребкин в том числе.

Впрочем, я не об этом. Жеребкин не мог все это устроить — у него не было уверенности, что сам не свалится, надышавшись дымом. С другой стороны, может, он так создавал себе алиби? Опасный способ. Нет, не похоже это на нашего главного комсомольца. Но кто тогда? Кто это сделал, а потом каялся передо мной в дыму, когда я терял сознание?

«Евгений Семенович, простите… Все должно было быть не так».

Антон Сало? Карельский активист-краевед оказался непредсказуемым. И раз он решил рискнуть, задвинув националистические идеи, мог тогда и шашку рвануть? Как-никак, у нас с ним тоже не все ровно после того случая. Я ведь его еще и публично выпорол… Фигурально выражаясь, конечно же. Пожалуй, добавлю его первым в список подозреваемых. А второй кто? Никита Добрынин?

Хороший парень, но правда важнее. Отбросим эмоции — я сейчас просто его выгораживаю из-за личной симпатии и его трудовых успехов. А между тем, на собрании он был первый раз. Да, этого недостаточно. Что еще? Большой рюкзак, в котором он теоретически мог пронести шашку. А мотив? Тут два варианта, пусть и противоречивых. Первый: хотел травануть не меня, а дядю. И второй: возможно, с тем же Варсонофием он на самом деле нормально общается. И они оба, к примеру, точат зуб на советскую власть — за репрессированного родственника. Как бы я ни гнал эту мысль, она не перестает быть важной. Потяну, пожалуй, за эту ниточку. А там видно будет.

Решено. Даже легче на душе стало. Теперь можно и в палатных разговорах принять участие. Или просто послушать — слышу, опять тут дискуссия разгорается.

— Правильно, что вас закрыли, — по десятому кругу заводил свою шарманку депутат Растоскуев. — Мало того, что выступает черт знает кто, так еще и людей травят.

— А кто травит-то, уважаемый сударь? — вопрошал директор ДК Сеславинский. — Вас по-прежнему не смущает, что пострадали именно те, кто был на собрании?

— Да что с ним говорить! — возмущенно размахивал руками Вася Котиков. — Давайте ему бойкот устроим!.. Надоел!

Мысль была детской, но мы все восприняли ее с энтузиазмом. И это подействовало! Лишившись внимания, Растоскуев всего за оставшиеся полдня воскресенья стал почти шелковым. Не лебезил, конечно же, не стал нашим общим другом, но хамить перестал. Вот только разговаривать с ним все равно никто из нас не начал. Так наступил понедельник.

Город бурлил. Об этом нам рассказывали врачи и медсестры, а еще пациенты соседних палат, которые могли выходить и перекидываться парой слов с посещающими их родственниками. Происшествие в доме культуры выбило людей из привычной колеи — фактически история города открылась на новой, доселе невиданной страницы. Полтора десятка пострадавших для тихого советского Андроповска стали точкой, разделившей жизнь на до и после. Да, раньше была Великая Отечественная, а до этого революция и гражданская,