Читаем без скачивания Сорок пять - Александр Дюма

– Да нет же! Остается еще три категории людей.

– Говори.

– Сильно против тебя настроенных.

– Говори же.

– Прежде всего католики.

– Ах да. Я ведь истребил только три четверти гугенотов.

– Затем гугеноты, потому что ты на три четверти истребил их.

– Ну, разумеется. А третьи?

– Что ты скажешь о политиках, Генрике?

– Да, да, о тех, кто не желает ни меня, ни моего брата, ни господина де Гиза.

– Но кто не имеет ничего против твоего наваррского зятя!

– С тем чтобы он отрекся от своей веры.

– Вот уж пустяки! Очень это его смутит!

– Но помилуй! Люди, о которых ты мне говоришь…

– Ну?

– Это вся Франция?

– Вот именно. Я лигист, и это мои силы. Ну же, ну – сложи и сравни.

– Мы шутим, не так ли, Шико? – промолвил Генрих, чувствуя, как его все же пробирает дрожь.

– По-моему, сейчас не до шуток, ведь ты, бедный мой Генрике, один против всех.

Лицо Генриха приобрело выражение подлинно царственного достоинства.

– Да, я один, – сказал он, – но и повелитель один я. Ты показал мне целую армию, отлично. А теперь покажи-ка мне вождя! О, ты, конечно, назовешь господина де Гиза! Но разве ты не видишь, что я держу его в Нанси. Господина де Майена? Ты сам сказал, что он в Суассоне. Герцог Анжуйский? Ты знаешь, что он в Брюсселе. Король Наваррский? Он в По. Что касается меня, то я, разумеется, один, но у себя я свободен и могу видеть, откуда идет враг, как охотник, стоящий среди поля, видит, как из окружающих его лесов выбегает или вылетает дичь.

Шико почесал нос. Король решил, что он побежден.

– Что ты мне на это ответишь? – спросил Генрих.

– Что ты, Генрике, как всегда, красноречив. У тебя остается твой язык; действительно, это не так мало, как я думал, с чем тебя и поздравляю. Но в твоей речи есть одно уязвимое место.

– Какое?

– О, бог мой, пустяки, почти ничего, одна риторическая фигура. Уязвимое твое сравнение.

– В чем же?

– А в том, что ты воображаешь себя охотником, подстерегающим из засады дичь, я же полагаю, ты, напротив, дичь, которую охотник преследует до самой ее норы.

– Шико!

– Ну, хорошо, ты, сидящий в засаде, кого ты увидел?!

– Да никого, черт побери!

– А между тем кто-то появился.

– Кто?

– Одна женщина.

– Моя сестрица Марго?

– Нет, герцогиня Монпансье.

– Она! В Париже?

– Ну, конечно, бог ты мой.

– Даже если это и так, с каких пор я стал бояться женщин?

– Правда, опасаться надо только мужчин. Но погоди. Она явилась в качестве гонца, понимаешь? Возвестить о прибытии брата.

– О прибытии господина де Гиза?

– Да.

– И ты полагаешь, что это меня встревожит?

– О, тебя же вообще ничто не тревожит.

– Передай мне чернила и бумагу.

– Для чего? Написать господину де Гизу повеление не выезжать из Нанси?

– Вот именно. Мысль, видно, правильная, раз она одновременно пришла в голову и тебе и мне.

– Наоборот – никуда не годная мысль.

– Почему?

– Едва получив это повеление, он сразу же догадается, что его присутствие в Париже необходимо, и устремится сюда.

Король почувствовал, как в нем закипает гнев. Он косо посмотрел на Шико.

– Если вы возвратились лишь для того, чтобы делать мне подобные сообщения, то могли оставаться там, где были.

– Что поделаешь, Генрике, призраки не льстят.

– Значит, ты признаешь, что ты призрак?

– А я этого и не отрицал.

– Шико!

– Ну, ладно, не сердись: ты и без того близорук, а так совсем лишишься зрения. Вот что, ты говорил, будто удерживаешь своего брата во Фландрии?

– Да, конечно, это правильная политика. Я ее и придерживаюсь.

– Теперь слушай и не раздражайся: с какой целью, полагаешь ты, сидит в Нанси господин де Гиз?

– Он организует там армию.

– Хорошо, спокойствие… Для чего нужна ему эта армия?

– Ах, Шико, вы утомляете меня всеми этими расспросами!

– Утомляйся, Генрике, утомляйся. Зато потом, ручаюсь тебе, лучше отдохнешь. Итак, мы говорили, что эта армия ему нужна…

– Для борьбы с гугенотами севера.

– Или, вернее, для того, чтобы досаждать твоему брату, герцогу Анжуйскому, который добился, чтобы его провозгласили герцогом Брабантским, и старается устроить себе хоть небольшой трон во Фландрии, а для достижения этой цели беспрестанно требует у тебя помощи.

– Помощь эту я ему все время обещаю, но, разумеется, никогда не пошлю.

– К величайшей радости господина герцога де Гиза. Слушай же, Генрике, что я тебе посоветую.

– Что же именно?

– Притворись, что ты действительно намерен послать брату в помощь войска, и пусть они двинутся по направлению к Брюсселю, даже если на самом деле пройдут всего лишь полпути.

– Ах, верно, – вскричал Генрих, – понимаю: господин де Гиз тогда ни на шаг не отойдет от границы.

– И данное нам, лигистам, госпожой де Монпансье обещание, что в конце недели господин де Гиз будет в Париже…

– Обещание это рассеется в воздухе, как дым.

– Ты сам это сказал, мой повелитель, – сказал Шико, усаживаясь поудобнее. – Ну, как же ты расцениваешь мой совет?

– Он, пожалуй, хорош.., только…

– Что еще?

– Пока эти господа там, на севере, будут заняты друг другом…

– Ах да, тебя беспокоит юг? Ты прав, Генрике, грозы обычно надвигаются с юга.

– Не обрушится ли на меня за это время мой третий бич? Ты знаешь, что делает Беарнец?

– Нет, разрази меня гром!

– Он требует.

– Чего?

– Городов, составляющих приданое его супруги.

– Ай, какой наглец! Мало ему чести породниться с французским королевским домом, он еще позволяет себе требовать то, что ему принадлежит!

– Например, Кагор. Но какой же я буду политик, если отдам врагу подобный город?

– Да, хороший политик не сделал бы этого, но зато так поступил бы честный человек.

– Господин Шико!

– Считай, что я ничего не говорил: ты же знаешь, что в твои семейные дела я не вмешиваюсь.

– Но это-то меня не тревожит: у меня есть одна мысль.

– Тем лучше!

– Возвратимся же к самым срочным делам.

– К Фландрии?

– Так я действительно пошлю кого-нибудь во Фландрию, к брату… Но кого? Кому, бог ты мой, могу я доверить такое важное дело?

– Да, это вопрос сложный!

– А, я нашел!

– Я тоже.

– Отправляйся ты, Шико.

– Мне отправиться во Фландрию?

– Почему нет?

– Как же я отправлюсь во Фландрию, когда я мертв?