Читаем без скачивания Адептус Астартес: Омнибус. Том II - Энди Смайли

Повелитель выводка атаковал с такой скоростью, что его когти казались размытыми. Храмовник блокировал щитом, энергия сердито вспыхнула от удара. Он контратаковал, но противник легко уклонился, его нечеловеческие рефлексы превосходили возможности космического десантника. Руки метнулись вперёд и схватили щит. Одна соскользнула, но другие зацепились, длинные чёрные когти разрезали керамитовый крест Храмовников. Не сумев освободить щит, Аделард парировал следующую атаку навершием молота. Генераториум доспеха сердито загудел от напряжения.

Громко взревев, кастелян вырвал щит, шагнул назад и споткнулся о мешавшиеся под ногами кости. Он устоял благодаря саморегулированию равновесия терминаторской брони и крепко врезал щитом по морде предводителю генокрадов, когда тот снова атаковал, блокируя щитом и парируя молотом. Но в защите Храмовника появилась брешь, и в неё устремился коготь. Аделард повернулся и принял его на толстый наплечник, заворчала обратная сенсорная связь, когда когти ксеноса оставили глубокие царапины на броне. Кастелян яростно повёл плечами, отведя их в сторону. Отбросив щитом широкие руки предводителя выводка, открыв для атаки его лицо, и ударил громовым молотом вверх, целясь под подбородок.

Разрушительное поле отреагировало под стать мощи удара. Астартес вложил в атаку все свои силы и силу доспеха. Раздался громкий треск искусственного грома. Голова генокрада откинулась назад. Тварь завизжала, когда её челюсть сломалась и повисла.

Кастелян продолжал беспощадно атаковать.

— О Император, в гневе Ты начинаешь кровавые войны, — закричал он, — жестокие и неудержимые, чья мощь сдвигает самые несокрушимые стены с самых прочных фундаментов!

Один из отвратительных потомков ксеноса набросился на него справа, но он, не задумываясь, сокрушил его, а затем нанёс широкий удар по левому верхнему плечу повелителя выводка, окончательно разбив его вторым попаданием молота.

— Всепобеждающий Повелитель Человечества, возрадуйся рёву войны!

Противник быстро контратаковал тремя уцелевшими когтями, ударив ими одним за другим. Храмовник заблокировал два, но третий глубоко вонзился в правую ногу, брызнули искры. К его вою прибавился гнев доспеха, и он отразил следующий удар, сломав пальцы. — Найди радость в клинках и кулаках, багровых от крови ксеносов в смерти и разрушении на поле битвы.

Он тяжело зарычал и нанёс широкий удар, целясь в раненый бок генокрада. Молот стремительно просвистел. Повелитель выводка дёрнулся, уклоняясь, но Аделард был готов. Выполнив манёвр, невозможный без псевдомышц доспеха, он остановил удар и направил его в смертельном апперкоте снова в голову ксеноса. Чистое попадание, одного веса молота оказалось достаточно, чтобы проломить череп. Усиленный разрушительным полем он полностью уничтожил голову врага, забрызгав кастеляна запекшейся кровью.

— Возрадуйся яростными поединками и жестокими битвами, которые приносят горе и горечь в жизнь человека! — проревел он, когда повелитель выводка рухнул на пол.

Аделард посмотрел на сломанный труп.

— Молитва для истинного Императора Человечества, — прошептал он.

На индикаторе шлема замигал подсчёт убитых. Его воины сделали свою работу хорошо.

День остался за ними, а вместе с ним и “Веритас Дирас”.

Гай Хейли

Только кровь

— Там точно что-то есть!

Брат Санно оглянулся через плечо на открытую дверь кабины, перекрикивая размеренный гул двигателя “Носорога”. Он был без шлема. Воздух в БМП был душным и терпким, но на его взгляд лучше дышать таким, чем бесконечно вдыхать переработанный доспехом. Четыре Чёрных Храмовника в помятом десантном отделении — два послушника и два посвящённых — прекратили изучать внутреннее пространство пассажирского отсека и посмотрели на переднюю панель связи. Неофиты медленно моргнули, словно от удивления. Эти дни всем им дались тяжело.

— Остановить “Катафракт”, — приказал Браск, Брат меча крестового похода Пепельных Пустошей, командир этих жалких остатков. Он барабанил пальцами латной перчатки по набедренной броне, выбивая короткую металлическую дробь в десантном отделении “Носорога”. Санно выключил двигатель, и неожиданно наступила тишина. Тихие звуки стали громкими: приглушённый толстой бронёй свист ветра между деталями транспорта; почти неслышный гул силовых доспехов; грозовое дыхание пяти гигантов.

Коммуникационное устройство на передней стене беспомощно шипело, экран переключили на поисковый ауспик, но и он шипел зелёными статическими помехами.

Браск глубоко вздохнул и по очереди посмотрел на каждого из своих воинов. Озрик, Санно в кабине, неофиты Маркомар и Донеал, они ещё не стали посвящёнными, но уже были сильнее взрослых неулучшенных мужчин. Тугая рубцовая ткань на лице чесалась, впрочем, как и всегда, когда он уставал. Брат меча изо всех сил старался не обращать на зуд внимание.

— Брат Озрик, что скажешь? — наконец произнёс он.

Озрик нахмурился, поднялся, пригнулся, сделал несколько шагов и ударил по панели связи бронированным кулаком. Экран подпрыгнул. Толстые полосы поползли сверху вниз. Электрические помехи вернулись.

— Ты уверен, что это было нужно? — спросил Браск. — Насколько я видел, техножрецы обращаются с машинами по-другому.

— В половине случаев они просто бьют по ним, — пробормотал Озрик.

Брат меча нервно рассмеялся. Неофиты подскочили, они ещё не привыкли к его манере поведения.

— Может и так, но ты не знаешь правильные предварительные молитвы.

— Он работает и у меня есть кое-что, Брат меча. Слушай!

— Все наз… …сектор 15… Вра… и… — Вокс-сообщение прервал поток угрожающего гула.

— Сигнал ухудшается, — проворчал Браск. Хорошее настроение исчезло также быстро, как и пришло. Озрик знал, что он был переменчив. Другие побаивались Браска за это, но не он.

— На Армагеддоне сезон огня. Чего мы ждём? — спросил Санно.

— Видимо башню Кангейм снова свалили, — предположил Озрик. — Орки уничтожают её также быстро, как Муниторум восстанавливает.

— Сначала спутники, теперь это, — продолжил Санно. — Зелёнокожие уничтожают каждую радиовышку и антенну на своём пути. Они не глупцы. У нас есть приказы. Отступить и перегруппироваться. Командуй, Брат меча, и я добавлю пыли к этому проклятому шторму.

Браск ничего не ответил. Снаружи завывал ветер. Крупные песчинки барабанили по корпусу.

— Что думаешь, брат? Сходим в разведку? — спросил Озрик. — Там должен находиться полевой госпиталь. Это может быть он. В приказах верховного командования упоминается о защите отставших. Они, возможно, не получали сообщений.

— Это может быть пост орков, — возразил Санно. — Мы не подчиняемся ничьим приказам, кроме маршала Рикарда, а он велел перегруппироваться и только. Пусть обычные люди присматривают за своими. Я говорю, что нужно двигаться дальше.

— Да ладно! Пост орков это же здорово. Я мог бы окропить клинок кровью, а не сидеть в этой коробке день за днём, — широко улыбнулся Озрик.

Это понравилось Браску. Он тоже улыбнулся, и его обезображенное лицо стало ещё уродливее. Затем указал пальцем на Озрика. — Хорошо. Давай, ты за мной.

— Значит это не напрасная трата времени, брат? — спросил Озрик, обращаясь к Браску, но говоря главным образом для Санно.

— Может быть да, может быть нет, но если я оставлю тебя здесь колотить по механизмам, ты, скорее всего, доведёшь “Катафракта” до того, что сам Бог-Машина заклинит твою броню. Санно, останешься с неофитами.

— Слушаюсь, Брат меча, — ответил Санно, раздражённый, что к его мнению не прислушались, поворачиваясь к пульту управления “Носорога”.

— Лучше прикройте рты, парни, — сказал Браск.

— Есть, повелитель, — ответили неофиты. Они были ветеранами пятнадцати сражений, но по-прежнему опускали взгляд и говорили со смирением, когда Брат меча обращался к ним. Его называли Стариком и не только неофиты. Браск и в самом деле был самым старым Чёрным Храмовником или, по крайней мере, его таким считали. Быть может даже самым старым из всех Сынов Дорна, за исключением капитана Лисандра из Имперских Кулаков, но он не любил, когда его так называли в этой кампании. У Армагеддона был свой Старик. И хотя Браск был намного старше Яррика, он считал, что комиссар заслужил почёт и уважение, которое наилучшим образом олицетворяло это прозвище.

Он посмотрел на своих людей. Из десяти крестоносцев осталось пять, жалкий счёт и ему не доставит удовольствия докладывать маршалу Рикарду о количестве убитых. Маркомар переживал гибель своего господина особенно сильно. Его наколенник подрагивал вверх-вниз, и он слишком крепко прижимал снайперскую винтовку к ногам. На взгляд Брата меча он оказался на грани провала последних этапов посвящения. — Прикройте рты, — повторил он мягче, почесал необычно гладкую щёку и кивнул Озрику. Они оба надели шлемы. Сенсориум включился и перед глазами Браска заработал дисплей реального времени. Проверив визуальные маркеры и убедившись, что доспех исправен, Храмовник мысленно активировал руну люка “Катафракта”. Он и Озрик забрали оружие с оружейной стойки: по цепному мечу и болт-пистолету.