Читаем без скачивания Оружие победы и НКВД. Конструкторы в тисках репрессий - Александр Помогайбо

Но ради скорости требовалось максимально ужать самолет. Экипаж мог состоять всего из трех человек. По проекту в передней части самолета располагался летчик, за ним сидел штурман, в средней части фюзеляжа находился стрелок-радист, хотя слово «стрелок», пожалуй, было слишком сильным — ради скорости самолет был сделан практически без выступов в фюзеляже, так что каких-либо турелей на первоначальном проекте не было, поскольку считалось, что вряд ли стрелку-радисту придется стрелять: самолет-то скоростной.

Уже в 1936 году новый самолет появился в Испании. Первое же его применение было подобно чуду — СБ без труда, словно играючи, уходил от истребителей противника. Бомбардировщики уверенно подавляли наземные силы франкистов.

Однако когда немцы прислали новые «Мессершмитты», то к 16 апреля 1937 года было сбито уже 9 машин. Немного, но достаточно для того, чтобы немцы определили уязвимые места скоростных самолетов русских. Свои выводы Имперское министерство авиации направило в фирму «Юнкерс» с требованием внести в конструкцию необходимые изменения.

И эти изменения были проведены. В экипаже «Ju-88» теперь было не три, как у СБ, а четыре человека. Чтобы разместить стрелка, обстреливающего нижнюю полусферу, немцы снабдили свой бомбардировщик как бы еще одной маленькой кабиной, внизу носовой части. Верхнюю же полусферу можно было защищать из кабины, поскольку та была несколько приподнята над фюзеляжем.

Конечно, Туполев легко мог бы тоже сделать выводы из испанского дебюта. Даже наверняка он сделал бы выводы. Вилли Мессершмитт, ознакомившись с СБ, написал в одном из технических журналов: «Туполев, несомненно, самый выдающийся русский авиаконструктор. Во-первых, он снабдил Красную Армию самолетами самых различных назначений. Во-вторых, он никогда не останавливается на достигнутом и ищет новые пути...»

Я просто убежден, что Туполев тоже ввел бы нижнюю гондолу для стрелка, обстреливавшего нижнюю полусферу. Но...

21 октября 1937 года в секретариат главного инженера Глававиапрома А.Н. Туполева явилось четыре человека. Один остался с секретаршей, трое прошли в кабинет Туполева. Гости сидели там долго. В три часа ночи (или утра) Туполев и его сопровождение покинули кабинет...

Здесь, чтобы все было достаточно ясно, нам придется еще немного вернуться назад во времени. В 1935 году должен был состояться перелет Леваневского через Северный полюс в Америку на рекордном самолете АНТ-25. Членами экипажа должны были быть командир Сигизмунд Леваневский, штурман Виктор Левченко и второй пилот Георгий Байдуков.

Но перелет не состоялся. Перед вылетом масло было налито в бак «под завязку», и при нагревании под августовским солнцем оно начало расширяться, выбиваясь из дренажа двигателя. Леваневского это перепугало так, что он приказал вернуться. Перед посадкой требовалось слить топливо до посадочного веса, при этом пары попали на самолет. Леваневский выпрыгнул первым, через задний люк, и начал с фонариком рассматривать самолет. При этом он обронил осветительные сигнальные ракеты Хольта, которые сразу загорелись. Самолет, пропитанный парами бензина, вспыхнул, как факел. Спас положение какой-то красноармеец. Он приехал на грузовике с бойцами и дал команду: «Скидывай шинели, братва, туши огонь!»

Самолет спасли. Разбор произошедшего происходил в Кремле. Вот что вспоминал об этом Байдуков:

«Леваневскому было предоставлено слово, и он, блестя глазами и волнуясь, обращаясь только к Сталину, изложил свою точку зрения на причину неудачи перелета и считал, что во всем виноват «плохой самолет АНТ-25», непригодный для столь длительного, почти двухсуточного перелета. В конце своего выступления Леваневский вдруг сказал:

— У меня все, товарищ Сталин, но я хочу сделать важное заявление...

— Важное заявление будем делать мы. Садитесь...

(Сталин говорил с акцентом, и вместо «мы» у него получалось «ми».) Затем последовала многозначительная тяжелая пауза, во время которой я, выражая крайнее нетерпение, поднял руку, прося слова. Ворошилов незаметно показал мне кулак, чтобы я помалкивал. Сталин ткнул в мою сторону трубкой:

— Что ви хотите сказать, товарищ Байдуков?

Я встал и, стараясь не жестикулировать, сказал, что не согласен с Леваневским. Самолет АНТ-25 конструкции Туполева, несмотря на некоторые недостатки, обладает массой преимуществ даже перед самолетами Игоря Сикорского, главным образом по дальности и продолжительности. На самолете все отечественное: двигатель, оборудование, что немаловажно...

Сталин меня выслушал внимательно, но не глядя в мою сторону. Опять последовала долгая пауза.

— А какое заявление хочет сделать товарищ Леваневский? — неожиданно спросил Сталин. Сигизмунд вскочил и почти крикнул:

— Товарищ Сталин, сидящий здесь Туполев — притаившийся враг народа!

Можно представить, какие страшные последствия могли обрушиться на голову Туполева. Время-то было ненормальное. Всеобщая подозрительность, массовые репрессии...

Услышав заявление Леваневского, Молотов перестал писать и снял пенсне, Ворошилов крутил головой, поворачиваясь то к Сталину, то к Сигизмунду. А Туполев захлопнул папку, сильно побледнел и сочно выругался».

В то время обвинение Леваневского последствий не имело. По крайней мере, видимых. Последствия были позже. В середине 1930-х в разных странах было спроектировано несколько внешне похожих скоростных самолетов, в том числе немецкий Me-110.

Увы, но в КБ Туполева были стукачи. Один такой стукач написал донос на своего коллегу — известного позднее конструктора Алексеева, что тот является иностранным шпионом, поскольку у него иностранный карандаш. Подобный донос в наши дни кажется бредовым и смешным, но тогда в органах работали «пролетарии», и над доносом не только не посмеялись, но и стали его раскручивать. Алексеев спешно покинул КБ Туполева. Это его и спасло. Позднее Алексеев стал заместителем Лавочкина и сделал немало для выпуска самолетов Ла-5.

Донос на Туполева тоже был примитивным и заключался в том, что авиаконструктор продал документацию на свой самолет Мессершмитту, и что Ме-110 — именно туполевская конструкция. Задаться вопросом, как Туполев мог тайком разработать истребитель под чужую технологию и чужие моторы, и создать для самолета чертежи, которые заняли бы целую комнату, следователям в голову не пришло.

В Бутырской тюрьме Туполев провел около года. Поскольку поначалу Туполев, естественно, вину отрицал, то к нему начали применять меры специального воздействия. Для начала конструктора заставляли долгие часы стоять неподвижно. Ноги при такой пытке рано или поздно начинают распухать и болеть. Но Туполев держался. Тогда пригрозили расправиться с семьей. И только после этого Туполев подписал требуемые бумаги. А потом узнал, что его жену все-таки арестовали...

А дальше произошло невероятное.

Когда началось формирование тюремных КБ, к ведущему в СССР специалисту по бомбардировщикам пришли с предложением работать в «шарашке». Казалось бы, за это предложение нужно немедленно ухватиться. С больными легкими работа в лагере для Туполева означала бы быструю смерть.

Но Туполев поставил ультиматум: поскольку была арестована его жена, то работать в «шараге» он соглашается только на условии ее освобождения.

Это было немыслимо: заключенный ставит условия тюремщикам. Тем не менее тем пришлось уступить.

Жена Туполева была освобождена. Ей продиктовали письмо, и это письмо передали конструктору. Туполев согласился работать, но время от времени требовал свиданий с женой, чтобы убедиться, что она на свободе.

Когда он выйдет из тюрьмы, то скажет: «Ареста жены я им не прощу». Конечно, это передадут Сталину— и, конечно, этой фразы Сталин ему тоже не простит.

В «шараге» Туполев начнет вытаскивать из лагерей конструкторов, которых он знал. Вот как описывал это он сам:

«В эмбриональной фазе нас отвезли в Большево. Кого только там не было: корабелы, танкисты, артиллеристы, химики... Так вот, через пару дней после приезда в Большево меня вызвали к тамошнему начальству, и я получил первое задание: составить список известных мне арестованных специалистов. Откровенно говоря, я был крайне озадачен. Всех арестованных до меня я знал, а после? Не выйдет ли так, что по моему списку посадят еще Бог знает сколько народу? Поразмыслив, я решил переписать всех, кого знаю, а знаю-то я всех. Не может же быть, чтобы пересажали всю авиапромышленность? Такая позиция показалась мне разумной, и я написал список человек на 200. И оказалось, что, за редким исключением, все они уже за решеткой. Да, знаешь, размах грандиозный!»

В «шараге» Туполеву поначалу поручили разрабатывать не новый скоростной бомбардировщик, о котором Туполев думал на воле; его заставили работать над другим самолетом. И здесь Туполев тоже проявил характер. Он настоял на том, чтобы не осуществлять бредовый проект пикирующего четырехмоторного бомбардировщика — и этим спас своих людей, поскольку если бы пришлось делать такой самолет, неудача была бы гарантирована, и конструкторов снова разослали бы по лагерям.