Читаем без скачивания С легким наваром - Ирина Хрусталева

– Какой ты еще, по сути, ребенок, Вероника. Такое впечатление, что ты не понимаешь серьезности ситуации. Я еще раз повторяю, здесь замешаны деньги, и очень большие, поэтому эти люди так и паникуют. Они стараются убрать всех, кто может знать о наличии копии документа. И в то же время они ничего не знают точно. Только то, что ты влезла в это дело и что-то разнюхиваешь. Будь, пожалуйста, осторожна, девочка.

– А почему вы решили, что это копия документа, а не оригинал? – удивленно спросила Вероника.

Софья Павловна как-то странно посмотрела на нее и спокойно ответила:

– Потому что оригинал обычно хранят совершенно в другом месте, а не дома. Ты поняла, что я тебе говорю? Будь, пожалуйста, осторожна.

– Хорошо, буду, – поклялась Вероника. – Ладно, Софья Павловна, мне уже пора. Я еще вечерком забегу.

Вероника отвела старуху обратно в палату и побежала к лестнице, а та, провожая ее взглядом, качала головой и шептала:

– Ребенок, совсем ребенок, играет в детектива, как маленькие девочки в куклы. Видно, бережет ее бог, а может, дьявол. Не ровен час…

Юлька, увидев подругу, тут же понеслась, как лошадь по пастбищу:

– Где тебя носит столько времени? Вылетела из палаты, точно тебе пятки скипидаром смазали, ни слова не сказала. Что я должна думать?

– Не верещи, я же тебе говорила, что хочу навестить Софью Павловну, вот и навестила.

– А что это у тебя в руках? Никак туфли отхватила? Интересно только, почему она одна? Второй твоего размера не было? – рассмеялась Юлька.

Вероника посмотрела на туфлю, которую так и не выпускала из рук, и швырнула ее под кровать.

– Золушка потеряла, только вместо принца там оказалась я. Вот теперь расстроится, ужас, – притворно вздохнула Вероника.

– Ты, моя дорогая, здесь такого шороху навела, – Юлька, откинувшись на подушку, заливисто расхохоталась. – Ой, мамочки, не могу. Ты сестру-хозяйку видела? Двести кило веса, как в откормленной свиноматке. Но как она бегает, это же прямо загляденье.

– Ничего не понимаю, Юль, мы вроде в интенсивной терапии лежим, а не в психиатрическом отделении. Что за бред ты несешь? – с подозрением глядя на подругу, спросила Ника.

Юлька, корчась от смеха и, как всегда, приукрашивая, рассказала ей, что здесь творилось после ее сумасшедшего бега с препятствиями. Время подошло к обеду, и в палату вошла медсестра Дашенька.

– Ну, мои хорошие, готовьте ваши попки.

Девушки одновременно застонали.

– Даша, а нельзя ли как-нибудь другим путем ввести это лекарство? Я даже на клизму согласна. Сил нет терпеть такие мучения, – простонала Юля. – Ведь уже сидеть невозможно, еще немного, и вы из нас, здоровых лошадок, сделаете еле передвигающихся кляч.

– Ничего, ничего, – засмеялась Дашенька, – это же для вас, чтобы не было последствий. И потом, завтра уже будет не по четыре, а всего по два укола. Я вам сейчас грелки принесу со льдом, вы их приложите, и шишечки быстро рассосутся.

Она сделала уколы и сказала:

– Все, девочки, давайте-ка топайте на обед, уже время подошло.

– Смеешься, Дашенька? Хочешь, чтобы мы отсюда прямехонько на второй этаж загремели? Со смертельным отравлением, – съязвила Юлька.

– Да ладно вам, – засмеялась девушка, – вкусного, конечно, мало, но вполне съедобно.

– А ты сама-то ешь в вашей столовой? – не сдавалась Юлия.

– Редко, я вегетарианка, но иногда захожу.

– После небось быстрее в клизменную бежишь? – опять уколола Юля.

– Хватит тебе, Юлька, острить. Что ты к Даше привязалась? Она-то здесь при чем? Это наше государство виновато, что так мало денег на медицину выделяет, – влезла в разговор Вероника.

– Ага, и еще шеф-повар больницы, который львиную долю харчей в своей сумке домой уносит, – никак не унималась Юля.

– Ладно, девочки, побежала я. Мне еще в четырех палатах уколы нужно сделать, а я у вас застряла. – И Даша выпорхнула из палаты.

День прошел почти незаметно, потому что девушек таскали по всевозможным кабинетам, крутили, вертели, смотрели. Потом пришел следователь, и началось. Почему? Когда? Где? С кем? В общем, по полной программе. Вспомнил он и тот случай с машиной. Следователь почему-то был уверен, что в доме у Вероники был не просто бытовой взрыв газа, а специально подстроенное покушение.

– Вероника Дмитриевна, может быть, есть какая-то причина, по которой вас хотят убить? – осторожно поинтересовался он.

Вероника сделала по возможности испуганные глаза и спросила:

– Меня убить? Но за что? Я не представляю ни для кого никакого интереса.

– Может, интереса вы и не представляете, – согласился следователь, – но представляете для кого-то опасность. Такое вам не приходило в голову? Вот меня и интересует, какую? И для кого?

В голове у нее завертелся калейдоскоп событий. В нем и лицо ее бывшего мужа Николая. Ведь для него Вероника сейчас тоже представляет опасность. Вернее, для его фирмы. Она потрясла головой, чтобы избавиться от этой чудовищной мысли.

Королев хоть и сволочь, но пойти на убийство, даже ради своей фирмы он не способен – в этом Вероника почему-то была уверена. Поэтому она спокойно посмотрела на следователя и произнесла:

– Не имею понятия. Я не обладаю никакими секретами, за которые меня захотели бы убить. Я думаю, что это просто стечение обстоятельств. Заминировали ту машину, которая стояла ближе всех к Торговому центру, и на ее месте могла оказаться любая другая. А утечка газа произошла потому, что после зимы я не соизволила пригласить мастера-газовщика, чтобы провести профилактический осмотр.

Следователь наконец ушел, и Вероника с облегчением вздохнула. Ровно в шесть вечера в палату постучались, а следом появился Роман, вернее, сначала появился огромный букет цветов, а уж потом и он сам. Он встал у порога и широко улыбнулся.

– Ой, я сейчас скончаюсь, – пробормотала Юлька. – Это кто ж такой и к кому? Баба Маша, что же ты скрывала, что среди твоих родственников водятся Аполлоны?

– Проходи, Роман, присаживайся, – смущенно сказала Вероника.

Юлька подозрительно покосилась на подругу и, когда до нее наконец дошло, что этот красавец пришел к Веронике, заорала так, что в стакане на тумбочке подпрыгнула ложка.

– И ты еще называешь меня своей подругой? Почему я ничего про него не знаю? – Потом посмотрела на Романа, улыбнулась и сладким голоском прочирикала: – Кто такой? Колись немедленно.

– Я друг Вероники, – ответил он, не отрывая взгляда от Ники.

– А я ее подруга, можно сказать, с детского сада, но тебя с нами вместе на горшок не сажали, я точно помню.

Роман заразительно расхохотался и сквозь смех сказал:

– Когда вас, милые девушки, сажали на горшки, я уже, наверное, школу заканчивал. – Потом спросил у Вероники: – Это точно твоя подруга?

– Да, лучшая. Есть еще одна, Света, она сейчас в роддоме лежит, мальчика родила. Ой, уже не лежит, – вспомнила Ника, – ее же вчера выписать должны были. Между прочим, малыша тоже Ромой назвали. Так что у тебя появился тезка, и к тому же он – мой будущий крестник. Мы втроем дружим с детского сада, а потом и в школе учились в одном классе. Нас так и звали святой троицей. Мы даже двойки вместе получали. Когда одной, например, ставили «два», а потом вызывали другую, то, даже если она все знала, делала вид, что ни бум-бум, и тоже получала двойку. Мальчишки нас обходили стороной, потому как справиться с троими удавалось не каждому. Уже потом, когда немного повзрослели и у нас появились мальчики, мы стали реже встречаться, в основном только в школе. А когда окончили школу, у каждой началась своя личная жизнь. Тут, конечно, мы и вовсе стали редко видеться. Но все равно каждая из нас знает: что бы ни случилось, рядом с ней будут те, с кем можно разделить любую боль или радость.

– Это очень важно – иметь таких друзей, – сказал Роман. – У меня тоже есть такой друг, но один.

– Он женат? – тут же влезла Юля.

– Женат, двое детей, и в браке, по-моему, счастлив, – смеясь, ответил Роман. – Вероника, может, мы с тобой посидим в фойе и ты мне расскажешь, что произошло? Мне позвонила твоя мать и сказала о том, что с тобой случилось, таким голосом, как будто сообщала о похоронах. Она, кстати, в семь должна быть здесь, так что нам нужно поторопиться, иначе поговорить не удастся.

Они вышли в фойе, и Ника рассказала ему все, начиная с того момента, как Дуська разбудила ее в четыре утра и она почувствовала запах газа. Она не хотела пока ничего говорить Роману о том, что происходит на самом деле. Не то чтобы она ему не доверяла. Нет, скорее наоборот, хотела оградить его от опасности, которая начнет ему угрожать тут же, как только он все узнает. В этом она почему-то была уверена.

– Ром, у меня к тебе просьба. Ты съезди в поселок завтра, если сможешь, конечно, и сходи к Семену Степановичу. Отвези ему консервы для Дуськи и оставь денег на молоко и еще на то, чтобы он смог свои окна обратно вставить. Из-за взрыва у него все рамы вынесло, а у него пенсия кот наплакал.