Читаем без скачивания Я - оборотень - Window Dark

Но обманчиво было это опустившееся спокойствие. Четыре черных силуэта выдвинулись слева на расчищенную около здания площадку. Двое тут же перебежали на другой ее конец, двое остались на месте. Затем все четверо медленно, не включая фонариков, двинулись ко мне. Я бегал по нам глазами, намечая следующую жертву. Не доходя до меня десяти шагов, они остановились и разом включили фонари. Сноп света окатил меня и у троих из них вырвались возгласы удивления. Они явно не ждали такого зрелища.

Только второй слева был спокоен. Лицо его, чернеющее рытвинами, словно замерло в каменной маске. Федя как будто намеревался увидеть что-то подобное. До меня дошло, что он если еще не понял до конца, то уже догадывался, сопоставив безвредные для меня пистолетные пули и мое таинственное исчезновение. Чем это мне грозило, я еще не уяснил, но знал твердо лишь одно: чем больше людей увидит мою истинную сущность, тем хуже для меня…

… Разумеется удивился и Федя. Да и кто не удивился бы, увидев вместо Сверчка огромного волка, скалившегося на них. Да, это был волк, но Федя точно знал, что это в то же время и Сверчок, иначе почему возле лап волка лежал аккуратно связанный узелок с одеждой. Сверчок стал волком, хрен с ним отступать Федя не намерен. Сунув в карман маломощную пушку, он пристально взглянул на огромного волка, то и дело разевающего зубастую хлеборезку, и махнул рукой на противоположный край площадки. Один из парней, стоявших там, с треском рванул вниз молнию и вытащил спрятанный там АКСУ…

… Очередь гулких выстрелов взорвала тишину. В живот вдавило четыре расплавленных камня. Меня отбросило к стене, в глазах помутилось, но я устоял. Мало того, секунду спустя я уже летел к этому долбанному стрелку с трясущимися от ужаса руками. Увидев мои огненные глаза, он выпустил еще одну очередь, но она прошла в стороне от меня, разбив стекла в огромных окнах здания. Мой удар был направлен не в горло, а в грудь. Он попытался прикрыть ее автоматом. В последний момент я резко нагнул голову и врезался черепом в корпус АКСУ. Он буквально вдавился в грудь стрелка, с хрустом ломая ребра. Изо рта неудачника хлынула кровь, и душа его (если она у него была) вылетела из тела.

Предел выдержки есть даже у крутых парней. При виде волка с окровавленной пастью, который находился в нескольких шагах от них и явно готовился напасть снова, ребята бросились врассыпную. Я не стал их преследовать — я выиграл. Рядом со мной лежал мертвый стрелок, напоминавший в темноте груду старого тряпья, а на перекрестке дорожек, вдали, затерялся еще один мертвец. Черт побери, все произошло так стремительно, что я даже не успел рассмотреть их, когда они были еще живыми. Я молча стоял, оглядывая место боя, затем набрал в пасть жгучего и противного снега, выгнал из нее возбуждающий запах крови, подхватил клыками свою одежду и в быстром темпе понесся к своей общаге…

… На следующий день меня вновь не было на занятиях. Отоспавшись, я сидел в «412» штопал штаны и заклеивал порванную куртку, а вечером меня навестил Кирпич.

— Слышь, Сверчок, — добродушно начал он, — чего тебе одному. Давай к нам. У нас такая мафия, и ты там лишним не будешь, тем более всегда при деньгах.

— Нет, — замотал я головой, — Я уж как-нибудь сам по себе. Так спокойнее.

— Ну как знаешь, — кивнул Кирпич, — дело твое. Договор в силе, а если надумаешь, скажи.

Дверь за ним закрылась. Я стоял, вглядываясь в темноту за окном. Еще в декабре такое предложение вознесло бы меня на верх блаженства, но сейчас мне необходимо уже что-то другое.

Возвращаясь с занятий, я вновь и вновь размышлял над вчерашним разговором. Вот он, путь из одиночества, вот он. Но только какой-то не тот. И, наверное, поэтому я не свернул туда. Пусть мои клыки служат лишь для меня. Но этот разговор означал… Он означал, что Федя с его ребятами отступился, предоставив меня самому себе. Ведь это была Победа!!! Иначе Кирпич и не сунулся бы ко мне. Я ни на секунду не сомневался, что Федя вышел на меня через него, и теперь сработала обратная связь.

Противоречивые мысли мелькали у меня в голове в последнее время. С одной стороны дорого бы я дал, чтобы в одно прекрасное утро проснуться самым обычным пацаном. С другой стороны…

С другой стороны я уже не мог сжаться как пружина и занять свое место в иерархии быков и старшаков. Этот путь тоже был отрезан. Может быть это случилось потому, что с помощью огромного волка я сумел подняться над проблемами маленького пацана, мечтающего только о том, чтобы сгонять на видак и увернуться от старшаков. Горизонт стал шире, но что мне было делать с открывшейся панорамой.

И все же у меня было отличное настроение. Солнце светило по весеннему, огромные сосульки свисали с крыш, отовсюду капало. Снег под ногами был уже не чисто-белым и плотным, а рыхлым и водянистым. У стены дома даже отпечатались следы чьих-то огромных сапог, грязные и глиняные. Зима уходила, и я был рад этому.

На афише видеосалона Дома Культуры имени Орджоникидзе наклонными синими буквами значилось: "Серебряная пуля". Ниже более мелкими коричневыми буквами было дописано: "По роману С. Кинга «Оборотень». Начало в 18.00."

"Надо сходить", — подумал я, запуская руку в карман. Денег теперь хватало, и я уже не считал каждую копейку, хотя тратил их очень экономно. Но мне уже не суждено было посмотреть этот фильм.

"Тебе письмо", — кивнул в сторону стола Леха, закрывая за собой дверь. Они с Паханом снова исчезали из общаги. Андрей, как всегда, отсутствовал. Хлопнула дверь, и я оказался в совершенно пустой комнате.

Письмо действительно лежало на столе. Почерк был явно не материн крупный и уверенный. Обратный адрес отсутствовал. "Блондиночка написала", ухнуло куда-то в глубину мое сердце. Я торопливо распечатал конверт и вытащил оттуда… обложку детского журнала «Колобок». Я недоуменно рассматривал картинку, как вдруг руки мои дрогнули.

Вместо одной из букв «О», там, где всегда рисовалось изображение румяного колобка, было нечто. Желтый ровный круг, на котором находились два черных овальных глаза, вытянутых вертикально, и длинный улыбающийся рот, тянувшийся почти у края окружности. Я потрогал пальцем границу этого круга и обнаружил, что он наклеен поверх обложки. Для миллионов непосвященных такая картинка выглядела бы лишь глупой шуткой и не более. Но я знал, что это такое.

Это был знак оборотня.

Часть вторая

Глава двенадцатая. Тяжкие раздумья

Я положил листок на стол, взобрался на свою койку и уставился в серый, потрескавшийся потолок. Поток мыслей охватил меня, закрутил и понес.