Читаем без скачивания Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального - Михаил Делягин

Возрождение потребности в целенаправленной разработке реформ возродило и интерес к РЦЭР, в том числе и в силу его названия: не воспользоваться уже имеющимся институтом было просто грешно.

Назначению May руководителем РЦЭР сопутствовала история, наглядно иллюстрирующая способность либерального клана к управлению государством. Это назначение поддерживалось всеми группами либералов и было согласовано на уровне правительства, однако документ со всеми предварительными визами никак не поступал на главную подпись — к Чубайсу. Чубайс, который хорошо знал и поддерживал May, после нескольких месяцев тщетного ожидания пришел к выводу, что документ задерживается какими–то вредителями, засевшими в аппарате правительства и сознательно саботирующими важные для либералов кадровые решения. В конце концов, когда все мыслимые и немыслимые сроки назначения May были сорваны (а сам он занялся чтением лекций в зарубежном департаменте Стэнфордского университета и в Оксфорде), терпение Чубайса лопнуло, и он поручил найти виновного в торможении документа. Дело было уже не столько в карьерном продвижении преданного либерала и в укреплении таким образом либерального клана, сколько в поддержании минимальной управленческой дисциплины и сохранении простого уважения к либеральным лидерам, занимавшим ключевые позиции в органах государственного управления. Расследование было весьма серьезным, заняло много времени, охватило значительную часть огромного аппарата правительства и, в конечном итоге, увенчалось полным успехом.

К сожалению, уволить выявленного «коммунистического диверсанта» с предвкушаемым треском Чубайсу не удалось: искомый документ был обнаружен в завалах бумаг на его собственном письменном столе.

Чубайс рассказывал этот эпизод с большим удовольствием, хотя качество реформаторского документооборота после него так и не было повышено, а выработать что–либо приемлемое, да еще и имеющее стратегическое значение, РЦЭР по руководством May так и не сумел.

Привод к власти Кириенко в качестве «козла отпущения» за ставшую неминуемой из–за алчности либералов и олигархов финансовую катастрофу, дефолт 1998 года и нормализация социально–экономической политики Е. М. Примаковым, Ю. Д. Маслю- ковым и В. В. Геращенко, политический кризис второй половины 1999 года (вызванный прежде всего отставкой правительства Е. М. Примакова) и приход к власти В. В. Путина сломали планы либеральных реформаторов и не просто заставили их приспособиться к качественно новым реалиям, но и кардинально трансформировали сам их клан.

РЦЭР так и не восстановил свое значение, однако оказался почти идеальным местом для того, чтобы спокойно пересидеть «горячие» времена. И, когда они в основном завершились, приобретший вкус к карьере May сделал следующий шаг.

Как и в прошлые разы, он был обязан им Гайдару.

Во главе Академии

70-летний ректор Академии народного хозяйства при правительстве (АНХ) с 1989 года, член- корреспондент АН СССР с 1964 (когда ему было 32 года!) и академик с 1974 года академик Аганбе- гян, прославившийся еще как идеолог восстановления БАМа и рыжковского «ускорения социально- экономического развития», решил уйти в отставку и предложил сменить себя Гайдару. Однако тот не был заинтересован в рутинном повседневном руководстве пришедшей к тому времени в упадок Академией, — и к тому же хорошо понимал, что его политическая репутация серьезно затруднит его работу на посту, требующего поддержания хороших отношений с представителями всех влиятельных группировок общества.

Поэтому со словами «для Атоса это слишком много, а для графа де ла Фер — слишком мало» Гайдар предложил кандидатуру May, которая и была принята Аганбегяном.

May пришлось приложить значительные усилия для нормализации работы Академии; рассказывают даже, что на ее территории нашлись никем и нигде не учтенные многоэтажные дома, в которых чуть ли не с начала 90‑х жили армянские беженцы. Аналитик справился с огромным объемом организационных проблем и в 2007 году был переизбран ректором на второй пятилетний срок.

Правда, продвинуться в Академию наук, что является естественным для занимающего столь ответственный пост человека, ему так и не удалось. В 2008 году «автор фундаментальных трудов по нэпу», в качестве которого May пытался статьчленом–корреспондентом РАН, был отвергнут общим собранием академии, хорошо помнящим, что «господин May оправдывал шоковую терапию и приватизацию и вообще был правой рукой Егора Гайдара». При всей внешней политизированности аргументов они представляются вполне обоснованными, ибо быть добросовестным компетентным ученым и при этом пропагандировать уничтожение национальной экономики либеральными реформами, действительно, невозможно.

В 2008 году May пришлось удовлетвориться членством в наблюдательном совете Сбербанка, и орден Почета, полученный в 2009 году, стал, по всей вероятности, лишь слабым утешением. Злые языки утверждают, что в качестве одного из идеологов реформирования РАН «под самый корень» он сполна отомстил отвергнувшим его. Известный астрофизик, сотрудник NASA Николай Горькавый в 2013 году обвинил May в том, что он был «конкретным автором текста закона», по сути дела, уничтожившего РАН в ее традиционном виде.

В 2010 году, когда уже близился к концу второй срок его пребывания на посту ректора АНХ (как показывает опыт, возглавлять подобные учреждения можно сколь угодно долго, однако переизбрания являются отнюдь не формальными процедурами и теоретически могут привести к свержению руководителя), May осуществил одну из самых блистательных административных операций в истории постсоветской общественной науки. Возглавляемая им Академия народного хозяйства при правительстве России фактически поглотила Российскую академию государственной службы при президенте (РАГС). К тому времени первоначальные узкие специализации этих организаций были дано забыты. Когда–то АНХ создавалась для подготовки хозяйственных, а РАГС — Академия общественных наук при ЦК КПСС — политических и административных руководителей.

АНХ изначально была значительно меньше по размерам и ниже по статусу; к 2010 году этот разрыв лишь усилился. АНХ была значительно меньше по размерам, чем РАГС, имевшая к тому же 12 региональных академий госслужбы (фактически филиалов). Правительственный статус АНХ был существенно ниже президентского статуса РАГС. Более того: пусть и переживавшая глубочайший кризис, не имевшая сколь–нибудь внятного и авторитетного руководства РАГС тем не менее была крайне востребована и проводила обучение и переподготовку огромного количества чиновников самого разнообразного уровня и профиля, — в то время как о востребованности АНХ, в реальности опустившейся за постсоветский период на уровень вуза весьма средней руки, не приходилось и говорить.

Наконец, на ослабевшую РАГС, обладавшую колоссальным имущественным комплексом на Юго — Западе Москвы, включающем общежития и гостиницы, а также обширную региональную сеть, к тому времени нацелилось руководство Высшей школы экономики. Ее бессменный ректор Кузьминов, насколько можно судить, по недоразумению считающийся организатором науки и образования, а на деле, без всякого преувеличения, гениальный завхоз, собравший в хозяйство ВШЭ самые разнообразные комфортабельные здания по всей Москве, уже, похоже, готовился украсить свою империю подлинной жемчужиной в виде РАГС. Однакоона была совершенно неожиданно вырвана из его цепких рук; вероятно, это было его первое административное поражение за долгие годы.

Формальное объединение в сентябре 2010 года двух академий в Российскую академию народного хозяйства и государственной службы при президенте (РАНХиГС) под руководством May было неожиданностью, сравнимой с ударом грома. Его можно трактовать лишь как победу Давида сразу над двумя Голиафами — над РАГС и над Высшей школой экономики. И, что представляется исключительно важным, это было первое самостоятельное административное достижение May: умерший в конце 2009 года Гайдар уже ничем не мог ему помочь.

Вероятно, причиной этого триумфа была надежда значительной части либерального клана на то, что его «фронтмен» Медведев сможет стать не «техническим», а полноценным президентом и остаться у власти, передав всю ее полноту энергичным реформаторам. Весьма вероятно, что премьер В. В. Путин не возражал против этой перспективы, действительно собираясь уйти на покой после 2012 года, — однако наглядная демонстрация полной ничтожности и кромешной недееспособности либеральных кадров сделала его уход «на пенсию» невозможным в принципе.

Чего стоит предельно убогая «Стратегия‑2020», авторы которой не смогли даже проработать механизмы достижения произвольно собранных, не согласованных между собой и никак не обоснованных целей! Когда ее критика приобрела уничижительный характер, разработчики «решили проблему», увеличив ее объем до более чем тысячи страниц, что сделало ее практически нечитаемой, — и, соот–ветственно, хоть как–то защищенной от профессиональных оценок. Разработанная под руководством Юргенса и с активным участием May специально созданным для этого (по аналогии с готовившим программу для Путина в 1999 и 2000 годах Центром стратегических разработок) Институтом современного развития, «Стратегия‑2020» стала символом полного интеллектуального банкротства современного российского либерализма.