Читаем без скачивания Любавинские истории. Хроника одного чрезвычайного происшествия - Ольга Михайловна Палагина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Были безвозвратно повреждены рядки с молодой картошкой, а также грядки с морковкой, капустой и свёклой, столько же досталось и огурцам с помидорами. Весь участок был изуродован широкой свежевзрытой бороздой с проплешинами, наискосок пересекающей огород. Выглядело всё так, будто по участку прошёлся какой-то кривой поломанный механизм, разгребая землю там, где ему вздумается.
Палыч гневно засопел, молча почесал в затылке и немедленно, не обращая внимания на то, что он только в трусах и майке, пошёл смотреть, что за армагеддон приключился в масштабах его территории. Пройдя по раскуроченным грядкам в поисках следов паршивца, который мог такое наворотить, он обнаружил множество разнокалиберных ямок. То там, то тут валялась вырванная молодая морковка со свёклой, была безжалостно выкорчевана совсем ещё молоденькая капуста, местами мелкими жёлтыми горошинами валялась картошка рядом с вырванной и уже повядшей картофельной ботвой.
Вдруг внимание Палыча привлекло нечто блестящее. Он, натужно кряхтя, наклонился, чтобы подобрать с земли кусочек обыкновенной фольги. «Странно… – подумал он про себя, – откуда это тут фольга у меня взялась!?». Потом пошарил в кустах, пытаясь прикопать уцелевшую картошку, и увидел поодаль обычный бульонный кубик, валяющийся в неповреждённом кусте картошки. «Так вот что тут произошло! Мне тут суповых кубиков на огород подбросили! Конечно же… А собаки, а может, даже и лисы тут и раскопали мне всё! Пикник тут, ти-ё-мать, устроили!»
Палыч поднял обыкновенный бульонный кубик с земли, покрутил между двух пальцев, и его взгляд, как раз промеж этими самыми пальцами, как-то сам собой упал на соседский дом. Тот самый, где проживал непутёвый сосед Толик, который совершенно не благоволил ему после всем известных скандальных событий. Недолго думая, Палыч тут же решил, что это соседушка его так подло отомстил ему за испорченную пару недель назад печку. Две недели подлец ждал и вынашивал план коварной и изощрённой мести! И задумал-то чего, тунеядец! Кубики бульонные он раскидал, ирод! Отомстил! А чего?! Дёшево и сердито! Палыч заходил по двору широкими шагами, почёсывая небритый подбородок, усиленно думая, чего бы ему такое-эдакое предпринять в ответ. «Надо срочно что-то придумать, иначе же спать не смогу, есть не смогу! Наказать надо этого гада! Вора! Алкаша и тунеядца!»
Ещё на прошлой неделе продавщица в магазине шепнула Палычу на ушко о том, что Толик-де задумал что-то нехорошее; мол, рассуждал с кем-то о разных способах, как и чем можно насолить соседу. Ну а больше Палычу навредить никто не мог. Со всеми у него были более или менее хорошие отношения.
Немного поразмыслив над этой ситуацией, он всё-таки решил приступить к своему утреннему моциону и, кстати, побриться. Помазок с бритвой у него стоял над умывальником в шкафчике с аптечкой. Когда он его открыл, то взгляд тут же упал на бутылочку с валерьянкой. «Ну-ка, ну-ка, – пробормотал он себе под нос, – сколько у меня ещё добра этого есть?.. И чего вообще, есть?..» Покопавшись в небогатых запасах аптечки, он с умным лицом сделал вывод: «Судя по всему, у меня две проблемы в этой жизни – это как следует успокоиться… и не обосраться!.. Ти-ё мать!» Он усмехнулся, и незамедлительно в его голове зародилась гениальная по своей простоте мысль. Надо побрызгать валерьянкой огород соседа, вот уж местные коты будут в восторге! Довольный своей изобретательной идеей, он продолжил гигиенические процедуры в сладком предвкушении отмщения.
Пришёл вечер, Палыч приготовил полный пульверизатор с разведённой в воде валерьянкой, подождал, пока у соседа погаснет свет. Потом выждал ещё часок, чтобы уж наверняка, и крадучись стал пробираться к нему во двор. Высоко в небе в окружении ярких звёзд слабо светила луна. Дружный лягушачий хор вторил на все лады такому же неугомонному и дружному хору сверчков. На небе не было ни облачка, и Палыч без особых проблем начал обрабатывать своим зельем весьма скудный, заросший сорняками огород соседа, отметив между делом про себя скромное количество посаженного этим тунеядцем Толиком и, вследствие этого, ощутимо неравный урон, который понесут при этом обе стороны. И недовольно пробурчал себе под нос: «Это ж надо так запустить огород! Конечно, он же тут кроме своей несчастной печени и не садит ничего, я смотрю! А… ну, хотя с паршивой овцы и шерсти клок!»
У Палыча была огромная неутолённая потребность хоть отчасти восстановить поруганную справедливость, и он решительно прошёлся сначала по капусте, потом по грядке с зеленью, следом по морковке и картошке прошёлся как следует. Соседский тощий молодой кот был уже тут как тут, нахально путаясь в ногах у Палыча. Средство заработало! Кот с безудержно-маниакальным наслаждением начал натираться всеми местами о ботву, приваливая её к земле и ломая стебли, где-то нажёвывая её, где-то хищно надкусывая и издавая при этом громкие мурлыкающие звуки.
Удовлетворённый проделанной работой, Палыч на цыпочках пробрался к себе домой.
Всю ночь через открытое окно его спальни доносилось громкое многоголосое мурлыканье и дикое завывание бесчисленных котов, собравшихся в соседском огороде по его милости на «дружескую попойку». Сосед Толик никак не реагировал на этот кошачий хор, видимо, крепко спал от доброй дозы своей собственной сорокоградусной «валерьянки». А Палычу сейчас эти звуки были просто как бальзам на душу!
Наутро первым делом он побежал к забору, чтобы посмотреть своими глазами на результат ночной вылазки. А посмотреть было на что! Весь огород соседа был просто выглажен будто катком для укладки асфальта. Лёгкий ветерок вяло перебирал клочки кошачьей шерсти, островками расстилавшиеся по примятой ботве. Испытав неописуемое удовольствие от увиденного, Палыч торжествующей походкой направился домой, дабы совершить традиционный утренний моцион.
Спешно позавтракав, Палыч то и дело стал выглядывать в окно спальни, откуда хорошо был виден двор соседа. Он с азартом и нетерпением маленького ребёнка ждал, когда тот выйдет из дома. И вот свершилось, наконец-то он дождался! Сосед, зевая и лениво почёсываясь, совершенно не глядя вокруг себя, прошёл в туалет, пробыл там какое-то время и только выйдя из него вдруг обнаружил перед собой вместо огорода сплошной ковёр из примятой ботвы, хорошенько приправленный шерстью. От потрясения он встал как вкопанный, у него отвисла челюсть, а глаза вылезли из орбит. Наблюдая за этой
