Читаем без скачивания Невинные грехи - Кэтрин Каски

Прошло несколько мгновений, прежде чем она заговорила.

— Грант, я не останусь, но, если ты готов поговорить, я должна тебя кое о чем спросить. Этот вопрос меня беспокоит уже несколько дней. — Девушка глубоко вздохнула и пристально посмотрела на него. — Зачем ты преследовал карсту Резерфорда на прошлой неделе?

— Я не преследовал ни Резерфорда, ни его чертову карету. — Он поднял взгляд на Фелисити. — Единственным моим желанием было вернуть тебе кое-что. Что-то для тебя дорогое.

— Вернуть кое-что мне? Ты мог сделать это в другой день, а не гоняться за мной по всему Лондону, как бандит какой-то.

Грант медленно кивнул.

— Прошу прощения, если испугал тебя… или твоего преданного графа. Я не хотел.

— Он не мой граф и не преданный! Его мать захотела встретиться со мной, чтобы предложить денежную помощь женщинам и детям в Ньюгейте. — Фелисити шумно вздохнула. — А Резерфорд просто предложил ей помочь устроить эту встречу, поскольку, если помнишь, твои брат и сестра познакомили меня с ним.

— Значит, Резерфорд не…

— Нет, он не… — Фелисити сложила на груди руки. — Хотя наши с ним отношения… точнее, их отсутствие, тебя совершенно не касается.

— Прости, Фелисити, но, как только эта вещь оказалась у меня, я просто не мог откладывать. Я понимал, что должен вернуть тебе ее сразу: мне хорошо известно, каково это — потерять что-то ценное… И я должен был сделать все, чтобы исполнить свое намерение.

Фелисити, не колеблясь, прошла разделявшее их расстояние и села рядом с Грантом.

— Не понимаю, Грант. Что ты нашел такое, что тебе так страстно захотелось мне его вернуть?

Он заглянул в ее зеленые глаза, понимая, что, возможно, больше никогда их не увидит. К горлу его подступил комок, в глазах защипало. Он не хотел, чтобы она видела его таким.

— Ты можешь остаться? Всего на минуту, обещаю. Я просто хочу принести тебе эту вещь, и тогда ты, возможно, поймешь, что я изменился.

Она, не задумываясь, кивнула:

— Клянусь, я не уйду, пока ты не вернешься, Грант.

— Пожалуйста, не уходи. Для меня это важно.

— Я дала слово. — Фелисити выпрямила спину. — А я всегда слово держу. Я думала, уж кто-кто, а ты это должен знать.

Грант кивнул. Он знал это и до недавнего времени был о себе такого же мнения. До недавнего времени… До тех пор, как поставил свои эгоистические желания, свои потребности выше чести.

— Я быстро.

Он вышел в коридор и поспешил к своей комнате.

Оставшись одна, Фелисити окинула взглядом знакомую обстановку. Да, эта семья — сумасшедшие, чуждые условностей Синклеры — сделала ее по-настоящему счастливой, но тут же ей причинили такую боль и такие страдания, каких она не знала в своей жизни.

Нет, для ее же собственного блага нужно оставить их и начать новую жизнь. Другого выхода у нее не было. Слезы снова начали жечь глаза Фелисити. Но нет, она не заплачет. Нельзя, чтобы Грант вернулся и застал ее в слезах, бессильно низвергающейся в темные глубины слабости. Нужно было чем-то себя занять.

Взгляд Фелисити заметался по комнате, как бабочка, в надежде приземлиться на какие-нибудь счастливые воспоминания, которые смогли бы отвлечь ее от растущего в душе уныния.

Первым воспоминанием стал день, когда Присцилла провалилась в шифоньер и потом лежала, хохоча, на груде одежды. Губы Фелисити дрогнули и почти сложились в улыбку. Потом ей вспомнилась волшебная ночь, когда Грант так нежно ласкал ее. Никогда она не была такой счастливой, как в ту ночь. Тогда она словно впервые начала жить по-настоящему.

Закрыв глаза, она представила, как кончики его пальцев прикасались к ней, гладили кожу. Она вспомнила, как ей хотелось, чтобы пальцы эти прошлись по всему ее телу, и как потом ей хотелось сильнее чего бы то ни было ощутить это прикосновение еще раз. Когда его твердое тело прижимало ее к матрацу, она испытывала ни с чем не сравнимый восторг. Он разбудил в ней чувства, о существовании которых она даже не догадывалась. Жгучие желания, неведомые прежде и в то же время такие знакомые, как будто они были в ней с самого начала, но она почему-то забыла о них.

А потом ей представился его жар, проникающий толчками в ее сокровенные глубины, заставляющий ее тело трепетать и сжиматься, чтобы после наполнить высшим наслаждением.

Она вспомнила, как кровь бросилась к ее щекам и как она не могла перевести дух, пока Грант не заключил ее в объятия и их не наполнило общее на двоих тепло единения.

Фелисити припомнила, как вскоре после того с радостью открыла свое сердце Гранту, с распростертыми объятиями принимая его в свою жизнь. Ей казалось тогда, что тот миг был началом вечности.

Падение было болезненным. Фелисити вздохнула. Какой же дурой она была! Теперь-то она поняла, что им с Грантом просто не было на роду написано жить вместе.

— Фелисити?

Она открыла глаза и быстро смахнула слезы с ресниц. Грант стоял перед ней с гордой улыбкой на устах. Левую руку он держал за спиной, а правую протягивал к ней.

Щеки ее порозовели.

— Извини, Грант. Я не услышала, как ты вернулся.

— Ничего. Дай руку, пожалуйста.

Пальцы Фелисити дрожали, но она сделала, как он просил, и теперь смотрела на него, не зная, чего ожидать. Грант за руку поднял ее с кровати. Он медленно повернул кисть Фелисити ладонью вверх и всмотрелся в ее глаза, потом вывел из-за спины руку и вложил в ее ладонь что-то теплое. Улыбнувшись, Грант убрал свою руку, открывая подношение.

На ладони поблескивала горка жемчужин.

— Это же… ожерелье моей бабушки.

Слова ее прозвучали чуть громче шепота. Нижняя губа задрожала, когда он взял ожерелье и расправил у нее перед глазами. Слезы, которые она поборола ранее, теперь покатились горячими капельками по щекам.

— Грант, но как же ты…

— Да, пришлось потрудиться, но я все же нашел его. Я же обещал. — Грант осторожно положил руку ей на плечо. — Я знаю, как ты любила это ожерелье. Но ты пожертвовала им ради моего спасения.

— Нет, Грант, здесь ты ошибаешься. — Она посмотрела прямо ему в глаза. — Я любила человека, от которого его получила, — мою бабушку, — и воспоминания, которые оно в себе хранит. — Она вытерла слезы и снова посмотрела на ожерелье.

Грант, набрав в грудь побольше воздуха, сказал:

— Да, я знаю. Этот урок я усвоил, хотя, боюсь, слишком поздно. Побрякушки и деньги ничего не значат. Любовь — вот истинное сокровище.

Вздох сорвался с уст Фелисити, и она сказала:

— Да, это так.

То, что она услышала, показалось ей невероятным. Грант наконец понял!

По лицу снова заструились слезы. Слезы счастья.