Читаем без скачивания Во имя государства (сборник) - Юлия Латынина

Господин Андарз изломал клетку и сказал:

– Что ж! Если на меня лезут с топором, пусть не думают, что я буду обороняться салфеткою.

На следующий день с утра императорский наставник велел снаряжать паланкин и отправился к господину Ишнайе, которого он сделал после казни Руша первым министром. Ишнайя встретил его с распростертыми объятьями и выразил сожаление по поводу решения государя.

– Боюсь, – сказал Андарз, – господин Нарай не остановится, пока не погубит государство. Вскоре он попросит у государя мою голову. А когда он выпросит у государя голову его ближайшего друга, головы остальных сановников станут дешевле гусиных яиц.

Ишнайя обещал подумать об этом, и сановники вдвоем отправились к господину Чаренике, министру финансов.

– Сдается мне, – сказал Ишнайя Чаренике, что этот негодяй Нарай считает нас всех ворами и взяточниками! Стоило бы предпринять что-то по этому поводу!

Чареника обещал подумать об этом, и сановники втроем отправились к управителю дворца господину Мнадесу.

Андарз остановился полюбоваться расцветшими хризантемами, а оба сановника заговорили с управителем дворца об интересующем их деле.

– Не стоит беспокоиться, – сказал Мнадес, – ведь государь расправился с первым министром Рушем не потому, что тот был вор, а потому, что тот был любовником его матери. Что же касается Андарза, то у государя к нему сложные чувства. Из этого я заключаю, что Нарай добьется казни Андарза от той половинки государя, которая ненавидит Андарза, и на этом его владычество кончится, потому что та половинка государя, которая Андарза любит, не сможет Нарая простить. Так стоит ли вступаться за человека, чья казнь принесет гибель Нараю?

Чареника был так поражен этой мыслью, что вскричал:

– Вы правы!

А Ишнайя добавил:

– К тому же кто не знает, что стихи «О Семи Супругах» принадлежат Андарзу? А в этих стихах говорится, будто, когда я был городским судьей в Чахаре, вместо виноградных кистей в судебном саду на ветвях росла одна оскомина! Самая отъявленная ложь!

В это время к ним подошел Андарз и спросил, что они решили.

– Полно, страхи ваши преувеличены! – сказал Чареника.

– Почему бы вам не помириться с господином Нараем? – сказал Ишнайя.

– Зачем говорить о неприятном, – промолвил Мнадес, – почитайте нам лучше свои новые стихи.

Андарз поклонился всем троим и поехал в трактир, где и напился выше глаз.

Этим вечером Шаваш тихонько пробрался в библиотеку, размещавшуюся в самом дальнем конце главного дома, у дворика, облицованного мрамором и агатом-моховиком.

У господина Андарза была огромная библиотека: книги на высоких полках смотрели на мальчика своими гранатовыми глазами, по стенам были развешаны ковры, изображавшие победы Андарза, а позади стола, выложенного отполированными черепаховыми щитками, висел удивительный гобелен, изображавший карту империи. Шаваш вытаращил глаза. О том, что такие карты существуют, он знал только по рассказам: не только владеть, но и смотреть на карту империи простому смертному было запрещено. Неисчислимые бедствия могли произойти от колдовства с картой!

Вот, например, в десятый год правления государыни Касии началась засуха, чума… В народе поползли слухи, что причина в том, что иссякла государева благая сила, что страной правит женщина. Государыня приказала произвести расследование, и что же? Выяснилось, что один из высших чиновников, обманом добыв карту империи, сушит ее над огнем, колдует, злоумышляя на государство и государыню. Чиновника, разумеется, казнили; слухи прекратились совершенно.

Но Шаваш пришел сюда не из-за карты. Он хотел найти книгу, которая ответила бы ему на вопрос: что такое лазоревое письмо? Он боялся задать этот вопрос Андарзу или его домашним, потому что трудно было это сделать, не возбудив подозрения. Что же касается книг, – то книги никогда не предавались подозрениям по поводу заданных им вопросов или, во всяком случае, никому эти подозрения не могли сообщить. Шаваш давно заметил эту особенность книг. Поэтому он и выучился читать.

Нужную книгу оказалось найти сложнее, чем тайник под чужой половицей, и прошло не меньше времени, чем надо, чтобы сварить рис, пока Шаваш не вынул из второго слева шкафа толстый том, называвшийся «Книга о надлежащих бумагах».

Мальчик раскрыл книгу и погрузился в чтение. Он быстро узнал, что, составив накладную, надо верхнюю половинку бумаги класть в правый ящик, а нижнюю – в левый и что накладная на сыр имеет вверху знак козьей головки, а накладная на сено – увенчанный рогами кружок. Он узнал, что недопустимо подавать по начальству бумагу, которая скверно пахнет от долгого лежания или на которую что-то пролили.

Он узнал, что бумага о вступлении в должность наместника должна быть синяя, как камень лазурит, а подданная жалоба должна иметь красную полосу цвета оскорбленного сердца, доносы же можно писать на любой бумаге, лишь бы в словах сквозило чистосердечие и верность государю.

А потом Шаваш перевернул страницу, касавшуюся официальных указов, и нашел то, что искал: на лазоревой бумаге имел право писать только царствующий император, – свои частные письма.

Шаваш захлопнул книгу.

– Ты что здесь делаешь?

Шаваш, обомлев, поднял глаза: в проходе над шкафом стоял Андарз. Щека у императорского наставника была слегка расцарапана, и от него несло дешевым вином, какое пьют в кабаках на пристани.

Он был в дорогом парчовом кафтане, выложенном по обшлагам золотыми узорами, такими тонкими, что трудно было понять, – это еще золотая нить или уже золотая проволока, и проволока эта оплетала плоские яшмовые пластины с изображениями зверей и птиц.

– Ты что здесь делаешь? – повторил императорский наставник. Кафтан его, в нарушение всех правил, был распахнут, и в проеме его Шаваш видел крепкую грудь цвета топленого молока и розовый шрам чуть выше сердца, там, где когда-то пришелся удар подосланного варварами убийцы. Васильковые глаза Андарза словно глядели в разные стороны.

– Читаю, – сказал Шаваш.

Андарз пошатнулся и едва не упал, а потом выхватил у Шаваша книгу. У него были сильные гладкие руки с длинными пальцами, и крепкие его запястья были перехвачены, по варварскому обычаю, золотыми браслетами в виде свернувшихся змей.

– Да? И что же ты тут вычитал?

– Ой, – сказал мальчик, – я очень многое вычитал. Я вычитал, что накладная на сыр имеет знак козьей головки, а накладная на сено – кружок с рогами, и что если доклад от долгого лежания приобрел дурной запах, надо поставить рядом с ним на ночь стакан с мятой и росовяником…

– Где ты научился читать? – перебил Андарз.