Читаем без скачивания Асфоделия. Суженая смерти (СИ) - Гэлбрэйт Серина

Длинная крытая галерея соединяла одно из крыльев дворца с большим круглым павильоном, разделённым тонкими матовыми перегородками на три секции с бассейнами. Одна секция – поменьше, насколько можно судить по внешним размерам павильона, – заперта, две другие, побольше, открыты, при каждой своеобразная раздевалка. Бассейны в форме полукруга, облицованы плиткой, в одной секции терракотовой, в другой бледно-голубой. Вокруг лежаки, две сферы для освещения, окон нет, зато синий купол павильона при ближайшем рассмотрении оказался чисто символическим, похожим на решето с дырками в виде пятиконечных звёзд, сквозь которые внутрь заглядывали звёзды настоящие. Пока Тисон проверял весь павильон на предмет отсутствия угрозы моей особе и затаившихся в тёмных углах недоброжелателей, я из любопытства пощупала перегородки. Гладкие, в высоту метра три, до купола они не доходили, оставляя под ним свободное пространство и пропуская звуки из соседней секции. Оно и к лучшему – в случае чего можно беспрепятственно позвать друг друга, да и если зайдёт кто ещё, больше шансов услышать визитёра.

Закончив проверку периметра, Тисон зачитал короткий инструктаж на тему безопасности, и чтобы я была предельно осторожна, внимательна и сразу звала его. Я выслушала, покивала и напомнила, что волков бояться – в лес не ходить. Не запираться же теперь в четырёх стенах и ждать, пока здешние горе-следователи найдут недруга? Не больно-то они торопятся… если этим вовсе хоть кто-то занимается, а то гложет меня подозрение такое нехорошее, что Эветьен всё спустил на тормозах и попросту ищет подтверждение, что я сама себе несчастный случай подстроила. Нет бы спросил, могу ли я в принципе сделать что-то посредством загадочного дара Асфоделии?

Осмотревшись напоследок, Тисон всё же ушёл в терракотовую секцию. Я прихватила из раздевалки отрез мягкой ткани для обтирания и вернулась в голубую, полной исходящего от воды пара и тонкого ненавязчивого вкрапления аромата апельсинов и ещё чего-то цветочного. Неспешно разделась, радуясь, что платья в этом мире целые, без разделения на юбку, лиф и рукава, шнуровки почти нигде нет, а пуговицы на большинстве нарядов расположены спереди. Отсутствие жёстких корсетов тоже привносило в жизнь немалое облегчение. Скинула туфли, стянула чулки и встала босыми ступнями на тёплый пол. На нижнем белье помедлила, но затем сняла и его. Быстро оно не просохнет, а натягивать поверх мокрой сорочки платье и идти так удовольствие сомнительное. Разложила всё аккуратно на лежаке, вытащила из причёски шпильки, распуская волосы, кое-как скрутила и заколола шевелюру в тяжёлый неряшливый пучок. Ещё раз огляделась – впрочем, кто меня тут увидит… а если Тисону вдруг взбредёт в голову идея подсматривать, то и ладно, – и пошлёпала к бассейну. Осторожно сошла по широким, ведущим в воду ступенькам, постояла чуть на предпоследней, привыкая к температуре и прислушиваясь к вкрадчивому плеску за перегородкой. Часть бассейна поглубже, темнела синевой, часть помельче, примерно как в обычной ванне, и я устроилась там, на гладком дне, откинула голову на бортик.

Эх, хорошо-о…

И удивительно. Раньше я представляла термальные источники в непременном окружении величественных гор и слепящего снега – такими, какими доводилось видеть их по телевизору или на картинках. А тут никакого намёка на зиму, горы если и есть, то точно не здесь, только белые стены с вырезанными на них рисунками. Сферы мерцали, словно свечи, аромат окутывал незримо, смешиваясь с жаром воды, создавая иллюзию, будто я дома, в своей ванне.

Настоящий, полузабытый уже кайф из прошлого, одна из тех самых потерянных мелочей.

Странная нынче жизнь – вроде ничего особенного не делаю, ничем важным не занята, но всё на бегу, всё впопыхах, словно я вечно куда-то опаздываю. Казалось бы, куда проще – принять горячую, сдобренную какими-нибудь приятными ароматическими добавками ванну, посидеть при свете свечей, никуда не торопясь и наслаждаясь ощущениями. Неужели у дамы знатной, не обременённой иными развлечениями не найдётся на это времени? Ей даже ванну самой наполнять не надо, достаточно горничной велеть… Ан нет, ванну я не принимала, я только мылась и всегда второпях, не говоря уже о постоянном присутствии Кили. В первые дни я пыталась выставить служанку за дверь, уверяя, что и сама прекрасно справлюсь, потом смирилась. Единственное, чего удалось добиться, чтобы Кили меня не мыла. Как-то это чересчур уж на мой вкус.

Плеск за перегородкой стих и теперь тишину нарушало лишь журчание воды в маленьком, выложенном камнями фонтанчике на дальней стороне бассейна. Я закрыла глаза и сама не заметила, как погрузилась в блаженное расслабленное состояние на грани дрёмы. Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент из полусонной неги вырвал оклик:

– Асфоделия?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вздрогнув, я подскочила, открыла глаза, силясь сообразить, где я, кто я и какого хрена вообще происходит.

– Асфоделия, всё хорошо? Нам пора возвращаться, пока сюда не нагрянули… желающие ночных омовений.

– А-а, да-да, порядок, я сейчас… – я оттолкнулась от бортика, повертела головой.

Судя по звуку, Тисон по-прежнему в соседнем зале, так что чего это я встрепенулась?

Напугал тут, понимаешь…

Ухватилась рукой за край борта, начала подниматься. И то ли нога встала неудачно, то ли ладонь соскользнула, но не успела я и глазом моргнуть, как с визгом полетела в воду. Окунулась с головой, булькнула и сразу вынырнула, села, отплёвываясь и пытаясь проморгаться.

– Асфоделия?!

Меня сгребли в охапку, вытащили из воды и усадили на ступеньку повыше. Убрали с лица мокрые пряди, выбившиеся из слабого пучка, посмотрели встревоженно в глаза.

– Что произошло, Асфоделия? – спросил Тисон, пока я часто моргала и удивлялась, откуда он тут взялся. – Ты ударилась? Здесь кто-то был?

Хотя ясно, откуда – примчался на визг одной неуклюжей лопушки.

– А-а… кхе-кхе, – я кашлянула и попробовала сфокусировать расплывающийся взгляд на мужчине перед собой. – Нет… всё… всё в порядке… просто я поскользнулась и… волосы намочила, вот… – я подцепила потемневшую прядь и продемонстрировала Тисону.

– Ты не ударилась?

– Вроде нет. Извини, я… случайно. Знаешь, я из тех людей, которые и дверь с надписью «На себя» толкают от себя, и на жвачку в чистом поле обязательно наступят…

– Ничего страшного, – Тисон улыбнулся ободряюще, погладил меня по волосам. – Главное, что с тобой всё хорошо.

Уверен? А я уже сомневаться начинаю.

Потому как я голая, а он… я осторожно опустила взгляд… в какой-то набедренной повязке, иначе это некое подобие  доисторических трусов и не обзовёшь. Наверное, они как-то называются правильно, но возможности выяснить не представлялось… И сидим мы близко друг к другу.

Непозволительно близко.

Слишком близко, чтобы удержаться от соблазна.

Взгляд Тисона последовал дурному примеру, но ниже моего лица задержался лишь на секунду-другую, после чего вернулся поспешно, уже изменившийся, потемневший. Я застыла, не смея шелохнуться и опасаясь, что мужчина сейчас попросту сбежит.

Один удар сердца.

Другой.

Тихо, напевно журчал фонтанчик, и без того горячий воздух вокруг казался раскалённым до предела, выбеленным на фоне стен.

Поцелуй, желанный, ожидаемый, обжёг губы, напор, похожий на тот, что был в прошлый раз, смёл все опасения. Я отреагировала мгновенно, потянулась навстречу, избавляясь от остатков свободного пространства между нами, обвила руками и ногами, чувствуя, как от наших движений заплескалась вода, окатывая верхние ступеньки. Целовались мы, как и тогда, у дверей покоев, жадно, исступлённо, прижимались кожа к коже с отчаянной, безнадёжной страстью людей, не верящих, что подобное повторится когда-либо вновь. Руки скользили торопливо, хаотичнопо мокрому телу, пытаясь прикоснуться везде, узнать и изучить всё, но не задерживались надолго на одной точке, словно не способные остановиться. Я едва отмечала что собственные касания, что Тисона, они появлялись и исчезали, везде и нигде в частности, суетливые, мимолётные, превращая разгорячённое, распаренное в воде тело в сгусток живого пламени, существующего отдельно, без контроля разума, однако не желающего быть без того, кто рядом, кто делал его таким.