Читаем без скачивания Подлинное искупление (ЛП) - Коул Тилли

Хармони долго и пристально на меня смотрела, потом медленно кивнула и неуверенно вошла в ванную. Я снял с ее головы венок из цветов и распустил две закреплённые на затылке косы. Они мягкими волнами рассыпались у нее по плечам.

Когда мы начали красить ее длинные светлые волосы, Хармони уже не улыбалась. Пока я наносил краску на ее пряди, она неподвижно сидела лицом к зеркалу, однако не сводила с меня своих настороженных глаз. Когда ее светлые волосы приобрели глубокий черный оттенок, я застыл, словно завороженный, глядя на произошедшие в ее внешности перемены.

Хармони приняла душ, смыв с себя остатки краски и нашего брачного воссоединения. Она оделась, и я высушил ей волосы. Когда с этим было покончено, я встал позади Хармони и сглотнул. Не помню, сколько я так простоял.

Очнувшись от оцепенения, я взял ее за плечи и повернул к себе.

— Детка, посмотри наверх.

Хармони опустила плечи. С пересохшим от волнения ртом я по очереди поднес палец к ее глазам и вынул из них контактные линзы.

Я посмотрел на свою жену и, не веря собственным глазам, отшатнулся назад. С трудом собрав остатки самообладания, я снова подошел к неподвижно стоящей Хармони. Я увидел в ее глазах непролитые слезы.

— Брат Стефан рассказал тебе… обо мне…? — прошептала она.

На самом деле это был не вопрос. Это было утверждение. Жуткое понимание, что я всё о ней знаю.

Взяв ее за запястье, я влажным полотенцем стер с него внушительный слой грима…

Татуировка. Татуировка, которую я видел всего три раза. Название и номер отрывка из Священного Писания: «Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая».

— Откровение 21:8, — настороженно произнесла Хармони.

Поднеся к губам ее запястье, я поцеловал татуировку. Я обнял ее и привлёк к груди, крепко сжав в своих объятьях.

— Прости меня, — хрипло проговорил я. — Прости меня за ту жизнь, что у тебя была.

Хармони заплакала, но это продолжалось всего пару мгновений. Она отстранилась и вытерла глаза. Я не мог отвести от нее взгляд. Из-за нее мое сердце одновременно билось и истекало кровью. Сейчас она стала еще красивее, но не так, как я ожидал. Она стала просто более красивой Хармони. Никем другим. Я не мог ее ни с кем сравнивать. Для меня просто не было никакого сравнения. Как бы ни было трудно в это поверить.

Хармони изо всех сил пыталась вернуть самообладание, и я сказал:

— Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю. То, через что ты прошла, что пережила… что готова сделать ради спасения людей в общине…

С губ Хармони сорвался невеселый смешок.

— Это не так. Я была вынуждена быть сильной, потому что люди на меня рассчитывали. Те, кого я любила, считали меня сильной. Но внутри, — Хармони поднесла руку к груди, прямо к сердцу. — Здесь я терялась, как и любой другой. Просто я ото всех это скрывала. Я не дам жестоким людям, причинившим нам боль, черпать силы в моих слезах. Сила — это щит, опустить который можно лишь заручившись доверием.

Ее слова стали для меня ударом, но последнее, что меня окончательно добило, это блеск ее глаз. Он говорил о том, что она мне доверяет. Бл*дь… она мне доверяет.

Приблизившись к ней, я положил руку на ее черные волосы и заглянул в ее чарующие глаза. Я утонул в их красоте, но нам нужно было торопиться. Пришло время Хармони обрести покой… даже если для меня это станет началом той ещё грёбаной войны.

Взяв ее за руку, я сказал:

— Ты готова, детка?

— Да, — ответила она, а затем украла последнюю частичку моего сердца, взволнованно добавив:

— Детка.

Я ласково улыбнулся, и она покраснела.

Я привел Хармони к машине. Нам оставалось проехать всего около двадцати миль.

Поэтому я снова держал Хармони за руку. Улыбаясь от уверенности, что очень скоро ее разбитое сердце полностью исцелится.

Малая толика искупления в полной жопе под названием «моя жизнь».

***

Я не знал, что почувствую, подъезжая к месту, которое когда-то называл домом. Думал, что буду нервничать — черт, да я думал, что буду ощущать один лишь страх перед неизбежным… Но как ни странно, я просто оцепенел. Мое сердце не колотилось в бешеном ритме, пульс не учащался. Я был совершенно спокоен, поскольку знал, что отвозя сюда Хармони, поступаю правильно.

Она это заслужила.

Направив грузовик к последнему повороту, ведущему к их воротам, я увидел мерцающие огни обнесённой забором территории.

Хармони заёрзала на своём месте. Я чувствовал, как внимательно, настороженно наблюдают за мной ее глаза, но продолжал смотреть вперед. Не удосужившись включить поворотник, я свернул налево и остановил машину. Я окинул взглядом территорию. С тех пор, как я был здесь в последний раз, это место напичкали всеми возможными средствами защиты. На воротах я не увидел решеток — теперь они были отлиты из цельного железа. Стены стали выше, прочнее и толще. Однако самым большим сюрпризом оказались возвышающиеся сторожевые вышки, с которых просматривалась единственная ведущая в это место дорога.

Это была чертова крепость. Неприступная. Крепость, в которую невозможно прорваться, и, что самое важное, невозможно оттуда сбежать.

Моё внимание привлекло движение на одной из вышек, и я увидел там глядящего на нас парня, одетого во всё черное. Стекла нашего грузовика были затонированы, и сейчас я этому очень обрадовался. Они не могли заглянуть внутрь, в этом и заключался план.

Парень на вышке держал в руках пистолет и осматривал нашу машину, но я не мог разобрать, кто это из братьев. Глаза Хармони распахнулись от страха.

— Оставайся здесь, хорошо? — сказал я.

Она сглотнула и бросила долгий взгляд на черные железные ворота за ветровым стеклом.

— Райдер… Мне страшно. Что-то мне подсказывает, что это плохая идея.

Склонившись над консолью, я приподнял пальцем её подбородок и приблизил ее губы к своим. Я целовал ее нежно, сладостно, стараясь как можно дольше не отрываться от ее рта. Я понимал, что это, скорее всего, последний раз, когда я вижу ее такой, сижу с ней здесь вот так… и нам больше не представится такого момента. Хармони растаяла у меня на губах. От этого я почувствовал себя таким чертовски живым. До нее я был просто мертв.

Я прижался лбом к ее лбу и закрыл глаза. Мне не хотелось двигаться. Я бы отдал всё на свете, лишь бы остаться в этом грузовике до конца своей жалкой жизни. Но пришло время встретиться с моими бывшими братьями.

Пришло время начать платить за все то дерьмо, которое я натворил.

Пришло время освободить Хармони… от меня и тех людей, что держали её в плену.

Сквозь тишину машины прорвался звук раздающихся снаружи громких голосов. Пора.

— Оставайся здесь, пока я тебя не позову. До этого не выходи… пожалуйста, — настойчиво произнёс я.

Не оглядываясь на Хармони, я открыл дверь и вышел из грузовика. Подняв вверх руки, я направился к передней части автомобиля. Чтобы определить мою личность, за стенами огороженной территории один за другим загорались огни, вспыхивали лампочка за лампочкой. Я поморщился от яркого света направленного на меня прожектора.

— Нихрена себе!

Я узнал этот голос. Увидев своего бывшего лучшего друга, я почувствовал, как у меня сжалось сердце. Мой мото-брат, единственный настоящий друг в этом клубе.

Смайлер.

Я шагнул в сторону от бьющего мне в глаза луча света, чтобы посмотреть вверх и как следует разглядеть его лицо. Смайлер таращился на меня, разинув рот. Поймав его взгляд, я уловил у него на лице проблеск глубокой печали.

— Смайлер, — сказал я, достаточно громко, чтобы он услышал.

Похоже, мой голос вырвал его из транса, и застывшее выражение его лица сменилось безграничным гневом.

Смайлер перегнулся через ограждение вышки и заорал на всю обнесённую забором территорию: