Читаем без скачивания Капитализм и свобода - Милтон Фридман

Эти ограничения свободы индивидов использовать имеющиеся в их распоряжении средства к существованию по собственному усмотрению сами по себе немаловажны. Помимо этого, они сопряжены с рядом совершенно иных проблем, к которым применимы принципы, сформулированные нами в первых двух главах.

В первую очередь я хотел бы проанализировать общую проблему, а затем частный пример – ограничения права заниматься медицинской практикой. То, что я остановил свой выбор на медицинской профессии, объясняется желанием поближе рассмотреть ограничения, которые могут показаться в высшей степени целесообразными: воюя с воображаемым противником, многому не научишься. Мне кажется, что большинство людей, а возможно, что и большинство либералов, придерживаются мнения о желательности ограничить право заниматься медициной группой лиц, получивших на это лицензию государства. Я согласен с тем, что выдача лицензий на занятия медицинской практикой более обоснована, чем в других профессиях. Тем не менее я прихожу к выводу, что либеральные принципы не оправдывают лицензирование даже в медицине и что практические результаты подобного государственного регулирования выявили его нецелесообразность.

Повсеместность государственных ограничений на потенциальную экономическую деятельность населения

Лицензирование представляет собой особый случай более общего и чрезвычайно распространенного явления, а именно постановлений, запрещающих частным лицам заниматься определенными видами экономической деятельности кроме как на условиях, определяемых в установленном порядке государственной властью. Средневековые гильдии являются примером четко выраженной системы, устанавливающей определенный круг занятий для отдельных лиц. Другим примером может послужить система каст в Индии. При кастовой системе в большей степени, а при системе гильдий – в меньшей ограничения устанавливались скорее не непосредственно государством, а в силу общих социальных традиций.

Широко распространено мнение, что при кастовой системе занятие каждого лица определяется его принадлежностью к той или иной касте от рождения. Экономисту должно быть ясно, что такого быть не может, поскольку это означало бы жесткое распределение людей по профессиям, определяемое исключительно рождаемостью и ни в коей мере не наличием спроса. Разумеется, система функционировала совсем иначе. В действительности – в известной мере аналогичное положение сохраняется и по сей день – определенное число профессий было закреплено за членами определенных каст, однако не каждый член соответствующей касты занимался этими профессиями. Существовали и общие занятия, например сельскохозяйственные работы общего типа, в которых могли принимать участие члены различных каст. Благодаря этому можно было регулировать занятость в различных профессиях в соответствии со спросом.

В настоящее время явлениями аналогичного характера служат таможенные пошлины, законы о «честной торговле», импортные квоты, производственные квоты, налагаемые профсоюзами ограничения найма рабочей силы и т. п. Во всех этих случаях государственные власти определяют условия, на которых определенные лица имеют право заниматься определенной деятельностью, иными словами, условия, на которых одни лица получают разрешение вступать в деловые отношения с другими. Общей особенностью во всех этих случаях, точно так же как в системе лицензиата, является то, что законодательство вводится ради интересов какой-либо группы производителей. При лицензиате группа производителей обычно представляет какое-либо ремесло. В других случаях это может быть группа, занимающаяся изготовлением определенного товара и заинтересованная во введении таможенной пошлины, группа мелких торговцев, желающих застраховаться от конкуренции крупных фирменных магазинов, объединение нефтепромышленников, фермеров или рабочих-сталелитейщиков.

Выдача лицензий на право заниматься определенной профессией получила в настоящее время самое широкое распространение. По данным Уолтера Геллхорна, посвятившего этому вопросу лучшую из известных мне кратких обзорных работ, «в 1952 году в соответствии с законами штатов свыше 80 отдельных профессий, за исключением таких видов частного бизнеса, как содержание ресторанов и таксомоторных компаний, были лицензированы; кроме того, существуют многочисленные муниципальные установления, не говоря уже о федеральных статутах, предписывающих в обязательном порядке лицензирование таких разнообразных занятий, как радиодело и проверка скота на скотопригонных дворах. Еще в 1938 году в одном только штате Северная Каролина законом было предусмотрено лицензирование 60 профессий. Возможно, не стоит удивляться, что под действие этого закона подпали аптекари, бухгалтеры и дантисты, равно как санинспекторы и психологи, оценщики и архитекторы, ветеринары и библиотекари. А уж какой восторг охватывает нас, когда мы обнаруживаем в том же списке механиков молотилок и торговцев табачными изделиями! Сортировщиков яиц и дрессировщиков собак-поводырей, специалистов по борьба с сельскохозяйственными вредителями и коммерсантов, торгующих яхтами, специалистов по уходу за деревьями и бурильщиков, плитоукладчиков и картофелеводов! А что вы скажете о трихологах, не имеющих права работать без лицензии в штате Коннектикут; в их профессиональные обязанности входит удаление излишних волосяных покровов, каковой деятельностью они и занимаются с достоинством, подобающим представителям профессии со столь возвышенным названием»[31]. В качестве аргументов, которыми пытаются воздействовать на законодателей для того, чтобы добиться соблюдения правил лицензиата, всегда приводится необходимость охраны общественных интересов. А между тем давление на законодательные органы в целях установления системы выдачи патентов для занятий какой-либо определенной профессией лишь в редких случаях исходит от общественности, которая была об манута лицами данной профессии либо еще каким-то образом пострадала от них. Наоборот, давление подобного рода неизменно исходит от лиц этой профессии. Разумеется, им более чем кому-либо известно, в какой степени подвергаются эксплуатации потребители, и по этой причине они, пожалуй, могут претендовать на роль экспертов.

Аналогичным образом система лицензиата почти неизбежно связана с установлением контроля со стороны лиц той профессии, на занятия которой выдаются лицензии. Опять-таки в известном смысле это вполне естественно. Если доступ к профессии водопроводчика будет ограничен кругом лиц, обладающих необходимыми навыками и умением и способных удовлетворительным образом обслуживать заказчиков, то очевидно, что только водопроводчики способны судить о том, кому следует выдавать лицензию на это занятие. Соответственным образом квалификационный совет или какой-либо иной орган, занимающийся выдачей лицензий, почти во всех случаях состоит главным образом из водопроводчиков, аптекарей, врачей и т. д. – то есть из представителей той профессии, на занятия которой выдаются лицензии.

Как отмечает Геллхорн, «семьдесят пять процентов квалификационных советов, занимающихся в настоящее время выдачей профессиональных лицензий в Соединенных Штатах, составляют лицензированные представители данной профессии. Эти люди, в большинстве своем лишь часть своего времени занимающиеся административными функциями, могут быть самым непосредственным образом материально заинтересованы во многих решениях, касающихся требований, предъявляемых при выдаче лицензий и определении норм, которые обязаны соблюдать лицензиаты. Еще важнее то, что они являются, как правило, представителями организованных групп в рамках этих профессий. Обычно эти группы назначают их своими представителями, что является ступенью на пути к последующему назначению, утверждаемому губернатором или другими органами власти, которое становится простой формальностью. Часто же даже и формальность не соблюдается, и назначение производится непосредственно профессиональной ассоциацией бальзамировщиков в Северной Каролине, дантистов – в Алабаме, психологов – в Виргинии, врачей в Мериленде, адвокатов – в Вашингтоне»[32].

Таким образом, лицензиат часто устанавливает систему регулирования, аналогичную системе средневековых гильдий, причем штат облекает властью лиц данной конкретной профессии. На практике соображения, принимаемые во внимание при выдаче лицензий, насколько об этом можно судить со стороны, могут быть никак не связаны с профессиональной компетентностью. И это неудивительно. В ситуации, когда несколько лиц должны выносить решение по поводу того, могут ли другие лица заниматься определенной профессией, вполне вероятны соображения, не имеющие никакого отношения к этому вопросу. Что это могут быть за соображения, зависит от личных качеств членов квалификационной комиссии и от «духа времени». Геллхорн обращает внимание на то, что в период, когда страна переживала эпидемию страха перед подрывной коммунистической деятельностью, в различных профессиях широко практиковалось принятие присяги в благонадежности. «Согласно положению, принятому в Техасе в 1952 году, – пишет Геллхорн, – кандидаты на должность аптекаря должны были заявить под присягой, что они „не являются членами коммунистической партии и не связаны с такой партией и что они не симпатизируют каким-либо группам и организациям, проповедующим насильственное свержение правительства Соединенных Штатов или его свержение с помощью незаконных и антиконституционных методов, не состоят в них и не поддерживают их“. Связь между этой присягой и здоровьем общества, обеспечению которого якобы должно служить лицензирование аптекарей, представляется несколько туманной. Не более логична мотивировка, в соответствии с которой профессиональные боксеры и борцы в штате Индиана обязаны засвидетельствовать, что они не являются подрывными элементами… Один преподаватель музыки в начальной школе, вынужденный подать заявление об уходе после того, как выяснилось, что он коммунист, столкнулся с трудностями, когда пытался устроиться на работу настройщиком пианино в округе Колумбия, конечно же, по той причине, что он „связан коммунистической дисциплиной“. Ветеринарам в штате Вашингтон запрещается пользовать заболевших коров и кошек до тех пор, пока они не дадут подписку в том, что не состоят в компартии»[33].