Читаем без скачивания Странники - Олег Красин

С 1995 года А. Гнедых — депутат Государственной думы от Канавинского избирательного округа N 181 Нижегородской области. В Госдуме входит в состав Комитета по бюджету и налогам. В 1996 г. выставлял свою кандидатуру на выборах губернатора Нижегородской области в противовес Б. Немцову. По итогам выборов занял четвертое место.

Став депутатом Государственной Думы, А. Гнедых остался генеральным директором НМЗ на общественных началах — от управления своим бизнесом не отошел. Всего А. Гнедых владеет в различных объемах акциями 13 фирм.

Имеет недвижимость — пятикомнатную квартиру в Нижнем Новгороде и кирпичный трехэтажный загородный дом с участком земли. В Московской области проживает в коттедже площадью 782 кв. метра в Одинцовском районе дер. Барвиха. В Химкинском районе Московской области владеет еще тремя земельными участками под жилищное строительство в размере — 10000 кв. метра.

По имеющимся данным (сообщения агента «Свиридова», ДОК ЛБС, СТУ) А. Гнедых активно контактирует с представителями ОПГ Нижегородской области, в частности, с лидером автозаводской группировки И. Новиковым (кличка «Новик»), а также с криминальным авторитетом В, Леонтьевым (кл. «Белый»)

Гнедых А.В. является близкой связью лидера чеченской общины г. Нижнего Новгорода Шамиля Ахметова, совместно с которым в 1994-5гг. принимал активное участие в учреждении ряда организаций финансово-кредитной сферы: страховой компании «Волга-Фонд», аудиторской компании «Финанс-Сервис», финансово-брокерской фирмы «Капитал» и входит в состав учредителей данных организаций.

Справка подготовлена по запросу Отдела защиты конституционного строя и борьбы с терроризмом.

Ст. оперуполномоченный 1 отделения СЭБ

УФСБ РФ по Нижегородской области

майор В.П. Станкевич

г. Нижний Новгород, УФСБ РФ по Нижегородской области, кабинет начальника отдела ОЗКС и БТ Царькова А.В., 20 апреля, 11.10

— Надо, пожалуй, встретиться с этим Гнедыхом. Как думаешь? — спросил Шумилов у начальника отдела.

Не отрываясь от своих бумаг Царьков, молча кивнул головой, а потом, словно внезапно пробудившись, вернулся к действительности и перевел еще отстраненный взгляд на полковника:

— А? Что? Что вы говорите Николай Поликарпович?

— Я говорю, что надо встретиться и побеседовать с этим предпринимателем, с Гнедыхом.

— Почему с Гнедыхом, — спросил Царьков — а не с женой Полупанова? Мне кажется, сейчас она представляет для нас больший интерес.

— Жена Полупанова и так рассказала всё, что знала по телефону. Не думаю, что мы вытянем из неё что-то новое. Нет, надо говорить с Гнедыхом.

— Раз надо, значит надо — как-то неопределенно ответил Царьков. — Это можно устроить, мои хлопцы уже контактировали с ним. Но, без особого результата.

— Про кассету спрашивали?

— Пока нет, не хотели спугнуть — кроме записей разговоров у нас ничего нет, предъявить нечего.

— А его телефон не ставили на прослушивание? Мне кажется, могли получить что-нибудь интересное.

— Николай Поликарпович, он же депутат Госдумы, в суде мы санкцию не получим. И потом, наш генерал не разрешает слушать без наличия конкретных материалов — только когда ведется целенаправленная проверка или разработка подозреваемого. А так — только время терять, тем более что подозрения к делу не пришьешь.

— Не думаю, что это верное решение — Шумилов поднялся и раздраженно заходил по кабинету, — вы же знаете, что гибель нашей оперативной группы не случайна. Это целенаправленная акция, хорошо подготовленная. В её исполнении был задействован не только покойный Полупанов, там, наверняка, еще много других людей. Их надо всех устанавливать. А вас послушать, так вроде и заниматься этим не стоит. Я понимаю, что у вас много своих дел, но наше — не второстепенное. Не забывайте, что это дело на контроле у первых лиц! Если Гнедых депутат — значит, давно надо было направить информацию в Центр, попросить содействия. Мы бы нашли способы, возможности решить этот вопрос, вплоть до лишения неприкосновенности.

— Зря вы так, Николай Поликарпович! — начал оправдываться Царьков — мы никогда не вычеркивали розыск по делу «Странников» из своих приоритетов. Просто здесь хотелось сработать точно, ювелирно, чтобы сразу выйти на заказчиков.

— Мы, конечно, не в ментовке, где колят подозреваемых, как орехи, практически за одну минуту, но и тянуть кота за хвост не следует. Позвоните и договоритесь о встрече, я сам с ним побеседую. У вас ведь есть его телефон?

— Конечно! Кого из ребят вам выделить?

— Не надо никого отвлекать. Я сам переговорю. Только подбросьте меня до его офиса.

— Вы думаете, что прикрытия не потребуется? — Царьков все еще сомневался.

— Помилуй бог, Андрей Викторович! — Шумилов улыбнулся и развел руками, — вы читали справку? Это же уважаемый бизнесмен — не бандит какой-нибудь. Депутат, предприниматель. Только орденов не хватает.

— Сейчас с этим не заржавеет — купит, если ему будет надо.

г. Нижний Новгород, ул. Большая Покровская, офис предпринимателя Гнедых А.В., 20 апреля, 15.38

Предприниматель Гнедых — уверенный в себе, крупный мужчина средних лет встретил Шумилова на середине огромного кабинета, который должен был произвести своими масштабами и дорогой офисной мебелью впечатление на любого посетителя, независимо от его ранга и статуса в этом мире. Светло-синий костюм в темную полоску элегантно сидел на нем.

Со своей стороны Гнедых окинул мгновенным взглядом костюм Шумилова, его обувь, часы и тут же сделал для себя определенные выводы, после чего его лицо приняло равнодушный вид, вид человека, который с большим удовольствием, поскорее, хотел избавиться от докучливого посетителя. Он так бы и сделал, если бы Шумилов не был из организации, с которой, даже такие влиятельные люди как он, Гнедых, не хотели ссориться. К тому же Путин, как ходят слухи, тоже выходец оттуда. Зачем рисковать?

— Что, Анатолий Владимирович, не прошел я ваш фейс-контроль? — вроде в шутку и в тоже время, не отводя серьезного взгляда от лица собеседника, спросил Шумилов.

— Простите, как вас зовут? — спросил, не отвечая на вопрос Гнедых.

— Николай Поликарпович.

— Нет, господин Шумилов, ваша одежда меня совершенно не интересует. Достаточно того, что надето на меня. К примеру, костюм Kiton. Знаете сколько он стоит? — спросил Гнедых и, не слушая ответа, продолжил — пятьдесят штук баксов. Это костюм ручной работы, их шьют не более пятидесяти в год по индивидуальному заказу. Итальянский дизайнер вылетает к заказчику самолично. А эти ботинки? Вы видите, какая кожа? Настоящие Tanino. Я уж не говорю о другом — о разных прочих аксессуарах. А ваша одежда, извините меня, с китайской барахолки.

— И что? — ничуть не расстроился Шумилов, — я от этого сделался хуже? Знаете, меня всегда удивляло, как такие мужчины — богатые, влиятельные, состоявшиеся, могут с упоением рассказывать об одежде, о всяких тряпках, разных цацках. Словно все они с детства мечтали вырасти и стать продавцами. Какое знание ткани, фасонов! Все это отдает советской фарцовкой, когда фарцовщики расписывали качество джинсов, толкаемых из-под полы. Помню, один такой рассказывал мне о рубчиках на ткани, стойкой синей краске, качестве строчек и прочей всякой ерунде. А о чем он говорил? Это же были обыкновенные рабочие штаны из Америки.

— Тогда, в то время, не совсем обыкновенные — возразил Гнедых — это был островок запретного капиталистического мира. И, скажу я вам, качественный островок, хорошо ноский.

— Всё равно ерунда! Очередной фетиш, как ваши теперешние костюмы и туфли. Всё это будет отодвинуто в свое время, выкинуто на свалку, как никому не нужные атрибуты искусственной жизни.

— Так уж и искусственной! Моя жизнь — это то, что я ношу, то, что ем. То, что меня окружает. Я хочу, чтобы это были хорошие, качественные вещи, а не разное дерьмо, отрыгнутое из чрева китайского вещевого рынка. Я могу себе это позволить. Да, для нас гламур — это, своего рода, религия, религия элитарная, доступная узкому кругу избранных. В этом плане ничего не меняется, если сравнить партийных бонз в Совдепии и галмурную элиту сейчас. Для первых фетишем была партия, для нас бабки.

— Вот я об этом и говорю — Шумилов прошел к столу бизнесмена и, не дожидаясь приглашения, опустился в удобное кожаное кресло, — я об этом и говорю — жизнь ваша искусственная, потому что закрыта от посторонних, а в любой закрытости скрывается вырождение.

— Может быть, может быть. Однако большевики вырождались семьдесят лет. Хотел бы я также повырождаться, чтобы хватило на мой век.

— Только не забывайте, что в руководящий аппарат партии входило гораздо больше людей, чем сейчас богачей в Москве и каждом регионе вместе взятых. И к тому же, попасть в партийную элиту было сложно, но не настолько, как сейчас в новобуржуйскую элиту. Тогда аппарат получал подпитку из молодых комсомольских кадров. А сейчас? Ваши дети и наследники предпочитают жить за границей — они не чувствуют необходимость служить нашему государству.