Читаем без скачивания Кража с обломом - Дарья Калинина

— Ax! — воскликнула я, роняя им под ноги все свои покупки, за исключением пива, его я держала цепко.

Рассыпавшиеся свертки с провиантом не помешали Жорику попытаться протиснуться вперед. При этом он совсем не обращал внимания на особу, мельтешившую у него под ногами и всем видом взывающую о помощи. Я и в самом деле молила про себя о помощи, но не в связи с рассыпавшимися пакетиками, с этим я и сама бы отлично справилась. Я молила бога, чтобы мне помогла моя маскировка.

Именно сейчас до меня стало доходить, как это было опасно и легкомысленно с моей стороны в очередной раз поддаться на уговоры Мариши. Затягивая время, я продолжала усердно шарить по полу, судорожно прижимая пивные бутылки к своей ставшей необъятной груди. На мое счастье, бандиты явно не слышали о такой вещи, как галантность, поэтому меня они предоставили самой себе, стараясь только побыстрей меня миновать. Ну, Жорика я еще могла понять, с таким животом, как у него, согнуться было целой проблемой, но вот его приятель…

— Позвольте через вас перебраться, — произнес Жорик, пытаясь протиснуться между мной и официантом. — Нам надо к себе. Дела, знаете ли.

Я упорно не поднимала головы, делая вид, что целиком поглощена своим занятием. Оно-то и в самом деле оказалось куда более хлопотным, чем представлялось вначале. Пакетики все как на подбор оказались скользкими от чего-то жирного, пролившегося сверху на них или просочившегося изнутри.

Поэтому стоило мне завладеть тремя и потянуться за четвертым, как первые два выскальзывали из рук.

Иногда не оба, а только один, но от этого, сами донимаете, легче не становилось.

— Судя по всему, она так долго провозится, — сообщил длинноногий Жорику.

Этим он и ограничился, помочь мне ему и в голову не пришло. Но к этому времени Жорику уже удалось ценой невероятных усилий протиснуть свое чрево мимо меня, и он бодро зашагал к своему купе, оказавшемуся совсем рядом. Его высокому другу прибегать к таким усилиям не пришлось, он просто перешагнул через меня и тоже исчез за дверью. Официант поспешил последовать их примеру, мотивировав свое нежелание участвовать в сборах продуктов тем, что ему не на кого оставить корзину.

Таким образом, я осталась в коридоре одна или почти одна, и мне никто или почти никто не мешал подслушать, о чем говорят между собой наши знакомые. Путем ловких маневров, гоняя свои пакетики словно игрушечные фишки, уже через пару минут я оказалась возле их двери. Но тут везение мне изменило. В купе вернулась худая и мрачная тетка, тащившая за собой печального ребенка, которому жизнь была не мила без шоколадки «ШОК.», о чем он громогласно и оповещал всех окружающих.

— Хочу ШОК! — голосил он, потом, немного передохнув, набирал полные легкие воздуха и душераздирающе (почему говорят душераздирающе, если в первую очередь страдают уши?) скандировал: ШОК. — это по-нашему!

Не успели мама с сыном — жертвы телевизионной рекламы — скрыться за дверями купе, как в тот же миг из своего купе появились Жорик с длинным, точнее сказать, не появились, а вылетели пулей. Вылетев в коридор и обнаружив меня примерно в той же позиции, но гораздо ближе к их купе и дальше от места предыдущей нашей встречи, они, похоже, заинтересовались этим фактом и остались понаблюдать. Такое положение дел меня в корне не устраивало, но они завели разговор, что само по себе меня уже устраивало. Однако при этом они периодически бросали в мою сторону заинтересованные взгляды, проверяя, как у меня продвигается работа. Не то чтобы в их глазах явственно читалась настороженность, но некоторое недоумение там все же присутствовало. Они не могли взять в толк, чего я там так долго вожусь. Тем не менее я рискнула и продолжила свое занятие. Помолчав немного, Жорик отвернулся к окну и задумчиво спросил:

— И чего его среди ночи потянуло в Питер?

В Москве у него мало, что ли, знакомых местечек?

Как тут не поверить, что с головой у него не в порядке, как и уверял тот докторишка. Как бишь его?

— Психоаналитик, — подсказал длинный.

— Во-во, Юрка, точно, а я все вспомнить пытался, — обрадовался Жорик. — А чего этому доктору понадобилось со своим пациентом по педрилам шастать? Может, он и сам того? Тогда какой же он на фиг доктор, если его самого лечить надо?

— Да, доктору, конечно, нельзя, — согласился Юрка. — А вот модельеры и артисты той же ориентации очень даже процветают.

Жорик засопел, и я ему посочувствовала, похоже, он пытался вспомнить, что такое ориентация, но ему это не удавалось.

— А что девчонки? — спросил длинный Юрка, а я внутренне похолодела, приготовившись услышать что-нибудь неприятное про нас с Маришей.

— А непонятно, — махнул рукой Жорик. — Если замешаны, то чего приперлись в Москву, сидели бы себе тихо, авось никто бы и не догадался и не вспомнил. Мы про то, что у Мишки когда-то была невеста из Питера, вспомнили только тогда, когда эта самая невеста появилась три дня назад и начала добиваться встречи со своим бывшим женихом, почему-то при этом уверяя, что он сидит в «Матросской тишине».

Пока мы соображали, что к чему, пока ждали, когда вернется наш посланный за девчонками человек, пока бегали люди к Мишке на квартиру, пока они догадались, что хулиганье подменило все таблички на дверях, ночь и прошла. Потом на этаж милиции понабежало, какие-то козлы двери с квартир поснимали. Так они свое искали, а нам наше искать мешали.

Хорошо, что мы хоть документы на Мишкину квартиру оформили, вроде бы он мне ее сдал, поэтому проблем с милицией не возникло, полы вскрыли, камешков не нашли, девчонки к тому времени с квартиры, если они там и были, слиняли.

— А человечка вы за девчонками верного послали? Может, они вовсе и не у Мишки жили?

— Да какого верного? — выдохнул Жорик. — Своих послать было некого. Всех, кто был тогда с нами, Маришка в лицо знала. Мента послали купленного.

Разве такой будет на совесть работать? Вернулся и сказал, что потерял их где-то возле «Третьяковской».

От удивления я даже рот открыла и совершенно забыла о том, что мне надо двигаться и изображать деятельный поиск оптимального положения для всех моих покупок. Получается, что эти парни не имеют никакого отношения к трупам в Маришиной квартире? Подбрасывать их ей они не могли по той простой причине, что не помнили о Маришином существовании. Тогда кто же? И что это за конкурирующая фирма, которая тоже пронюхала про брильянты, снимает двери и вскрывает полы? И какого черта мы ввязались в эту аферу с брильянтами, мало нам трупов было? Идиотки! Надо было тихо сидеть и не выдумывать себе приключений на голову.

Тут я обратила внимание, что уже подозрительно долгое время царит тишина. Очнувшись от своих дум, я с ужасом обнаружила, что оба бандита, оторвав взоры от окна, не сводят с меня глаз.

— Слушай, тетка, — сказал Жорик. — Ты чего тут столько времени ползаешь? Ты нажравшись, что ли? Иди отсюда или тебе помочь?

Несмотря на то, что суть вопроса была вполне миролюбива, рожу он при этом скорчил такую зверскую, что я поспешно отклонила его предложение о помощи.

— Мадам, — галантно произнес Юрка, — простите моего друга. Он беспокоится из-за двух девчонок, которые имеют одну очень важную для него вещь, но не хотят отдать, поэтому и злится на весь мир. Но я — другое дело. Я с удовольствием провожу вас до вашего купе.

Его предложение напугало меня еще сильнее, чем зверское выражение лица Жорика. Я живо представила, как он провожает меня до купе, Жорик увязывается за нами, дверь открывается, и они оба сталкиваются нос к носу с Маришей. Что последует дальше, представлять не хотелось, особенно учитывая, что они вбили себе в голову, что именно мы похитили у них сокровища. Глупость какая! Если бы это были мы, то чего ради мы стали бы мотаться по всей Москве с этим дураком Мишкой.

Так я размышляла, направляясь к себе в купе.

Провожания удалось избежать, поскольку я повернулась к Юрке той стороной лица, куда Мариша не поленилась приклеить две волосатые родинки, поэтому он быстро отлип.

— Ну, скажу я тебе! Такого и в страшном сне не увидишь! — воскликнула я, врываясь в купе и совсем позабыв, что мы едем не одни.

— Ш-ш! — возмущенно зашипела Мариша. — Разбудишь!

Я огляделась по сторонам. Оба наши попутчика мирно дремали на сиденьях, но после моего появления зашевелились. Первым открыл глаза сержант и, увидев меня, почему-то дернулся всем телом. Старичок повел себя иначе, то есть сначала он тоже вздрогнул, но потом, углядев у меня четыре бутылки с благословенным напитком и закуску к ним, изменился в лице и гостеприимно пригласил меня оставаться.

— Ах, нет! — прощебетала я. — Я забежала только на минуточку проведать подружку.

Старичок деликатно закрыл глаза на нашу, учитывая разницу в возрасте, несколько странную дружбу и настойчиво рекомендовал мне остаться. Немного покочевряжившись, я осталась, к большому неудовольствию милиционера. Его со мной не смогло примирить ни пиво, ни копченая колбаска. Можно было, конечно, пойти и переодеться, но, честно говоря, остаться без камуфляжа и подвергать себя риску быть узнанной только для того, чтобы порадовать какого-то постороннего субъекта, мне не хотелось. Поэтому до Питера я доехала в парике и полотенцах. Мне было душно и жарко, но зато я была за себя относительно спокойна и к тому же не ограничена, в противоположность Марише, в передвижениях по поезду. Если они меня сразу не узнали, то и впредь максимум, что мне грозит, это их убедительная просьба держаться от них подальше.