Читаем без скачивания Аарон - Вероника Мелан

Она напрягла глаза, и один шок сменился на другой — нет, не пустота: каменистая равнина, черное небо над головой. Небо? Или его отсутствие? Теперь через лобовое стекло перед водителем не виднелось ничего, кроме пустынного пейзажа до горизонта. Другая планета? Другой Уровень? Где они?

— Площадка, — неизвестно кому пояснил Аарон и посмотрел на датчики. — У нас в запасе сорок минут. Гони.

— Гоню, — ровно отозвался водитель. — Быстрее здесь не выйдет.

Экран маски вдруг начал показывать другие символы — что‑то пошло на убыль. Кислород? Только не это; Райна вцепилась в подлокотник справа — ей почему‑то стало очень страшно.

Поверхность этого места напоминала пустошь до начала времен — здесь не было ничего, совсем ничего. Ни травы, ни строений, ни даже холмов — лишь темная россыпь разнокалиберного гравия, насколько хватало глаз.

"Где мы?" Даже если бы она задала этот вопрос вслух, ее горло спер бы спазм. "В нигде", — ответила она самой себе. "Мы в нигде".

Тихий писк приборов, шорох шин, пробивающийся в наушники, тряска жесткого сиденья; мужские голоса отдавали металлом.

— Восемьдесят семь километров до точки. Скорость нормальная. Все четыре датчика пока в норме.

Тряска. Тряска. Тряска. Их вездеход дрожал, рыхля колесами жесткую поверхность — из‑под шин, судя по звуку, летела бетонная крошка.

— Джетта, держись.

Напряженные лица, дрожание корпуса, отсутствие фраз, странная, как будто ненастоящая, темнота за окном — так прошло еще десять минут; нездорово мигала оранжевой лампочкой кислородная маска. Какое‑то время Райна вглядывалась в зловещий пустынный пейзаж и ей вдруг показалась, что сбоку от того места в нескольких километрах правее прямо на глазах образовался и исчез целый город — секунда, и мираж рассеялся. Она бредит? Ведь только что вдалеке высились многоэтажки?

— Что это было?

Думала, не ответят снова — ответили; в наушниках раздался напряженный голос ассасина.

— То, что ты видела. Город. Создался и исчез. Здесь время течет иначе.

— Угу, и потому это место называется "строительной площадкой".

Они почему‑то говорили с ней. Не то волновались, не то старались ее отвлечь — Райне бы порадоваться общению, однако ей отчего‑то еще страшнее.

— Семьдесят километров до точки. Здесь сверни правее. Теперь чуть левее — там будет лог. Не зацепи булыжник.

— Секунду назад его там не было.

— В том‑то и задница — тут невозможно предположить формирование ландшафта. А я ведь изучил все карты.

Изучил карты? Аарон?

Создатель, а что было бы, если бы она не послушала совета Информатора и наняла одного из тех "лохов", которые представлялись ей первоклассными стратегами, а на деле понятия не имели, куда идти?

Канн, видимо, знал, что делал. Они все знали.

С другими бы она точно доехала только до соседних кустов.

— Шестьдесят пять километров до точки. Шестьдесят.

"Пятьдесят. Сорок шесть… Сорок один".

Черт, скорее бы — ей совершенно не нравилось то, что она видела. Там снаружи что‑то творилось: то и дело будто бы из ниоткуда возникали вдруг объекты — горы, лога, долины — выплывало, словно из другой реальности, солнце — выплывало, и тут же заходило. За секунду вспыхивали и исчезали голубые клочки неба, и все тут же вновь погружалось во мрак. Здесь было не просто страшно, здесь было по — настоящему жутко.

Через минуту один из приборов на панели издал неприятный писк.

— Начала портиться поверхность корпуса, — констатировал водитель, — Джетту разъедает.

— Главное, ось и колеса.

От сказанного Райну пробрал озноб, и она едва соображая, что делает, схватила за жесткий рукав куртки соседа:

— Меня тоже разъест? Мои руки, мое тело?

— Не дрейфь.

Сказано жестко, почти грубо; а ее сердце стучало так, будто до него уже добрался коррозийный воздух чужой поверхности.

— Я не хочу… чтобы разъело, я боюсь.

— Не…

Ассасин не закончил фразу — в этот момент раздался громкий хлопок, и вездеход дрогнул.

— Б%ь, потеряли первое колесо. Главное, ось.

Баал ударил по рулю.

— Гони! — приказал Аарон. — Еще двадцать три километра.

— Я гоню. Но больше не гонится.

Джип трясся и покачивался; что‑то однозначно происходило с его корпусом — он щелкал и потрескивал.

"Как будто шелушился", — от такого сравнения волосы на затылке вставали дыбом.

Зачем они сюда заехали? Зачем?

— Давайте повернем обратно!

— Нельзя обратно. Только вперед.

— Мы… сможем обратно!

— Не сможем — там односторонний проход.

Ей пришлось до крови закусить губу, чтобы не пискнуть, а после не поддаться схватившей за горло панике. Что‑то нехорошее творилось с их непробиваемой бронированной машиной — она разваливалась. Такая крепкая, мощная, классная и… разваливалась. Райна уже воочию видела, как крошится на куски ее собственное далеко не такое крепкое тело — тлеет, обвисает, гниет, облепляет кости, высыхает и, в конце концов, крошится прахом. Быстро. Здесь все происходило слишком быстро.

Они все погибнут. Создатель, они все погибнут — зачем она затеяла этот поход? Она ведь всех подставила.

— Я не хочу… умирать, — скулила в маску и думала, что ее никто не слышит.

— Не умрешь, — грубо оборвал стенания водитель. — Е№ать, второе колесо потеряли.

Райна заскулила громче — они все разваливались на части. Еще не сейчас, но скоро, очень скоро!

Один за другим начинали сбоить приборы; послышались злые фразы:

— Вылетел датчик топлива. Проседает вал. Отказал спидометр…

Все сильнее наливался красноватым огонек в маске.

— У меня уходит кислород, да?

— У всех уходит.

Она снова зажмурилась, как будто отсутствие зрения могло помочь им всем перенестись в другую реальность, однако микрофон оставался включен и до визжащего от ужаса сознания доносились страшные слова — "руль держится на честном слове. Правее. Еще правее? Черт, уже заедает… Где я брал эту гребаную Джетту? В салоне. Новую".

— По — моему их стали делать из дерьмовых материалов, — ругался ассаин. — Надо было брать старую модель, она была крепче.

— А я знал?

— Никто не знал.

— Жопу порву продавцу!

— До места шесть километров.

Пауза.

— Пять километров.

Тишина и тряска.

— Четыре…

В тот самый момент, когда Аарон произнес слово "четыре", мотор Джетты заглох — вездеход резко и нелепо дернулся и застыл на месте.

— Приехали, мать его растак!

И самая жуткая тишина из всех, когда‑либо ей слышанных. Удар по рулю; неестественно громкое дыхание соседей.