Читаем без скачивания Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая - Марк Еленин

Улица в полдень была абсолютно пуста и просматривалась до конца, до спуска к базару, — и об этом тоже говорила табличка. Венделовский остановился, ему тут понравилось. Пожалуй, дом стоит снимать именно здесь. Однако он не торопился. Прошел улицу до конца и вернулся. Решил дождаться Цветкова и Мрожека, дом они подберут вместе.

К вечеру, встретив Гошо и Мрожека, он вместе с ними вернулся на облюбованную улицу. Она носила имя Эдварда Крола — владельца знаменитых местных фарфоровых заводов. Несколько раз пройдя по улице то по правой, то по левой стороне, «пражане» остановились у импозантной виллы «Финк». Она напоминала небольшой замок — три этажа, мансарда. На каждом этаже балконы — один под другим, вероятно, внутри дома множество лестниц: все это удобно, если придется по тревоге оставлять дом. Красиво смотрелось большое продолговатое окно на первом этаже, убранное витражом и решеткой. Ступеньки, ведущие к узкой двери под козырьком, слева и справа от двери, освещались фонариками, тоже закрытыми парными витражами. Табличка на дверях извещала, что комнаты сдаются.

— Пожалуй, это то, что нам надо, — сказал Венделовский. — Снимем весь верхний этаж, вероятно там комнат три-четыре и мансарда. Этого хватит.

Гошо и Мрожск были согласны. Они вместе направились к входу в дом и на пороге их встретила величественная дама со скорбной миной когда-то красивого лица.

— Что вам угодно, господа? — спросила она по-немецки.

За переговоры взялся Мрожек:

— Целую ваши ручки, мадам. — Позвольте представиться: пан Мрожек из Праги. Хотим снять у вас виллу. О, один этаж! Нам вполне хватит. Нас двое-трое. Мой друг хочет лечиться. Карловарская соль оказывает на него волшебное действие.

Хозяйка молча оглядывала их с высокомерием.

— Но мой дом недешев.

— А мой друг весьма богат, — парировал Мрожек. — И к тому же необычайно скромен. Суета «Империала» отпугивает его. Но мы совсем не требовательны, госпожа... э...

— Яна Соукупова, — процедила хозяйка, и лицо ее не стало приветливей.

Говоря как о чем-то пустяшном, не имеющем значения, мадам заломила бешеную цену, предупредив, что «она торговаться не привыкла». Получив согласие от друзей, она наконец впустила их в дом, повела по комнатам — надо сказать, что они были просторны и обставлены со вкусом — и, заплатив за месяц вперед, Венделовский стал владельцем трех комнат, балконов, мансарды и тяжелой связки ключей, которую пани Соукупова нехотя вручила ему...

ИЗ КАРЛОВЫХ ВАР ОТ «ДОКТОРА» В ЦЕНТР

«По информации Монкевица «эльзасцам» известно о встрече, готовящейся в Карловых Варах, на вилле «Финк». Полагаю необходимым пока отложить приезд одного из руководящих товарищей иностранного управления.

Доктор».

ИЗ ЦЕНТРА «ДОКТОРУ»

«Все ранее запланированные встречи и мероприятия необходимо проводить согласно предварительно оговоренным планам. Об исполнении сообщайте немедленно. Ждите новых указаний.

Центр».

Вид из окон и круглого мансардного люка был превосходный на оба конца улицы, которая н теперь оставалась пустынной, на луга позади виллы и дальше, на реку Тепла. Венделовский был рад сделке. Сегодня ему был нужен именно такой богатый и просторный дом в центре города, откуда в случае надобности можно было быстро удрать на все четыре части света. Одно было неприятным: приняв его за немца, Яна Соукурова принялась рассказывать я о своей принадлежности к судето-немецкой партии, которая готова потребовать автономии немцев — друзей фашистской Германии. Но Альберт, радостно приветствуя свою неожиданную единомышленницу, партайгеноссе, сказал, то у них будет еще достаточно времени поговорить о Судетах и местных делах...

...Шаброль появился, как всегда, элегантный, и Венделовский с усмешкой подумал, что уж Роллану Шабролю не пришлось заново приобретать гардероб, чтобы естественно вписаться в толпу праздных жуиров.

Они сердечно обнялись, но разговор провели короткий и деловой. Венделовский сообщил, как найти виллу «Финк», где Шаброля ждет апартамент. Роллан проинформировал, что в Карловых Варах кроме него — Монкевиц, вызванный «Центром» вопреки его советам. Чья это была воля, пока судить трудно, может быть, кому-нибудь из начальства захотелось лично познакомиться с информатором-двойником.

К последнему разговору в Париже не возвращались, после него у каждого осталось тяжелое впечатление и подавляемое чувство страха: вроде бы каждый из них был уверен в другом, но не слишком ли откровенны они были друг с другом?

Разошлись, чтоб встретиться через час на вилле: Шаброль должен был подкатить на авто, чтобы окончательно заверить хозяйку дома в широких средствах, которыми располагают ее временные жильцы.

И вечером, вальяжно расположившись в старых мягких креслах, по-немецки аккуратно украшенных белоснежными подголовниками на спинках, уже разговаривали по-другому, обстоятельно и неторопливо.

Беспокойство Шаброля вызывало поведение Монкевица. Добравшись до Карловых Вар вместе, они расстались ненадолго: Шаброль спешил на встречу с Венделовским, Монкевиц оставался ждать его в вокзальном ресторане. Заехав за ним по дороге на виллу «Финк»,

Шаброль застал пустой столик, за которым совсем недавно оставался Монкевиц. Услужливый официант объявил, что «пан расплатился и быстро ушел». Куда? Быть может, кто-нибудь еще ждал его в Карловых Варах?

— Отвратный тип этот Монкевиц! — поморщился Шаброль. — Но с кем только не приходится иметь дело, тут уж не выбираешь. Хотя в Марселе он был послушен, никаких контактов не искал. Впрочем, дважды он ловко увернулся от меня. Однажды вечером в кабаре. И второй раз «ушел», можно сказать, легально — пошел копаться в книжном развале. И любое алиби у него всегда в кармане. Смотрит на тебя преданными глазами и... врет. От книг его приходится оттаскивать... — Шаброль ударил себя кулаком по лбу, вскочил. — А я идиот, старый идиот! Пора уходить на пенсию. Вполне можно было предположить, что среди старых книг, в оговоренной заранее, есть для него «ниточка» и какое-то задание. Но это дело прошлое. Гораздо важнее знать, где он сейчас.

Венделовский невесело усмехнулся:

— Хорошо мы будем выглядеть в глазах инспектора; которого ждем. Сотрудника потеряли... Пожалуй, по выговору для начала мы уже заработали.

— Ну, это зависит от того, кто приедет. Вот если бы Артузов, ему можно все объяснить по-человечески. Он поймет.

— Это было бы замечательно, но верить боюсь. А, увидеться с Артуром Христиановичем было бы славно... Это настоящий человек.

— Боюсь, что разочарую тебя, друг, но по моим каналам надвигается на вас для строгого инструктажа и инспекции некий Деревянко. Он из руководства разведупра РККА. Фигура значительная по должности, но явно с недостаточным опытом закордонной работы. Уж как он с нами тут разбираться будет — бог весть. Хорошего не жду. Зря я в шифровке ссылался на Монкевица...

«Чудеса» начались со следующего утра. Ожидая появления инспектора, Шаброль и Венделовский вдруг увидели у входа в дом... Монкевица, спокойно разглядывающего название виллы и номер дома.

Полковник держался вполне уверенно и ни в какие объяснения не вступал.

Самое удивительное заключалось в том, что его прислал приехавший из Москвы Деревянко. Шабролю и Венделовскому велено было передать, что свидание с приехавшим состоится не на вилле, а в «Империале», в № 333, куда им надлежит явиться к определенному часу.

Сделав это сообщение, Монкевиц так и не заходя в дом, быстро повернулся и ушел.

Для Шаброля и Венделовского все это было громом среди ясного неба. Такого еще в их практике не случалось. Нарушая все правила конспирации, не принимая во внимание субординацию, без согласования с ними «Центр» меняет план, выводит из-под контроля их информатора, дает ему автономные задания...

Приняв необходимые меры предосторожности (не исключалась провокация, попытка Монкевица «сдать» их все тем же «эльзасцам»), Шаброль и Венделовский к назначенному часу явились в «Империал». Огромный холл отеля был полон — жизнь кипела здесь, как во всех уголках курорта в разгар сезона.

Едва они вошли, как из толпы вынырнул Монкевиц и передал новое распоряжение: «Венделовский ждет внизу, ему уже заказана чашка кофе и газета, а Шаброль первым идет к начальству».

Роли поменялись — Монкевицу приказано пасти «0135», что он и делал с видимым удовольствием.

За письменным столом шикарного апартамента, выдержанного в белых тонах, сидел, утонув в громадном кресле, небольшой человек с маленьким, спеченным лицом, высоким лбом и скошенным широким подбородком. Взгляд его темных, очень ярких глаз был пронзительно острым. Этот взгляд лишь на мгновение полоснул Шаброля, и, пожевывая тонкими губами, человек снова уткнулся в бумаги, которые лежали на столе. Длинные, тонкие и подвижные пальцы человека писали и зачеркивали что-то на листе прекрасной твердой бумаги с гербом отеля «Империал».