Читаем без скачивания Молчаливая слушательница - Лин Йоварт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Морщась от боли, Джой медленно брела к пруду и простукивала землю впереди себя мотыгой, распугивая змей. Она понимала, что никогда и никому не сможет рассказать о произошедшем вчера вечером. И всегда будет злиться на себя за глупость.
Хорошо, что из-за Рождества изучение Библии на этой неделе отменили. Джой не сумела бы высидеть в автобусе долгую поездку в город. Или взглянуть на Фелисити и не расплакаться.
Хотя идти было больно, Джой радовалась походу на пруд в одиночестве – впервые в жизни, – потому что ее рыданий никто не слышал.
Когда она доставала мотыгу из шкафа на заднем крыльце, мама предупредила:
– Не вздумай заходить на отмель. Там…
– Знаю, – кивнула Джой с несчастным видом и повторила слова отца: – Фут глубины на первый фут ширины, а дальше пятьдесят футов глубины навечно.
Вернувшись, она вытерла мотыгу, убрала ее в шкаф и занесла кувшинки маме в мастерскую. Затем выстирала в старом котле свои простыни и пижаму, испачканные кровью, пропустила их через отжимной пресс и развесила на веревке. Было стыдно и страшно.
Страшно, как никогда. Впредь она будет осторожнее. Постоянно. Намного осторожнее, чем вчера, с хорьками. А еще надо стать умной. Очень умной и очень осторожной.
Обед прошел в относительном спокойствии, ведь отец ел бутерброды где-то далеко-далеко. Джой немного расслабилась.
Помогла маме опутать листья камелии проволокой и закрепить их к каркасам венков. Похороны были «удачными», а потому им следовало подготовить сорок три каркаса и навязать сто двадцать девять белых бантов из жесткой ленты. Тогда завтра утром маме останется лишь прикрепить к каждому венку цветы и приколоть банты. Во время работы корчащиеся в животе угри и боль в теле напоминали Джой о том, что она должна быть умной и осторожной – постоянно.
Она услышала, как в дом вошел отец, бросил что-то в корыто. Отрубил голову очередной Рут, поняла Джой, ведь сегодня вечером у них запеченная курица.
Наконец каркасы и банты были сложены в стопки у стены. Мама сказала – пора готовить чай.
Пока она ощипывала в прачечной мертвую Рут, Джой чистила и резала картофель с морковью – их запекут на противне вместе с курицей. Мама вернулась в кухню, и Джой без напоминания понесла потроха курам.
Во дворе Марк оторвался от мытья фургона, помахал ей мыльной тряпкой. Джой чуть приподняла руку и нерешительно махнула в ответ – она заметила позади Марка отца: он полировал топор, которым недавно отрубил голову Рут.
Возвращаясь по растрескавшейся цементной дорожке уже с пустым ведром, Джой увидела Марка внутри фургона: брат мыл стены кузова. Отец являлся большим поборником Чистоты, которая, как известно, залог Праведности.
Чай был почти готов, и тут зазвонил телефон. Мама застонала, вытерла руки о фартук и пошла в большую комнату отвечать на звонок. Двери оставила открытыми. Мама ненавидела, когда люди заказывают венки в последнюю минуту.
– Три-пять-пять, Гвен Хендерсон… Здравствуй, Барбара. Как поживаешь?
До Джой долетело «щелк-щелк-щелк» – мама передвигала закладку на телефонном справочнике и слушала миссис Ларсен. Внезапно щелчки оборвались.
– Что?.. Нет-нет. Уверена, с ней все будет хорошо.
Тишина – вновь заговорила миссис Ларсен.
Джой прекратила помешивать соус и напряженно прислушалась. Обсуждают ее? Неужели миссис Ларсен знает, что произошло? Ноги и спина вспыхнули болью, голову обожгло жарко-красным стыдом. «Со мной уже никогда ничего не будет хорошо», – подумала Джой.
– Конечно, Барбара, хотя я сомневаюсь, что они согласятся. Просто не верится… Спасибо, что сообщила. До свидания, Барбара.
Мама со стуком положила трубку и быстро вернулась в кухню, прижав ладонь ко рту.
– Что?! – воскликнула Джой.
Ее охватил ужас – что сейчас будет?!
– Я начну украшать венки, не то завтра утром все не успею, – нахмурившись, сказала мама. – Закончи делать чай сама и позови меня, когда он будет готов.
Однако она отправилась вовсе не в мастерскую.
За столом отец произнес благодарственную молитву, положил в рот кусок запеченной Рут, после чего коротко кивнул. Мама прочистила горло и заговорила. Джой вздрогнула. Разговоры за едой всегда начинал отец – если они вообще велись.
– Произошло страшное.
Джой стиснула нож и вилку, воткнутые в картофелину.
– Венди Боскомб… пропала.
Мама рассказала подробности. Девятилетняя Венди играла во дворе с куклами, ее мама была в кухне, а отец чинил лопнувшую трубу на дальнем пастбище. Миссис Боскомб вышла позвать дочку, но обнаружила лишь ее кукол и игрушечную коляску – в двухстах ярдах от дома, на подъездной дороге. Куклы выложены рядком, лицом в грязи, коляска перевернута.
Так вот о чем сообщила маме по телефону миссис Ларсен!
– В полиции говорят – Венди, скорее всего, ушла погулять и где-нибудь споткнулась, упала… Однако бедная миссис Боскомб твердит, что Венди такого никогда не сделала бы. Полицейские спросили, не пропали ли вещи Венди, и миссис Боскомб ответила – кажется, исчезли некоторые куклы, но какие именно, она не уверена.
Джой тут же подумала – сколько же у Венди кукол? Так много, что миссис Боскомб даже не знает их количество? Воображение нарисовало в грязи ряд красивых кукол, в светлых кружевных платьях и сверкающих черных туфлях.
– Разве Боскомбы не уехали? – спросил отец.
– Виола с Венди действительно уезжали – помочь Виолиной сестре. Бедняжка Виола говорила, что они с трудом наскребли денег на бензин для поездки, но ведь сестра очень больна… Ну а вчера Виола с Венди вернулись, потому что сестру положили в больницу.
С трудом наскребли денег на бензин? Разве Боскомбы не богаты? У них же молочные коктейли, куклы, отпуска… Получается, Венди не была ни на каком океане? Не успела Джой в этом разобраться, как мама продолжила:
– Полицейские обыскали всю ферму. Теперь они хотят опросить соседей. Поговорить с каждым. Вдруг кто-то что-то видел. Или слышал.
Мама замолчала, подождала, пока кто-нибудь откликнется: «Да, я слышал», – но за столом стояла тишина.
Отец, проглотив картошку, произнес:
– Ради бога, тут такие расстояния, даже грузовик на дороге не услышишь! Сейчас кто-нибудь может рыскать в нашем хлеву или тонуть в пруду и звать на помощь – а до нас ни звука не долетит.
Вновь тишина. Отец взял куриную ножку, принялся выковыривать мясо из зубов.
– По словам Барбары, Виола боится, что кто-то подъехал к ферме и… похитил Венди.
Джой словно вживую увидела Венди Боскомб, играющую под дождем с куклами на подъездной дороге. По ней медленно и бесшумно катит зловещая машина, останавливается позади девочки. На водителе черные перчатки, у него черное лицо. Не такое, как у аборигенов, а совершенно черное, без глаз, носа и рта – лишь плоский черный овал. Не-человек. Он молча выходит, бьет ногой игрушечную коляску, хватает Венди и быстро связывает ее черной веревкой. Венди кричит, но ее родители далеко, они не слышат.
Человек с черным лицом швыряет Венди на заднее сиденье – как отец швыряет телят в машину для скота – и точно так же медленно и бесшумно сдает назад по подъездной дороге.
Сердце Джой забилось сильнее, она вспомнила Венди: та помахала ей из материнской машины и крикнула: «Я буду скучать по тебе в следующем году!» Словно они были Друзьями.
– Но… люди ведь не воруют детей, – проговорила Джой.
В
