Читаем без скачивания Я, виконт и прочие чудовища (СИ) - Нина Новак

Раулю уже надоел этот разговор и он, раскланявшись с Ботрелом, поспешил вон из галлереи. Уступив свою спальню Лили, сам он расположился в неуютной комнате на нижнем этаже. И там его естественно уже ждала Кристина.

Рауль окинул ее ледяным взглядом.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он недовольно.

Кристина, уверенно расположившись на его кровати, смотрела тоже сердито.

– Хотела спросить одну вещь. Сейчас, когда ты раздобыл наконец богатую невесту, ты выполнишь свое обещание?

– Я сделаю все возможное, чтобы избавиться от тебя, Кристина. Так что мой ответ – да, как только смогу, сразу же выполню. И не смей больше целовать меня при Лили.

Кристина хитро улыбнулась.

– А не при Лили?

– Никогда.

Рауль открыл дверь и указал кузине на выход.

– Все никак не переживешь обиду? Но так и быть, целовать тебя я больше не буду.

Рауль распахнул дверь еще шире.

– Значит я могу начать готовиться к Университету? – спросила Кристина, перед тем, как выйти.

– Странная ты, – ответил Рауль, – но, пока я не женюсь на Лили, ничего обещать наверняка не могу.

– Тогда я буду надеяться.

Рауль в ответ только зло бросил:

– И не смей больше подглядывать за нами с Лили или подстрекать мальчишек.

– И что ты мне сделаешь? – с вызовом спросила Кристина, задержавшись в дверях.

– Я придумаю. Ты меня знаешь.

– Думаю, что я единственный человек, который тебя действительно знает.

– Те времена прошли, – жестко ответил он и хлопнул дверью, оставив кузину по ту сторону, в коридоре.

Глава 25

Кристофа разместили на чердаке. Нинелль полагала, что ему бы намного больше подошли подземелья, в связи с его положением узника. Но Ботрел проявил необычайную мягкость. Видимо решил, что Инквизитор еще исправится и его предложение примет. А в подземельях зачахнет или простуду еще подхватит.

Надо бы его навестить там, на чердаке. Может ему чего не хватает? Теплых одеял, к примеру. Хотя уже май. Ну тогда расписных тарелок. Или может Кристоф желает получить арфу или гитару, чтобы музицировать? Говорят, музыка весьма помогает от черного уныния. И, в общем-то, какая разница. Даже если он и не играет на инструментах, главное забота и внимание.

Нинелль так была погружена в эти мысли, что почти не смотрела, что происходит за завтраком.

Вся честная компания расселась за длинным столом в огромной средневековой зале. И все хорошо было бы в этой зале, если бы не совершенно устаревшая массивная мебель. И гербы на стенах. Матушка закатила глаза и заявила, что гербы не в моде и не понахвататься бы тут вшей. Вот маркиз Дюкло уже чешется. Нинелль на всякий случай немного от них отодвинулась. А вдруг, правда?

– Граф де’Вилиер опять не сошел к столу, – прошептала Лили, обращаясь к няньке.

– Говорят хворой совсем, – степенно ответила гоблинша, – но к ужину вроде будет.

Нинелль усмехнулась. А еще говорят, что вчера кто-то громко развлекался в спальне, в первый же день приезда.

Она с трудом дождалась завершения завтрака и, прихватив со стола фруктов, помчалась наверх. В душе она горячо благодарила Ботрела, который позволил ей распоряжаться Инквизитором.

– Почаще выводите его гулять, – сказал он. – Только будьте осторожны и не снимайте с него кандалов. Может быть он, сраженный вашим обаянием, смирится с участью и оставит свои бредни о служении добру. И поможет мне провести этот проклятый ритуал.

Кристоф, вытянувшись во весь рост, лежал на узкой неудобной кровати и немигая смотрел вверх.

От фруктов он отмахнулся.

– Но подумайте, преподобный Кристоф, – говорила Нинелль. – Снаружи весна, птицы поют, золотые дубы... эээ... золотятся, в болоте квакают лягушки, или что там у них водится. Мы прекрасно проведем время.

Кристоф бросил на нее заинтересованный взгляд.

- Вы предлагаете выйти наружу? – наконец понял он.

Нинелль радостно кивнула, а Кристоф живо соскочил с кровати и подошел к двери.

- Ну ведите, – сказал он.

Его неожиданная живость показалась Нинелль подозрительной, хотя тут все понятно. Он надеется сбежать во время прогулки.

Парк вокруг холма с замком и вправду был прекрасен. А Золотые Дубы действительно оказались золоты. Кристоф хищным взглядом окидывал окрестности, в надежде найти лазейку или хотя бы запомнить местность. Но справиться с кандалами он не мог. Слишко крепко заговорил их Ботрел. И, как ледяному магу, огонь Кристофу плохо подчинялся.

Нинелль задумала увести Кристофа подальше, к болоту. Она взялась за огненный поводок, пристегнутый к кандалам, и потянула. Кристоф поморщился, но пошел за ней. Его взгляд, брошенный в ее сторону, не обещал ничего хорошего. Но он же не вырвется? Нет, иначе бы Ботрел не доверил ей столь опасного психа.

Только была тут одна загвоздка. Нинелль уже пару недель, как мучилась сильнейшим желанием и зудом, вызванным подсмотренной у ручья сценой с голым Инквизитором. И пока она желание это не удовлетворит, не найти ей покоя. Нинелль знала это точно. Она исподтишка оглядела его высокую фигуру и рот наполнился слюной. Фу ты!

Кристоф усмехнулся. Неужели заметил ее похотливый взгляд?

Они уже прошли парк и углубились в близлежащие дикие дебри. Стоявшие стройными рядами деревья, сменились запутанными зарослями и низким кустарником. Почва уже хлюпала под ногами, а трава, камыши и осока доходили до пояса. Болото виднелось вдалеке. Огромное, раскинувшееся на многие километры.

– Зачем вы меня сюда привели? – рассмеялся Кристоф, – не очень здоровое место для прогулок, если вы о моем самочувствии пеклись, конечно.

Нинелль смерила его независимым взглядом женщины, власть имущей.

– Это, чтобы вы своими глазами убедились, что отсюда не сбежать. Тут, в какую сторону не пойди, все одно выйдешь к болоту. А вы все еще не надумали начать переход на темную сторону? Ботрел ждет... и надеется.

– Приятное тут место, ничего не скажешь, – ответил Кристоф неопределенно и направился обратно в сторону леса.

Нинелль побежала за ним, приподнимая юбки. Подол уже испачкался в противной жиже.

Что за упрямый тип? Согласился бы уже на все условия Ботрела и освободился. Но он все о чем-то грезит непонятном. Они взяли левее и выбрели наконец на сухую прогалину, поросшую лютиками, одуванчиками и прочей прелестью, в которой Нинелль не разбиралась.