Читаем без скачивания Книга воспоминаний - Исай Абрамович

— Я не могу поместить вашу статью.

— Почему же, если не секрет?

— Владимир Ильич, вы знаете, что Николай Иванович — мой друг. Ваша статья может сильно повредить ему, так как вы теперь стали иконой.

— Как, как вы сказали? — переспросил Ленин.

— Да, да, Владимир Ильич, вы стали иконой. Вы — икона, и на вас молятся. Ваша статья станет сигналом для проработки Николая Ивановича…

— Икона говорите? Ха-ха-ха! Так, значит. Ну, а если не я, а Иван Иванович Степанов напишет такую статью в ваш журнал?

— Все равно, Владимир Ильич, никакой и ничьей статьи против Бухарина я в моем журнале не помещу.

Воронский рассказывал об этом разговоре к случаю, подчеркивая, какие нравы были при Ленине, каков был тогда стиль руководства. Кто из редакторов журналов посмел бы при аналогичной ситуации так ответить Сталину и спрашивал ли бы последний у редактора разрешения на напечатание своей статьи?

15. И. Т. Смилга

Летом 1926 года, во время каникул, МК партии направил меня в Орехово-Зуево — прочитать ряд лекций по политической экономии на курсах секретарей укомов. Поехало нас трое — я, Митин, читавший философию, и Горюнов. Срок курсов — два месяца. Время было летнее, и мы сочетали чтение лекций с отдыхом — купались, загорали, катались на лодках. Разумеется, я близко познакомился со всеми членами нашей группы. Митин, как это легко было заметить и тогда, был человек самых заурядных способностей, ограниченный, без всякого проблеска творческой мысли. В сочетании с тем единственным, чем он отличался, — усидчивостью, эти его качества, видимо, и сделали его «ведущим философом» страны.

Осенью, вернувшись в институт, мы узнали о разногласиях в Политбюро и о создании оппозиционного блока троцкистов и зиновьевцев. К этому блоку примкнул и недавно ставший директором нашего института Ивар Тенисович Смилга.

Мои отношения с И. Т. Смилгой связаны с целой полосой моей партийно-политической жизни. Этот во всех отношениях замечательный человек оказал на меня большое влияние, и я считаю необходимым рассказать о нем подробнее, чем о других.

Как сказано выше, во второй половине 1926 года И. Т. Смилга, оставаясь заместителем председателя Госплана СССР, был назначен одновременно директором нашего института и взял на себя чтение курса лекций по экономической политике Советской власти.

Наше организационно-хозяйственное отделение, готовившее плановиков, просило И. Т. взять на себя руководство семинаром по экономической политике. Переговоры об этом вел с И. Т. Смилгой я как член президиума отделения.

Начало этих переговоров по времени совпало с чтением членами нашей партячейки протоколов июльского пленума ЦК 1926 года. В числе студентов, участвовавших в этих чтениях, были и те, кто ранее состоял в троцкистской или зиновьевской оппозиции. Ознакомившись с протоколами мы уяснили для себя суть разногласий: по китайскому вопросу (об отношении к Гоминдану); об отношении к англо-русскому профсоюзному комитету (в связи с предательством генсовета английских профсоюзов); о политике РКП(б) в области индустриализации; о политике РКП(б) в деревне; о строительстве социализма в одной стране; о внутрипартийной демократии.

Читали протоколы ЦК в институтской читальне (разумеется, когда никого, кроме членов партии, там не было), причем чтением этим руководил секретарь институтской партячейки Балтис — член райкома, член партии с 1916 года.

Когда протоколы были прочитаны, Балтис стал опрашивать коммунистов персонально, как относятся они к выявившимся в ЦК разногласиям? Главным образом интересовался он отношением к разногласиям в ЦК бывших оппозиционеров. Я, Илюхов, Имяреков, Ефретов и ряд других заявили, что мы согласны с платформой объединенной оппозиции.

Как-то, когда я зашел к И. Т. Смилге по поводу занятий на нашем семинаре, он спросил меня, участвую ли я в чтении протоколов Пленума ЦК и какую позицию занимаю я и другие студенты. Я ответил. Мы еще немного поговорили о разногласиях в ЦК, и когда он вполне выявил мою позицию, пригласил меня к себе на квартиру. Предварительно спросил, с кем я особенно дружу, узнал, что с Илюховым, и предложил привести и его.

В назначенное время мы пришли к Смилге. Жил он тогда на углу Воздвиженки и Волхонки (ныне проспекты Калинина и Маркса), на пятом этаже дома, в котором расположена Приемная Верховного Совета СССР. В этом доме семьи И. Т. Смилги и его брата П. Т. Смилги занимали одну большую квартиру. Ивар Тенисович подробно расспросил нас о расстановке сил в парторганизации института, о количестве выявившихся оппозиционеров, об их выступлениях во время чтения протоколов пленума ЦК. С тех пор мы стали часто бывать у Смилги и постепенно вошли в круг его друзей.

На квартире у Смилги мы познакомились и часто встречались с К. Радеком, Х. Раковским, В. Трифоновым — постоянными его гостями. Нередко к Смилге заходили Л. Д. Троцкий, Г. Л. Пятаков, Е. А. Преображенский, А. К. Воронский. Бывали, но очень редко, и Зиновьев, и Каменев.

Познакомились мы и с братьями жены Смилги — Надежды Васильевны Полуян. Все они — старые большевики: Яков работал в Центросоюзе, Дмитрий был членом коллегии НКПС, Ян был раньше секретарем ВЦИК, Николай служил в Красной армии.

Из числа наших студентов, кроме меня и Илюхова, у Смилги бывали А. Бригис, Т. Имяреков, В. Карапетов. Из других помню командира авиации Мальцева, бывшего члена коллегии ОПТУ Иоселевича, Чеслава Козловского, Яна Строуяна. Многие из нас бывали у Смилги с женами, в том числе и я.

Собирались у Смилги обычно вечером. Говорили, главным образом, о животрепещущих политических вопросах, а их было при сталинском правлении больше чем достаточно.

Имя И. Т. Смилги в советской печати теперь замалчивается. В живых осталось всего несколько человек, лично знавших его. Попытаюсь рассказать все, что мне известно об этом замечательном человеке.

Ивар Тенисович был прост, демократичен, одинаково обращался с людьми независимо от занимаемого ими положения. Исключительно интересный собеседник, он прожил богатую, насыщенную жизнь, и ему было о чем рассказать.

Родился И. Т. Смилга в 1892 году в Лифляндии (ныне Латвийская СССР), в семье фермера-землевладельца. «Отец и мать моя были вполне интеллигентные люди», — писал И. Т. в своей автобиографии, напечатанной в словаре Граната (см. 7-е издание, 41 т., III часть, статья «Союз Советских социалистических республик», раздел «Деятели СССР и Октябрьской революции»). «По своим политическим убеждениям, — писал далее Смилга, — отец мог бы быть отнесен к типу демократов-просветителей». В 1904–1905 годах отец Смилги принимал активное участие в революционной и политической жизни. «Мой отец левел одновременно с левением тогдашнего общества, — вспоминает в той же автобиографии И. Т., — и играл чрезвычайно видную роль в революционных событиях. В конце 1905 года, во время ликвидации волостных правлений, отец был избран председателем революционного распорядительного комитета в нашей волости. В 1906 году он был расстрелян карательной экспедицией царского правительства».