Читаем без скачивания Должница (СИ) - Асхадова Амина

- Я могу объяснить… - вызвался мужчина, поглядывая на меня с интересом.

Он адвокат, я пойму это позже.

- В объяснениях не требуется. Она подпишет все, - заявил Руднев.

Адвокат замолчал. Мое сердце билось гулко, я слышала каждый его стук.

Резкими движениями пролистав до нужной страницы, Артем припечатал лист передо мной. В мою правую, сцепленную металлом, ладонь он буквально всунул ручку.

- Подписывай.

- Что это? – осмеливаюсь поднять взгляд на Руднева, - имущество? Нужно переписать имущество?

Шершавая ручка замирает в моих руках, готовая тотчас же сделать злосчастную подпись. Пытаюсь прочитать договор сама, но головная боль не собирает слова воедино, а лампочка начинает дотошно моргать. Мои пальцы, измазанные в грязи и крови, пачкают бумагу.

- Это твой шанс вернуться к жизни с Богданом. Ты станешь моей женой.

Разъяснения Руднева короткие, но они заставляют меня сжать ручку со всей силой. Я была готова на все, но становиться его женой… это звучало абсурдно со всех сторон.

Тишину разрывает грохот. Руднев дергает стул рядом со мной и резко садится, больно хватая мое лицо своими пальцами.

- Я бы дал тебе время подумать, но выбора у тебя, откровенно говоря, нет. Подписывай, если хочешь увидеть сына, Аля!

В глазах стоит пелена, когда я понимаю, что это конец. Я сама подписываю себе золотую клетку и жизнь со зверем.

- Или ты ждешь помощи от Одинцова? Поверь мне, даже он бы согласился на это предложение. Все лучше, чем пытки. Веришь мне?

Руднев распаляется в агрессии. Он резко поднимается, отбирая у меня бумаги.

- Что ж… - он иронично усмехается, но глаза его серьезны.

А его голос… его голос сулит мою смерть.

- Я все подпишу, - шепчу хрипло.

Руднев смягчается. Он отпустил мое лицо, но на подбородке и губах я по-прежнему чувствую хватку его пальцев. Мужчина в темном уголке стола притворяется невидимым, наблюдая за преступлением.

- Умница, Аля.

Черкаю ручкой в углу листа. Ни о чем не думаю. Я лишена свободы теперь раз и навсегда. Размазываю чернила там, где велят. Голос Руднева становится добрее, а у меня в груди разгорается огонь.

Почти год назад я даже не подозревала, что стану женой Руднева. В страшном сне не снилось, что ради встречи с сыном я подпишу все это.

- Поздравляю вас, Артем Ильясович, - мужчина поднялся из-за стола и торопливо собрал бумаги, - все будет сделано.

Он вышел из подвала, а мы остались сидеть. Руднев не сводил с меня взгляда, а я все пыталась его отвести. Что еще здесь нужно сделать?

- Я хочу увидеть сына, - прошу я.

- Сначала расскажи мне, что у тебя было с Одинцовым?! - его взгляд пригвоздил меня к стулу.

В противном случае он будет меня пытать?

- Ответь, кого я взял в жены? – он злится от возможной измены.

- Я не спала с ним! Не спала, если ты об этом, - огрызаюсь в ответ на его жестокость.

Руднев прищурился. Почему его волнует это? Не все ли ему равно?

- У меня есть родимое пятно. Ты забыл? Спроси его о нем, так он не знает! Потому что мы не были близки… - глубоко вздыхаю.

Я устала. Я хочу домой, к сыну. Хочу смыть с себя грязь. И лечь в чистую от крови постель.

Но теперь я – жена Руднева. Жена человека, которого я ненавижу больше всех.

И ночь ещё не закончена.

Глава 40.

Мой муж - жестокий человек. И я не могу сказать, что не знала об этом, когда подписывала документы и почти добровольно становилась его женой. Руднев был жесток всегда, и за провинность приходилось расплачиваться, вот только какова будет нынешняя реальность – не догадывалась даже я.

Почти два года назад я встретила мужчину, которого полюбила. Как я наивно предполагала. Тогда я просто еще не знала, что любви не существует. Кирилл предал меня, и потому его смерть я даже не оплакивала. Я просто перестала чувствовать, ведь даже чуть позже к Давиду я не смогла испытать что-то большее, чем доверие. Давид до сих пор остался для меня загадкой, но теперь я думаю, что, будучи женой его брата, я смогу понять его мотивы, его мысли и то, из чего он состоит. Если Давид позволит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А вот Игорь – это совершенно иное. Игорь был лишь мимо проходящей фигурой, а я для него – пешкой.

И никогда бы в жизни я не подумала, что скажу это, но получается, что Артем остался единственным человеком, который был честен со мной. Жесток, но честен – это стоило признать, не так ли?

Только одно связывало их всех – Кирилла, Давида, Игоря и Артема: в их кругах женщинами дозволено пользоваться. Даже больше – это считается нормой. Я сполна усвоила этот закон.

- Домой поедем позже. Сначала кое-куда пройдем.

Холодный голос Артема в сыром темном помещении был для меня связующей нитью и светом в конце туннеля – куда стоило идти. Здесь было темно и грязно, а с разных сторон нас встречали двери, открывать которые не было дозволено. А признаться честно, не особо и хотелось.

Но вскоре Руднев остановился и распахнул одну из дверей, заставив меня шагнуть внутрь маленького бетонного помещения. Я застыла изваянием и будто бы забыла, как это делать - дышать.

Удивительно: в этом заброшенном здании я стала женой Артема и здесь же, вероятно, я увижу смерть Игоря.

- Артем… - шепнула я, прикрывая рот ладонью.

Я хотела вернуться. Я хотела уйти отсюда, но Руднев поймал меня в свои руки и решительно развернул в сторону страдающего Игоря.

Его руки были подвешены за веревки. Я уверена, он едва чувствовал свои конечности. Ноги доставали до пола, но так, что ты уже не уверен – стоишь ли ты или висишь. Немой вопрос читался в его фигуре. Не думаю, что его глаза сохранили возможность видеть, но он точно нас услышал.

И испуганно дернулся.

Буквально этой ночью меня обуревала ярость на этого человека, а сейчас – сожаление к нему. Наверное, по этой причине женщины не правят этим миром. Жестоким – то ненавистным, то жалким - миром.

Мы находились здесь неприлично много минут, пока длилось наказание. Перед моими глазами, я уверена, еще долго будет стоять картина, где охрана Руднева выбивала правду из полуживого Игоря.

И вопросы были личные. Словно ничего другого не волновано Руднева.

Спала ли я с ним.

Согласилась ли я на предательство, когда мы с Игорем покинули клуб.

На что я была готова, чтобы вернуть сына? Какие рамки я уже перешла?

Под пытками жестокого человека лгать не станешь. И Игорь не лгал – сказал правду вплоть до произошедшего в машине.

Я почувствовала ладонь Руднева на своем виске и вспомнила про удар. Игорь тогда сильно приложился ладонью к моей голове, после чего я потеряла ориентир и решилась на аварию.

Я не шелохнулась от прикосновения горячей мужской ладони, но внутри у меня все застыло. Я услышала, как Руднев спрашивает о ссадине на моем виске. Да, это Игорь ударил меня. Скрывать бесполезно, его все равно убьют.

А затем его казнили.

Я вскрикиваю и прячу лицо в жесткой груди, обрамленной в белую сорочку. Артем прижал меня к себе. Ударить жену Руднева, оказывается, непростительный грех. Это дозволено только самому господину Рудневу.

…Мы долго шли обратно по такому же сырому и узкому коридору. Вот уже прошли мимо стола, на котором я расписывалась. Вышли на улицу, сели в машину и куда-то понеслись – все в прострации, от и до.

Всю дорогу до дома я думала только об одном: что уж точно не о таком бракосочетании мечтала некогда юная Авдеева Аля. Я и сейчас являлась юной, но в душе… в душе теперь мне словно сорок.

- Мы приехали домой.

Я очнулась от прикосновения. Тяжелая рука Руднева опустилась мне на макушку и… погладила волосы. Погладила нежно. Так, словно я представляла для Руднева какую-то ценность помимо того, что я мать его наследника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я распахнула глаза и застыла, не решаясь посмотреть в его жестокие глаза.

- Не бойся, - шепнул он.

Кто мне скажет, что все это значит? Это конец или только начало?