Читаем без скачивания Багровый прилив (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

— Пускай пригнут головы, — хохотнул он, — мне понравилось, как они мне кланяются.

Он глядел на вражеский корабль через зрительную трубу, желая получше насладиться зрелищем пригибающихся от залпа с его корабля салентинцев.

А вот канонир Джордж Вуд смотрел на «Генару» совсем иначе. Немолодой уже человек, Вуд повидал морских боёв едва ли не больше, чем кто бы то ни было на борту «Стремительного», включая самого капитана Баквита. Родом из небогатой семьи, рано взявшийся сначала за честную работу, а после и за морской разбой, приведший его на службу его величеству Роджеру IV, Джордж Вуд не любил напрасной траты боеприпасов. Уж он-то знал цену каждого фунта пороха и каждого ядра. Вуду не нравилось, что капитан приказал дать залп просто для острастки, чтобы заставить врага понервничать, однако к выполнению его немолодой канонир подошёл со всей присущей ему серьёзностью. И результат выстрела его пушки превзошёл все ожидания.

Такие случайности отнюдь не редки, однако замечают лишь те, что тем или иным образом изменили картину мира. Халатность одного маленького человека может привести к гибели армии, дотошность же другого, наоборот, поможет выиграть сражение.

В то утро к потрясающему результату выстрела пушки Джорджа Вуда привело сразу несколько обстоятельств. На первом месте, конечно, была его дотошность во всём. Расположенное ближе к корме тяжёлое орудие Вуда выстрелило последним в залпе. Он выставил на нём верный прицел, надеясь даже с такой дистанции попасть в корму вражеского галеона. Но именно в тот миг, когда он поднёс пальник к запальному отверстию, и пороховая мякоть вспыхнула от его фитиля, волна толкнула «Стремительный» в корму, заставив галеон слегка подпрыгнуть. Мелочь для такого корабля, но тщательно выверенный прицел был сбит. Ядро полетело выше, чем рассчитывал Вуд, и он разразился потоком непристойностей.

Ядро же миновало расстояние, разделявшее корабли, врезалось в фальшборт «Генары», разнеся его кусок в мелкую щепу, отскочило от палубы и ударило прямо в группу стоявших на мостике офицеров и курьеров. Наблюдавший за шканцами капитан Баквит в первое мгновение не поверил своим глазам. Вот только что на палубе стояли несколько человек — и вот уже они валяются на её досках, залитые кровью.

Никто на шканцах «Генары» не ушёл от ядра — капитан корабля, Альдобрандино и подбежавший к ним, чтобы выслушать приказ, курьер стали его жертвами. Капитан-генерал услышал лишь предупреждающий окрик, но успел только повернуть голову и увидеть летящую на него смерть. Чугунный шар врезался ему в живот, до того разворотив правое бедро капитану «Генары». Альдобрандино даже не сразу осознал чудовищную боль, обрушившуюся на него. Он был мёртв прежде, чем упал на палубу. Рядом с ним лежали капитан «Генары», ещё живой, но стремительно теряющий кровь, буквально хлещущую из оторванной ниже бедра ноги, и курьер, не успевший отправиться к эскадре малых судов с приказом о десанте на остров Диона. Лишь чудом уцелевший рулевой стоял за ними и шептал побелевшими губами молитвы одну за другой.

Иеремия Берек преодолел разделявшее корабли расстояние и приземлился на палубу «Святого Каберника». К борту салентинского галеона уже спешили солдаты морской пехоты с короткими пиками наперевес. Если они успеют занять позиции и встретить атакующих морских псов, то за результат абордажной атаки никто не поручится. Тем более что известную часть бойцов Берек отправил на остров Диона. Именно поэтому сам капитан «Золотого пеликана» вместе с квартердекмейстером решились на этот почти безумный натиск. Бран Мак-Морн не отставал от своего капитана ни на шаг.

Берек врезался плечом в первого же морского пехотинца, и тот повалился на палубу, извергая поток ругательств. Правда, тот быстро иссяк, когда на грудь салентинского солдата опустилось лезвие топора Брана Мак-Морна. Берек широко махнул абордажной саблей, чей клинок был откован из лучшего халинского булата — он взял её как трофей с тела какого-то паши, убитого им в жестокой рубке. С тех пор сабля служила ему не первый год верой и правдой — не подвела и сегодня. Клинок скользнул по ясеневому древку и начисто срезал пальцы солдату, державшему оружие. Тот закричал от боли, и Берек быстро прекратил его мучения, рубанув солдата по шее. Голова салентинца упала на палубу, а следом за ней и мёртвое тело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Словно таран, врезались в не успевших построиться врагов Иеремия Берек, Бран Мак-Морн и ещё пятеро самых отчаянных головорезов из команды «Золотого пеликана». Они рубили солдат и матросов «Святого Каберника», пробиваясь к шканцам, откуда командовал боем капитан. Всё больше морских псов перепрыгивали на борт салентинского галеона, однако их напор вяз в грамотно выстроенной обороне. Морские пехотинцы успевали кое-где построиться в боевой порядок и умело отражали нападения врага. К ним прибивались матросы, хватая пики убитых и становясь в строй. Ведь древняя как мир логика боя учит — в толпе выжить всегда легче. Морские псы палили по таким построениям из пистолетов и мушкетов, прорежая их, прежде чем пытаться прорваться. Но несмотря на это, нередко их атаки даже на сильно поредевший от выстрелов строй не приводили к успеху. Салентинцы дрались стойко и умело, противопоставляя железную дисциплину безумному натиску морских псов.

Берек всегда верил, что если во время абордажа прикончить капитана корабля, то бой можно считать выигранным. Именно поэтому он всегда рвался к шканцам, которые обычно ревностно защищал враг. Вот и теперь перед лесенкой на шканцы морские пехотинцы выстроились в два ряда. Первый стоял на палубе, второй — на нижней ступеньке лесенки. Оба ряда ощетинились короткими пиками, вместе став похожи на очень злобного ежа. Однако Берека, Мак-Морна и их поредевший отряд отборных головорезов напугать они уж точно не смогли.

Здоровяк-эрландер почти без замаха метнул в строй салентинцев свой абордажный топор. Лезвие его раскроило голову одному из солдат, и тот начал медленно заваливаться назад. Но прежде чем он упал, Берек, вонзивший свою саблю в доски палубы, выхватил первую пару пистолетов, закреплённых в жёстких ременных петлях у него на поясе. Он выстрелил из обоих с убойной дистанции — всего-то пара шагов до строя морских пехотинцев, и двое из них рухнули вслед за тем, кому топор Мак-Морна раскроил череп. Берек отбросил эти два пистолета и выхватил ещё пару — они были закреплены сзади. Ещё два выстрела — и в первом ряду салентинцев не осталось никого.

Бран Мак-Морн ринулся вперёд, будто обезумевший бык, прямо на вражеские пики. Он наклонил голову, став ещё больше похожим на этого могучего зверя. Однако когда салентинцы уже готовы были принять его на пики, он неожиданно упал на колени и последние полтора фута до лесенки, ведущей на шканцы и трупов, валяющихся у неё, проехал на них, будто заправский танцор из Халинского халифата. Берек не отставал от него, хотя и не решился на такой трюк, полагаясь на ловкость и силу своего старшего помощника. Остальные отчаянные рубаки бежали следом.

Не поднимаясь с колен, Мак-Морн рубанул по ногам ближайшего пехотинца. Тот закричал от боли и начал заваливаться в сторону. В образовавшуюся брешь в строю тут же ворвался Берек, неистово рубя абордажной саблей. И вот тут плотный строй сыграл против салентинцев — они не могли отразить эту атаку, потому что стояли слишком близко друг к другу и каждое лишнее движение мешало товарищу. Берек прорвался через них и взбежал на шканцы, где его ждала более чем неприятная неожиданность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Неповиновение» капитана Рейса шло полным ходом навстречу «Маравилье». Рейс как будто готовился к обычной для галеонов артиллерийской дуэли, и не думая ни о каких выходках в духе Баквита. По правому борту его уже были открыты орудийные порты, выдвинуты в боевое положение, и лишь на верхней палубе до поры присели команды особых орудий. Рейс стоял на шканцах, покачиваясь с пятки на носок, и как будто даже скучал. Два других галеона морских псов уже вступили в бой, а вот «Неповиновение» ещё только сближалось с врагом. Два больших корабля салентинцев выбрали себе целью «Стремительного», к «Неповиновению» же спешили так и не получившие приказ о десанте на остров Диона суда сопровождения. Рейс словно не замечал угрозы, он был спокоен и уверен в себе. Уверенность его передалась и команде, матросы работали слаженно и быстро, не обращая внимания на окружавших их врагов.