Читаем без скачивания Галлант - Виктория Шваб

– Стоило предупредить тебя о стене, просто я боялся, что тогда ты захочешь сама взглянуть. Наверное, я надеялся, что ты скоро уедешь и он не узнает о твоем присутствии в Галланте. И не найдет тебя, – говорит Мэтью, обернувшись через плечо. – Но ты все равно нашла проход.

Они шагают по портретной галерее; на секунду взгляд Мэтью задерживается на голом пятне, откуда сняли одну из картин. Кузен замедляет шаг, громко дышит, тело напрягается, будто для ходьбы ему приходится совершать над собой усилие. На кухне болтают Ханна и Эдгар; они ведь не отпустят ее, даже не попрощавшись, правда?

Мэтью идет через бальную залу, и тут Оливия понимает, куда они направляются.

Дверь кабинета распахнута, Оливия входит следом за кузеном внутрь. На миг она словно возвращается за стену, в другой кабинет, где подпирает креслом дверь, а по пятам за ней гонится волчица. Но стоит моргнуть, как кресло вновь на прежнем месте, на полках выстроились книги, обои не рваные, на старинном столе все так же высится скульптура.

Оливия окидывает взглядом дальнюю стену, гадая, есть ли там потайная дверь, а Мэтью падает в кресло у стола, будто короткая прогулка по особняку отняла у него последние силы.

– Ты не виновата, что из рода Прио́ров, – вздыхает он. – Ханна дело говорит, я не имею права тебя выгнать.

Сердце Оливии радостно бьется, настроение приподнимается, однако Мэтью продолжает:

– Но узнав правду, ты поймешь, почему тебе следует уйти. – Он ерошит заросли своих каштановых волос и опускает подбородок на сложенные руки, рассматривая скульптуру на столе. Щеки Мэтью запали, глаза ярко горят. – Я расскажу тебе историю так, как рассказывали мне…

Кузен тянется к металлическому сооружению и легко подталкивает пальцем кольцо. Махина приходит в движение. Мэтью начинает…

– Все отбрасывает тень. Даже мир, в котором мы живем. И как у каждой тени, у мира есть место, где он с ней соприкасается. Шов, где тень сходится со своим источником.

У Оливии замирает сердце.

Стена.

– Стена, – эхом подхватывает Мэтью. – Мир, который ты видела за стеной, – тень нашего мира. Но, в отличие от большинства теней, он не пуст.

Кузен поднимает взгляд.

– Ты его видела?

Оливии не нужно переспрашивать, кого он имеет в виду, – хозяина того, другого дома, жуткое существо, порождение тлена и погибели. Молочно-белые глаза и угольно-черный плащ, кость, просвечивающая в рваной щеке.

Оливия кивает, и Мэтью, тяжело сглотнув, продолжает рассказ:

– Возможно, он зародился из пустоты. Из сорняка, пробившегося сквозь бесплодную землю. Или всегда был тем, что он есть, – разрушительной силой. Это неважно. В какой-то момент монстр во тьме проголодался. Он понял, что живет в тени мира, и пожелал выбраться.

Говоря, Мэтью пристально смотрит на вращающуюся скульптуру, и Оливия ловит себя на том, что прикипела взглядом к сходящимся и расходящимся домам, к ритму их пируэтов.

– Некоторых тьма отталкивает, других она влечет. Люди тянутся к ней, к средоточию энергии в каком-то месте. К гулу магии или присутствию мертвых. Они видят, что эти силы расцвечивают мир, как чернила красят воду. Наша семья – из таких. Я тебе говорил, Галлант построили не Прио́ры. Дом уже был здесь. Он стоял пустым и ждал. И Прио́ры пришли. Дом призвал их, и когда они появились, то увидели стену именно тем, чем она и была. Порогом. Границей между мирами.

Мэтью говорит негромко и уверенно. Он затвердил историю наизусть так же, как Оливия выучила записи матери.

– Днем это были просто камни, но ночью, когда граница между тенью и источником размывалась, стена превращалась в ворота. Путь из одного мира в другой. А создание во мраке принималось давить с той стороны. Центр стены начал крошиться и трескаться, и Прио́ры поняли, что вскоре тварь из тьмы вырвется наружу.

Чтобы удержать тьму, они выковали железную дверь и установили в потрескавшейся кладке. Сначала этого хватало, а потом уже нет. Однажды ночью монстр сбежал. Стена развалилась, железо рухнуло, и он просто шагнул в наш мир. И везде, где бы ни шел, все умирало. Все живое служило для него пищей, он сожрал каждую травинку, каждый цветок, куст и птицу, оставив после себя лишь кости и прах. Он бы поглотил и остальное.

Мэтью ведет пальцем по кольцу скульптуры, та качается все медленнее и медленнее и, наконец, останавливается.

– Все Прио́ры сражались, но они – создания из плоти и крови, а этот демон забирал любую жизнь, до которой дотрагивался. Им было не победить. Однако удалось не проиграть. Они загнали существо назад, за стену. Половина рода удерживала его там, а остальные водрузили врата на место. Но на сей раз пропитали их от края до края собственной кровью и скрепили заклятием: согласно ему, ничто не пересечет порог без позволения Прио́ров.

Оливия смотрит на свою перевязанную руку, вспоминая, как разозлился кузен, когда она первый раз поранилась. Как треснула кожа, пока Оливия стучала в дверь, отчаянно пытаясь вырваться. Истекающую кровью ладонь Мэтью, которую он прижал к железу, вновь запечатывая врата.

Мэтью подталкивает пальцем кольцо, пока два дома не останавливаются лицом друг к другу. Движение замедляется, и кольца выравниваются на одной горизонтали.

– Тварь за стеной все еще там, все еще пытается выбраться. Сейчас он сражается упорнее прежнего, но не потому что силен, а потому что слаб. Его время на исходе. И наше – тоже. У ворот всегда должен стоять Прио́р, так говорил мой отец. И его отец, и его. Но все они ошибались.

Мэтью поднимает голову. Темные глаза вызывающе блестят.

– Это не кончится, пока живы Прио́ры. Разве ты не понимаешь? Стену может охранять любой. Замазывать трещины. Беречь ее. Но мы – ключи от узилища. Только наша кровь способна отпереть врата, и тварь во мраке сделает что угодно, лишь бы ее заполучить. Станет пытать нас, превратит каждый сон в кошмар, будет мучить наш разум, пока мы не сломаемся или… – Мэтью стискивает зубы, и Оливия вспоминает, как его отец стоял на коленях на лужайке, поднимая пистолет к виску.

– Пока в этом доме есть Прио́р – у твари есть шанс. Поэтому тебе не следовало сюда приезжать. Здесь, у стены, он силен. Если ты будешь держаться подальше, может, он тебя не найдет.

Оливия сглатывает комок в горле. Неужели правда? Нет, конечно, может, и так,