Читаем без скачивания Иосиф Сталин – беспощадный созидатель - Борис Соколов

Советские органы существовали только как ширма, прикрывавшая от народа диктатуру партии. Все решения как бы принимались от имени Совета министров, исполкомов местных Советов, правительств союзных республик. Широкая публика не ведала, что каждому такому решению предшествовала соответствующая директива партийного органа. Когда в 1923 году заместитель наркома внешней торговли М.И. Фрумкин передал постановление пленума ЦК ВКП(б) о монополии внешней торговли уполномоченному Наркомвнешторга Украины и сослался на это постановление в телеграмме торгпредам, то удостоился гневной отповеди от Бюро Секретариата ЦК: «Постановления ЦК оформляются в советском порядке в виде законодательных актов или распоряжений. Поэтому сами вопросы часто по существу не являются секретными, но, наоборот, доводятся до сведения широких слоев населения в советском порядке. Секретным является порядок прохождения вопросов через партийную организацию, постановления которой являются директивой партии тому или иному члену. Поэтому каждый член партии, получив директиву партийного органа, проводит таковую в жизнь от своего имени по занимаемой должности».

Инициатором официального оформления номенклатурных списков был именно Сталин. В апреле 1923 года на XII партсъезде он заявил: «Доселе дело велось так, что дело учраспреда ограничивалось учетом и распределением товарищей по укомам, губкомам и обкомам. Теперь учраспред не может замыкаться в рамках укомов, губкомов, обкомов… Необходимо охватить все без исключения отрасли управления». Система номенклатуры стала основой неограниченной диктатуры партийного вождя.

Сталин на февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года, давая старт кампании репрессий против представителей партийного аппарата, говорил, выражая свою приверженность к военному порядку построения партии и общества: «В составе нашей партии… около 3–4 тысяч высших руководителей. Это, я бы сказал, – генералитет нашей партии. Далее идут 30–40 тысяч средних руководителей. Это – наше партийное офицерство. Дальше идут около 100–150 тысяч низшего партийного командного состава. Это, так сказать, наше партийное унтер-офицерство». Перед нами – на военный манер построенная вертикаль исполнительной власти в отсутствие власти законодательной и власти судебной – тот идеал, который построил Сталин.

Автор классического труда «Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза», изданного в СССР только в год его падения, Михаил Восленский писал: «Главное в номенклатуре – власть. Не собственность – власть». У номенклатуры путинского призыва, особенно из числа силовиков, задача другая – власть как можно быстрее трансформировать в собственность. И тот же Восленский заметил, что на ответственные посты обычно выдвигали людей, которые не слишком к этим постам подходили. Это делалось умышленно – чтобы человек ощущал, что он поставлен на это место только благодаря воле начальства и только лояльность начальству гарантирует его выживание. А поскольку бездарностью управлять легче, чем талантом, в номенклатуре преобладали люди неяркие, посредственные, иногда просто глупые. Стоит посмотреть на нынешних членов путинской команды, хотя бы на главу Совета Федерации, чтобы уяснить себе, что данная номенклатурная заповедь здесь свято соблюдается.

Против номенклатурной системы попытался робко возразить Каменев. 21 декабря 1925 года, на XIV съезде партии, где зиновьевцы попытались дать бой Сталину, Лев Борисович заявил: «Мы против того, чтобы создавать теорию «вождя», мы против того, чтобы делать «вождя». Мы против того, чтобы Секретариат, фактически объединяя и политику и организацию, стоял над политическим органом. Мы за то, чтобы внутри наша верхушка была организована таким образом, чтобы было действительно полновластие Политбюро, объединяющее всех политиков нашей партии, и вместе с тем чтобы был подчиненный ему и технически выполняющий его постановления Секретариат… Лично я полагаю, что наш генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб… Именно потому, что я неоднократно говорил это т. Сталину лично, именно потому, что я неоднократно говорил группе товарищей-ленинцев, я повторяю это на съезде: я пришел к убеждению, что тов. Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба… Эту часть своей речи я начал словами: мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя!»

Это был глас вопиющего в пустыне. Ведь делегатов съезда за пределами лояльной Зиновьеву ленинградской парторганизации назначал все тот же ненавидимый Каменевым, но полностью подвластный Сталину секретариат. Это одно уже предрешало исход борьбы со всеми оппозициями. Восстание секретариата случилось лишь один раз в истории – против Хрущева, который уж очень нервировал аппаратчиков своими экспериментами и критикой Сталина, критикой, во многом лишавшей их смысла существования.

Сталин опирался на «сынов нужды и борьбы» – выходцев из рабочих и крестьян, пополнивших партию после октября 1917 года, а еще больше – после января 1924 года, в рамках так называемого «ленинского призыва». Заняв номенклатурные посты, они были обязаны своим выдвижением только Сталину и поддержали его во всех перипетиях внутрипартийной борьбы, что все равно не избавило многих из них от печальной участи в 1937 году и позже.

В период борьбы с оппозицией Сталин не раз прибегал к угрозе своей отставкой. Это был чисто риторический прием, призванный сплотить вокруг него партийные ряды. Впервые Сталин написал заявление об отставке 19 августа 1924 года. Это была хорошо рассчитанная игра на высокопоставленную партийную публику, ибо Иосиф Виссарионович прекрасно знал, что никто его отставку принимать не собирается. Заодно Сталин «опустил» в глазах соратников по партии своих коллег по «триумвирату» Каменева и Зиновьева, все более превращавшихся в конкурентов в борьбе за ленинское наследство и власть в партии и в стране. Его письмо пленуму ЦК РКП(б) гласило:

«Полуторагодовая совместная работа в Политбюро с тт. Зиновьевым и Каменевым после ухода, а потом и смерти Ленина, сделала для меня совершенно ясно невозможность честной и искренней совместной политической работы с этими товарищами в рамках одной узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Пол. Бюро ЦК.

Ввиду того, что ген. Секретарем не может быть не член Пол. Бюро, прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и Оргбюро) ЦК.

Прошу дать отпуск для лечения месяца на два.

По истечении срока прошу считать меня распределенным либо в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-либо за границу на какую-либо невидную работу.

Все эти вопросы просил бы Пленум разрешить в моем отсутствии и без объяснений с моей стороны, ибо считаю вредным для дела дать объяснения, кроме тех замечаний, которые уже даны в первом абзаце этого письма.

Т-ща Куйбышева просил бы раздать членам ЦК копию этого письма.

Сталин юродствовал, предлагая отправить себя на места былых ссылок, Сталин издевался над коллегами по Политбюро, которые все еще терпели эти издевательства, видя в генсеке единственную и желаемую альтернативу Троцкому. И, разумеется, пленум отставки не принял.

Еще раз Сталин попросился в отставку 27 декабря 1926 года, в разгар борьбы с троцкистско-зиновьевской оппозицией, мотивируя свою просьбу тем, что «не в силах больше работать на этом посту», и нисколько не сомневаясь, что товарищи по партии эту просьбу отвергнут. А третий раз, для законченности сюжета, Сталин заявил о намерении уйти в отставку 19 декабря 1927 года, в официальный день своего рождения и вскоре после окончательной победы над Троцким. Во всех трех случаях это был не более чем риторический жест, поскольку Иосиф Виссарионович нисколько не сомневался, что ЦК единогласно (или почти единогласно) попросит его остаться.

Все время своего нахождения на высшем партийном посту Сталин неизменно клялся именем Ленина, освящал все свои действия авторитетом создателя партии и главного архитектора Октябрьской революции. Например, 21 января 1925 года, в первую годовщину со дня смерти Ленина, Сталин писал в письме в редакцию «Рабочей Газеты»: «Помните, любите, изучайте Ильича, нашего учителя, нашего вождя (от избытка патетики Иосиф Виссарионович невольно сбился на белый стих. – Б. С.). Стройте новую жизнь, новый быт, новую культуру, – по Ильичу. Боритесь и побеждайте врагов, внутренних и внешних, – по Ильичу. Никогда не отказывайтесь от малого в работе, ибо из малого строится великое, – в этом один из важных заветов Ильича».

Данный текст более всего напоминает народную сказку, адаптированную для детей. Простые слова, многократный, ритмический повтор слов и мыслей. Очень напоминает, замечу, гайдаровскую «Сказку о Мальчише-Кибальчише»: «Летят самолеты – салют мальчишу, плывут пароходы – салют мальчишу». Как и другие статьи и выступления Сталина, это письмо было рассчитано на полуграмотную массу, действовало на подсознание, должно было воодушевлять на трудовые подвиги и беспощадную борьбу с врагами, побуждать бездумно доверять живому вождю, воплощающему в жизнь заветы умершего вождя, превращенного теперь в нетленного бога.