Читаем без скачивания Забытое королевство - Петр Гуляр

Вопрос, откуда у ицзу, еще до появления в их краях европейцев или миссионеров, взялись такие прекрасные племенные животные и семена отличного картофеля, до сих пор остается открытым.

Секрет выдающихся физических данных благородных ицзу прост: они хорошо питаются и живут в замечательной местности. Говядина, свинина, курица и рыба — не редкость в их ежедневном рационе; одно из наиболее удачных блюд их кухни — разновидность ирландского рагу. Все это поедают с гречневыми оладьями и запивают розовым шипучим гречневым вином под названием жи-у. Единственные сладости, знакомые детям ицзу, — это свежий мед и коричневый сахар.

Поскольку живут они выше полутора тысяч метров над уровнем моря, если не ближе к двум тысячам, климат в их краях всегда умеренный, а воздух — чистый и бодрящий. Большую часть их территории можно описать как огромный парк со столетними дубами и цветущими лугами, журчащими ручейками и вкраплениями синих озер, хотя крутые горные склоны покрыты темными и мрачными лесами. Заснеженных вершин среди гор Даляншаньского хребта нет, однако зимой его покрывает снег. Там и сям высятся замки, мимо проезжают то галантные рыцари на поджарых скакунах, то величественные дамы в сопровождении небольшой группы слуг с луками и стрелами и бегущих за лошадьми девиц; вековые дубы, луга, песни соловья — невольно кажется, будто тебя по волшебству перенесли во Францию времен раннего Средневековья.

Таковы края князей черной кости — прекрасные, как легендарная Аркадия, однако загадочные и очень опасные. Путешествуя по ним с двумя лошадками и солдатиком-ицзу по имени Аламаз, которого отрядил мне в сопровождение князь Молин, одетым в кожаный жакет с перламутровой отделкой и широченные штаны и вооруженным луком и стрелами, при столкновениях с блестящими кавалькадами благородных ицзу я чувствовал себя никчемным и ничтожным. Аламаз, дрожа от страха, умолял меня ни с кем не заговаривать, не поднимать глаз и не улыбаться. Но я, будучи по своей природе человеком приветливым, всегда кланялся проезжавшим мимо рыцарям, и они улыбались мне в ответ. Только однажды в высохшем русле реки меня загнал в угол всадник, знавший несколько слов по-китайски.

— Деньги, давай деньги! — потребовал он.

Я показал ему те несколько китайских банкнот, что были у меня с собой.

— Мало! — фыркнул он и ускакал.

На последнем этапе моего путешествия — Аламаз предупреждал меня, что он будет наиболее опасным, — мы свернули с дороги, чтобы пропустить великолепно одетую пожилую женщину на лоснящемся черном муле, за которой следовала большая свита воинов и девиц. Я поклонился, она остановилась и приветствовала меня улыбкой. Аламаз, запинаясь, кое-как перевел на китайский:

— Дама тоже едет в Лугу. — (Так назывался торговый город, где заканчивалась Даляншаньская дорога.) — Она предлагает нам последовать за ней и гарантирует защиту в пути.

Я снова поклонился, поблагодарил ее, и мы пристроились за ее свитой. Мы сделали один или два привала, во время которых она угощала меня вином из рога, хранившегося у нее в седельном мешке. Под ее защитой я благополучно доехал до самых дверей таверны в Лугу. Позднее один из ее воинов пришел взять с меня плату за сопровождение — этого я не ждал, но поскольку местный обычай явно того требовал, я предложил ему несколько долларов, которые он с благодарностью принял.

Ицзу жили не только в Даляншане, где находились земли их предков. Однако только здесь, как я узнал позднее, они жили оседло и проявляли себя, так сказать, наиболее характерным образом. Они также населяли просторные территории между долиной Цзяньчжан, которая составляла западную границу Даляншаньского хребта, и королевством Му. К землям ицзу относилось также герцогство Цосо и другие области вокруг Яньюаня до самого Юаньпэя. Они жили и в Сяоляншане (Малом Ляншане) — на горном хребте, стоящем вдоль течения реки Янцзы на берегу, противоположном Лицзянской области. Многие из них расселились по горным хребтам, упиравшимся в Сиам, где ицзу, периодически совершающие набеги на Сиам, известны под названием «хау-хау».

В лесах Лицзянской Снежной гряды обитали белые ицзу, а в Сяоляншане, на другом берегу реки, проживали вперемешку и черные, и белые ицзу, бок о бок с которыми жило и немало черных лису. После приезда в Лицзян я выяснил, что черные ицзу из Сяоляншаня совсем не похожи на тех, с которыми я сталкивался в Даляншане. Это были дикие, безжалостные люди, и, насколько мне известно, ни один путник, будь то с рекомендациями или без них, не вернулся из тех краев живым. Постоянного жилья у тамошних ицзу не было — они кочевали с места на место, выжигая лес ради того, чтобы вырастить единственный урожай гречихи или мака. Мне не удалось в точности разузнать, выращивали ли мак черные ицзу в Даляншане, и сам я ни одной плантации не видел; однако то, что в остальных регионах это прибыльное растение выращивают в основном ицзу, — известный факт.

Опий, изготовляемый из мака, продавали через посредничество белых ицзу и ряда доверенных китайских торговцев, сотрудничавших с китайской армией. Размах торговли был колоссальный, и она давала огромную прибыль всем участникам предприятия — основной доход юньнаньским и сиканским военным приносили не налоги и даже не золотые прииски, а именно опиум. Генералы воевали друг с другом за возможность контролировать источники поставки опиума или доходы от торговли таковым. Политические причины, которыми объяснялись эти стычки, придумывались главным образом для отвода глаз столичных западных дипломатов. Так же обманчивы были строгие формулировки и подробнейшие предписания законов, запрещавших курение опиума и опиумную торговлю, — высокопоставленные официальные лица, следившие за применением этих законов, нередко сами были заядлыми курильщиками. Бедный крестьянин, желая заработать небольшое состояние на продаже сотни граммов нелегального наркотика, рисковал тем, что его схватят и застрелят в устрашение другим, однако караваны или грузовики, нагруженные тоннами опиума и сопровождаемые многочисленной вооруженной охраной, доходили до точки назначения в целости и невредимости.

Почуяв возможность купить хорошую партию опиума по цене производителя, китайский торговец, обычно существо довольно робкое и законопослушное, превращается в бесстрашного искателя приключений, готового поставить на карту жизнь и благополучие своей семьи. Он согласен ехать куда угодно, страдать от холода и голода, рисковать столкновением с грабителями и дикими зверями, чтобы только заполучить это черное золото. Он готов даже отправиться в логово черных ицзу, но удастся ли ему вернуться — дело жребия.

Когда я жил в Лицзяне, там произошел любопытный случай. Прознав о том, что ицзу Сяоляншаня накопили большие запасы опиума, двое китайцев и один наси добыли официальное разрешение и отправились в экспедицию в сопровождении местных солдат — в достаточном количестве, чтобы, по их расчетам, запугать дикарей и захватить богатую добычу. Никто не знает, что в действительности произошло с ними после того, как они пересекли Янцзы, однако спустя неделю или около того тела трех торговцев нашли на лицзянской стороне реки, и выяснилось, что это не столько трупы, сколько пустые кожи, набитые соломой и травой. Солдаты исчезли бесследно.

Причины такой необычайной свирепости, безбожия и неуправляемого беззакония со стороны ицзу из Сяоляншаня крылись в том, что после изгнания из Даляншаня они лишились дома и касты. Как я уже объяснял, единственное занятие благородных ицзу — это военное дело. Чтобы не потерять сноровку и не ослабеть, они воюют друг с другом по малейшему пустячному поводу. Когда один клан побеждает другой, они могут заключить мир, если ссора была не слишком крупной, однако в случае серьезного оскорбления, идущего вразрез с обычаями народа, кланы могут объединить свои усилия, чтобы наказать обидчика. Побежденных обычно изгоняют из даляншаньского рая и лишают статуса — они превращаются в отщепенцев без кастовой принадлежности, дома и друзей. Обычно они укрываются либо в Сяоляншане, либо в других диких горах, где их психика полностью меняется: они утрачивают рыцарский кодекс поведения, доверие друг к другу, верность и честность даже по отношению к членам собственного клана, не говоря уж о чужаках. Как дикие звери, кипя от возмущения и унижения, они скитаются по горам, грабя, убивая и мучая своих жертв сколько душе угодно. Чужаку не стоит и думать о том, чтобы отправляться с визитом в такой клан ицзу-изгоев — им нет дела ни до каких охранных грамот и рекомендательных писем, и общаться с ними, если до этого вообще дойдет, можно только через посредничество их рабов или компаньонов из числа белых ицзу. Таким образом, несмотря на то, что Сяоляншань находился в относительной близости от Лицзяна, о моей поездке туда не могло быть и речи.