Читаем без скачивания История одной зарплаты - Aleksandrova Vera

– Я работаю с депрессивными импотентами, – поджав губы, напомнила Ульяна. – Помимо своих прямых обязанностей, мне приходится еще и вести с ними задушевные беседы, а я не психолог.

– Ульяна Борисовна, – процедил директор, взглянув ей в глаза. – Я вас услышал, но правила на то и правила, чтобы их придерживаться. Если у вас всё, то прошу покинуть кабинет.

– Нет, я не уйду, – возразила врач. – Вы имеете ко мне какие-то претензии, Роман Геннадьевич?

– О чем вы? – кисло поинтересовался шеф. – Я одинаково отношусь ко всем своим подчиненным.

– Это не так, – вскинув брови, парировала Ульяна. – Вы явно меня не любите и потихоньку выживаете из клиники. Если я вас не устраиваю – скажите об этом прямо.

– Что за чушь? – возмутился Роман Геннадьевич, нахмурившись и потерев переносицу.

– Вы всегда придираетесь ко мне, – выпалила девушка, вспомнив их тихое противостояние. – Критикуете одежду, хотя я хожу в халате, как и все. График у меня самый дебильный и не меняется никогда. Работаю, как прокаженная, в выходные и праздники. Мои заявки на инструменты и обеспечение выполняются в последнюю очередь.

– Во-первых, вы одеваетесь слишком ярко и открыто, что это заметно, даже под халатом, – поджав губы, ответил шеф, обратив всё внимание на неё. – Во-вторых, ваша сменщица замужняя женщина, которой надо уделять время семье и детям, вы же пока свободны и не обременены такими заботами, а что касается заявок – заказы выполняются по графику, я не виноват, что кое-кто порой забывает, что необходимо срочно, а что в дальней перспективе.

– Да с этим графиком я так и останусь старой девой, – язвила в ответ врач, так как за ней действительно водился грешок забывчивости.

– Вы преувеличиваете, – вдруг тихо произнес Роман Геннадьевич, глубоко дыша.

Ульяна тут же поняла, что препарат подействовал. Такой пристальный взгляд она у шефа никогда не видела. Словно он прожигал в ней дыры. Сглотнув ком в горле, девушка решила сыграть партию до конца. В конце концов, от этого зависело её благосостояние.

– Роман Геннадьевич, – мягко и слегка томно произнесла Ульяна. – Вы же понимаете, что я девушка одинокая, не москвичка, положиться мне в этом большом городе особо не на кого. Вдобавок несколько месяцев назад я оформила ипотеку. От моего дохода многое зависит.

Мужчина продолжал молча сверлить её взглядом, не двигаясь. Поняв, что этот оловянный солдат так и не шелохнется, Ульяна привстала и, максимально наклонившись над столом, протянула подготовленный приказ.

– Подумайте над моей просьбой, – продолжала увещевать девушка. – Я не прошу космических денег, но прибавка в качестве пятнадцати тысяч существенно улучшит сложившуюся ситуацию. Обещаю, что перестану бесить вас своим взбалмошным характером и стану покладистым винтиком, тихо работающем на благо клиники.

Пока она произносила свою речь, взгляд шефа был направлен не в вырез её блузки, а на лицо. Ульяна надеялась на то, что легкое возбуждение и небольшая провокация помогут ей добиться желаемого, но кажется, эта уловка не выгорела. Директор был и правда каменный.

Вдруг всё пошло совсем не по плану. В одно мгновение Ульяна наклонялась над шефским столом, а в другое была грубо поцелована. Роман Геннадьевич умудрился схватить и бесцеремонно перетащить её через свой стол, продолжая впиваться в губы. Писк, который издала девушка, так и не вырвался за пределы рта, когда Ульяна обнаружила себя, распластанной на шефском столе. Мужчина навалился сверху и достаточно шустро задирал юбку, когда девушка смогла вырвать из-под него.

– Роман Геннадьевич, подождите, – выставила перед собой руки Ульяна, призвав к спокойствию и оббежав за это время директорский стол. Увидев, какими глазами шеф смотрит на неё тяжело дыша, девушка добавила. – Это же против ваших правил.

Кажется, она переборщила с дозой! Стоящий перед ней человек не был похож на сдержанного и строго босса! Скорее это животное, почуявшее добычу. Вдруг он начал медленно двигаться, огибая собственный стол. По взгляду было понятно, что Роман Геннадьевич направлялся явно не на выход!

– Речь идет лишь о небольшой прибавке к зарплате! – запаниковала Ульяна. – Если вы против, так и скажите и на этом закончим. Я всё поняла!

Между ней и входной дверью было несколько препятствий: расстояние, стол для совещаний и сам бешенный шеф. Когда он начал ловко сокращать между ними пространство, Ульяна прытко направилась в другу сторону, но кажется, не учла одного – мужчины по природе охотники и то, что происходило сейчас, ничем, как охотой, не назвать.

– Роман Геннадьевич! – успела взвизгнуть она, когда шеф её поймал и уложил на стол. Поцелуи были ошеломляюще настойчивыми, а руки обескураживающе решительными.

Внезапно он замер и отстранился, пристально посмотрев в глаза Ульяне. Тяжелое дыхание и этот дикий взгляд вдруг зажгли саму девушку. Возбуждение и так было вызвано вспышкой адреналина и жаркой возней, но это было другое. Что-то первобытное светилось в глазах шефа. Словно нужда и голод вместе сплелись в жажду жизни и секса. Ульяна не ожидала, что сама потянется к нему, но спустя секунду лихой поцелуй уже перерастал во что-то большее, чем просто ласка. Это была похоть, чистая и первобытная, та движущая сила, что толкала на безумства и риск многих.

Теперь всё было иначе. Девушка сама раздевала своего шефа, стремясь почувствовать горячее тело и ощутить ласку. Жаркие объятья быстро сменились на самый древний танец. Вспышки удовольствия в этом вихре были особенно яркими и искрящимися. Сумасшествие и горячность подчинили все в этот момент. Ульяна не помнила, зачем пришла и что привело к этому, но сейчас мужчина сводил её с ума не хуже зелья, что она подлила в кофе. Её любовник не был нежным, скорее грубым и порывистым, но в тот момент ничего другого и не требовалось. Удовольствие вдруг затопило все внутри, заставляя содрогаться от вспышек оргазма.

Когда в клинике стихли все звуки и погасли огни, девушка тихо поднялась с дивана в кабинете своего директора, на который он её уложил. Из-под двери санузла лился свет, без слов говоря, что Роман Геннадьевич занят приведением себя в порядок. Кое-как собрав свои вещи, Ульяна отперла дверь кабинета и выскользнула в темноту. Легкий, ничего незначащий флирт не должен был привести к жесткому траху на столе, а потом еще и на диване шефа, куда её перенесли после первого раза. Директор не церемонясь пошел на второй круг того разнузданного разврата, с каким они трахались на столе. Что ж, всё случилось не так, как планировалось. О последствиях говорить рано. Если Роман Геннадьевич узнает, что Ульяна подлила ему возбудитель, её уволят раньше, чем она произнесет «Простите».

Добравший домой, девушка залезла в ванну и в течении, наверное, двух часов отмокала. Мыслей в голове не было. Вообще Ульяна чувствовала какое-то онемение. Какого черта все пошло не по плану?! Начав прокручивать все в голове, она поняла, что переборщила с дозой. Не стоило вливать весь шприц в кофе шефа, но от волнения произошло именно это. Черт! Что теперь сделает этот камень с ней, если узнает про виагру? Уволит, и это как минимум! Осмотрев кафельные стены своей ванной, Ульяна вспомнила, что платить осталось всего ничего, но черт побери, все могло пойти по идиотскому пути. Одна ошибка и вот! Чертов приказ остался на столе Романа Геннадьевича. Закрыв лицо ладонью, Ульяна мечтала отмотать время назад и остановить себя. Если не в тот момент, как она вливала зелье, так хотя бы в тот, когда входила в кабинет директора.

Как ни стыдно было признаться, но шеф её удивил. Любовником он оказался весьма пылким, хотя этот мужик иногда вел себя так, будто аршин проглотил, или у него геморрой разболелся. В особо жаркие деньки их конфликтов Ульяна желала ему именно этой болезни. Что теперь-то делать? Молчать или что? Девушка лежала в остывающей ванне и не могла ответить ни на один из тысячи вопросов. Одно ясно, встретиться с шефом предстоит еще хотя бы раз.

На следующий день она собиралась на работу, как на эшафот. Надев платье-рубашку, девушка трясущимися руками застегнула все пуговицы и в тысячный раз поправила воротник. Судорожно вздыхая, Уля вышла из дома, надеясь вернуться вечером, имея в арсенале хотя бы работу. Про прочие перспективы говорить не приходилось.