Читаем без скачивания Я помню Паллахакси - Майкл Коуни

Ребёнок оказался мальчиком и рос у матери в Носсе. В пять лет его по традиции отправили в мужскую деревню, но там у него не было отца. В Иаме у него тоже не было отца, поскольку Ходж сбежал в Алику и начал там новую жизнь. Сверх того, у ребёнка не было наследственного опыта рыбака, так как память сопряжена с полом: женщины получают её от матери, мужчины – от отца.

Кончилось тем, что после множества неприятных инцидентов парень был изгнан из Носса и начал прислуживать в резиденции земного агента. Если подумать, вполне подходящее место, как раз на полпути между Носсом и Иамом. Шли годы, один за другим сменялись агенты, но Ничей Человек и поныне там.

Не потому ли отец небрежно произнёс:

– Хорошенькая девчонка эта Чара!

– Угу, – откликнулся я. – А что, с зерновыми и впрямь так туго?

– Увы. Я говорил с Вандой. Она считает, что зерна мы получим, как минимум, на треть меньше, чем в прошлом году.

Иам-Ванда – предводительница женщин и всеобщая головная боль. Но сейчас её характер был ни при чём: безрадостный вид полей близ деревни нагонял тоску – зима была долгой, весна поздней, лето прохладным – и посевы едва достигли половины обычной высоты.

– В прошлом году урожай был хуже, чем в позапрошлом, – заметил я. Не знаю почему, но после этих слов нас обуял ужасный аппетит. Пришлось остановиться, чтобы заварить водой из бойлера по кружечке стувы. Отец достал свёрток с копчёной рыбой (наверняка прощальный дар Лонессы!), и мы слопали её всю. Потом он отворил заслонку, машина опять завела своё успокоительное «чух-чух», и мы продолжили путь уже в темноте.

– А приятная старушка эта Лонесса, – глубокомысленно заметил я. Отец бросил на меня подозрительный взгляд. Я хорошо видел его лицо – дверца топки как раз была приоткрыта, но меня он разглядеть не мог. Потом отец покачал головой и рассмеялся.

– Ну ты и нахал, Харди! Когда-нибудь твои манеры доведут тебя до беды.

Я тоже захохотал, и мы въехали в Иам, веселясь от души. Так закончился мой семнадцатый день рождения.

– А что на самом деле случилось с лодкой? – спросил Каунтер.

– Да, что случилось с лодкой? – повторил болван Триггер.

Я избегал их, как мог, целых два дня. На третий день я прошёлся по дороге, ведущей в Тотни, и свернул на узкую тропу, которая вывела меня к укромному, маленькому, почти круглому пруду. Это моё любимое место, когда я хочу побыть в одиночестве. Специальное место для преждевидения, у каждого из нас есть такое.

Устроившись поудобней в тени желтошарника, я достал трубку и кисет с зельем. Крылатый ныряльщик врезался в воду почти вертикально и благополучно взмыл в небеса, унося в клюве трепещущую рыбёшку; ледяные дьяволы обычно не живут в уединённых водоёмах.

Я неторопливо набил трубку, разжёг её, затянулся… и проскользнул в память отца.

Мой старикан не такой, как другие, у него нездоровая связь с моей матерью, Иам-Весной. Каждый нормальный мужчина прерывает контакт с женщиной после того, как обеспечит продолжение рода. Но мне уже семнадцать, а мой отец всё ещё встречается с Весной, и довольно часто, хотя и тайно. Я сам не раз видел, как эта пара рука об руку сидит где-нибудь на берегу реки, тихо беседуя… Срам, да и только! Что может быть общего у мужчины и женщины? Память мужчин переходит по мужской линии, память женщин – по женской. Это две совершенно разные культуры.

Интересно всё-таки, о чём они говорят? Отец не отвечал на мои вопросы и выглядел смущённым и раздосадованным. Но я решил разобраться, с чего это началось, основательно покопавшись в отцовской памяти. И вот, в это тёплое утро, на третий день после моего семнадцатилетия, я улёгся на спину и занялся преждевидением.

Я заново увидел их первую встречу: отец с дедом охотились, а Весна, которая тогда жила в Тотни, собирала зимние орехи на краю болота. Моя мать выглядела очень красивой в глазах отца, и все воспоминание было наполнено волнением и теплом. Весна покинула Тотни в тот же день, приехав в нашу деревню на спине отцовского локса. И после разнообразных обоюдных любезностей они занялись сексом.

На этом мой доступ к памяти отца кончается: сцепленный с половой хромосомой мнемогеном перешёл в оплодотворённое яйцо, как объясняет мистер Мак-Нейл. Я так и не узнал, почему мать и отец продолжают встречаться. Возможно, всё дело в этих любезностях, которые мистер Мак-Нейл называет брачным ритуалом?

Из транса меня вывели крики Триггера и Каунтера.

– Нет, нет и нет! Я не напоролся на скалу, Каунтер. Не было там никакой скалы.

– Говорят, тебя выудил из воды какой-то жалкий головастик, – заметил Триггер с ноткой презрения.

– Тот, кто это сказал – лживый отморозок.

– Говорят, ты визжал, как недобитый хрипун, – ухмыльнулся Триггер. – Говорят, девчонке пришлось врезать тебе по морде, чтобы ты заткнулся. А ей всего-то лет восемь.

– Уж не меньше шестнадцати! – не выдержал я.

– Ага! Ага!

– Ну хватит! Какой-то отморозок продырявил мою лодку. И я хочу узнать, кто именно.

Это их охладило.

– Ты не шутишь? – осторожно спросил Каунтер.

– Какие там шутки. Ракс побери, ты только представь, как скиммер под тобой уходит на дно! Тот, кто просверлил дыру, мог меня убить. И если я узнаю, что это дело ваших рук…

– Это не мы, – поспешно сказал Каунтер.

– Отец привёз лодку из Носса семь дней назад на упряжке локсов, – задумчиво сказал я. – До моего дня рождения она лежала на улице у дома. Это мог сделать кто угодно и когда угодно.

– А может, твой отец купил дырявую лодку? – предположил Каунтер.

– Да ладно вам! – завопил Триггер. – Здесь скучно. Пошли на речку!

По дороге мы высмотрели на заливном лугу небольшой пруд и бросили в воду остатки сушёного мяса, припасённые Триггером. Раздался слабый треск – и пруд мгновенно закристаллизовался.

– Не могу понять, как они это делают, – пробормотал Триггер, с восхищением взирая на сверкающую поверхность.

– Мистер Мак-Нейл говорит, это перенасыщенный водный раствор какой-то соли, – неуверенно сказал Каунтер. – Плотнее грума, но по виду не отличишь от простой воды. Мистер Мак-Нейл говорит, что ледяной дьявол ждёт, когда вода колыхнётся, и тогда выпускает из себя добавочное количество соли. А чтобы разморозить пруд, он писает или что-то вроде того.

Объяснение было прозаичным, но развлечение – захватывающим. Мы набросали на поверхность кристалла широкие листья водорослей, выловленных из реки. Игра состояла в том, чтобы с разбегу вспрыгнуть на лист и лихо доехать на нём до дальнего берега, оглашая округу восторженными воплями. Мы знали, что играем со смертью, но преимущество оставалось на нашей стороне… До поры.