Читаем без скачивания Темная половина (Dark Side) - Стивен Кинг

В журнале также был напечатан очерк о некоем антрепренере из Юты, который рекламировал новейший боевик — куклу под именем «Да, мама! Да, мама!», которая, по его мнению, выглядела точь-в-точь как «всеми любимая теща». Кукла была снабжена встроенным кассетным проигрывателем, выдававшим на гора диалоги типа «Обед никогда не остывал в моем доме, пока он рос, милочка» или «твой брат никогда не рычал по-собачьи, когда я приезжала к нему погостить пару неделек». Для того, чтобы заставить куклу реветь или подвывать, вам следовало не просто нажимать на закрепленную в ее спине клавишу — в этом случае она начинала свою болтовню, — а ударить эту проклятую штуковину ногой изо всех сил.

— «Да, мама!» отлично сконструирована, ее набивочный материал гарантирует прочность, а также полную безопасность для стен и мебели, — заявил гордый изобретатель, мистер Гаспар Уилмот (который, как говорилось в очерке, был однажды привлечен к суду за уклонение от уплаты налогов, но сумел выйти сухим из воды).

А на странице тридцать третьей этого самого занимательного и наиболее информативного номера самого занимательного и информативного американского журнала была помещена традиционная для «Пипл» заставка — «Забавно, сильно и остро — БИОграфии».

— «Пипл», — сказал Тад Бомонт своей жене Лиз, когда они сидели бок о бок за кухонным столом, перечитывая еще раз статью в журнале, — попадает прямо в точку. «БИО». Если вам не хочется «БИО», перелистайте страницы до раздела «В БЕДЕ» и читайте о девушках, которых разделывают в дебрях Небраски.

— Это не столь смешно, когда действительно всерьез подумаешь обо всем написанном, — ответила Лиз Бомонт, но тут же испортила все впечатление, хихикнув в своей маленький кулачок.

— Не «ха-ха», а несомненно очень точно, — сказал Тад и снова начал пролистывать статью. Он машинально потер небольшой белый шрам на лбу, как это не раз случалось с Тадом, когда он находился в задумчивой рассеянности.

В отличие от большинства реклам в «Пипле», страница для «БИО» была единственной, где слова занимали больше места, чем картинки.

— Ты сожалеешь, что сделал это? — спросила Лиз. Она прислушалась, не разбудили ли они с Тадом своих близнецов, мирно спавших в соседней комнате.

— Во-первых, — ответил Тад, — я не делал этого. Мы это сделали. Оба для одного, и один для обоих, помнишь?

Он похлопал по картинке на второй странице статьи, изображающей его жену, демонстрирующую пару игрушечных гномов около Тада, восседающего за пишущей машинкой у стола, с которого свешивался закрученный лист бумаги. Было невозможно сказать, что именно, и было ли вообще что-либо написано на этой бумаге. Тад вышел в точности таким, каким он выглядел во время работы. Написание текста всегда было для него тяжелым занятием и не тем делом, которым он мог бы вполне полноценно заниматься на людях, особенно, если одним из наблюдателей выступал фотограф «Пипл». Это происходило вполне легко для Джорджа Старка, но не для Тада Бомонта. Лиз никогда не пыталась подойти к нему в те моменты, когда Тад старался — и иногда действительно с явным успехом — добиться чего-то за письменным столом.

— Да, но…

— Во-вторых…

Он взглянул на фото Лиз с гномами и самого себя, взирающего на нее снизу вверх. Оба они старательно улыбались. Это выглядело особо привлекательно на лицах тех людей, которые, несмотря на их симпатичную внешность, весьма скупо тратят время даже на столь обычное дело как зубоскальство. Он вспомнил прошлые времена, когда служил железнодорожным проводником на Аппалачской линии в штатах Мэн, Нью-Гемпшир и Вермонт. В те дни у него был прелестный енот по имени Джон Уэсли Хардинг. Не то, чтобы он пытался как-то приручить Джона, но енот сам по себе привязался к Таду. Правда, старина Джон любил слегка кусаться, особенно когда ему давали отхлебнуть из бутылки, и это поведение енота вызывало у хозяина улыбку, похожую на нынешнюю.

— Во-вторых, что?

— Во-вторых, есть что-то забавное в одновременном оскале кандидата на Национальную книжную премию и его жены, глазеющих друг на друга, как два подвыпивших енота.

— Тад, ты разбудишь двойняшек!

Он попытался, но без особого успеха, приглушить взрыв гнева.

— Во-вторых, мы выглядим как пара идиотов, хотя и я не возражаю быть чуточку таковым, — сказал он и, крепко обхватив жену, поцеловал ее в шею.

В другой комнате сперва Уильям, а затем и Уэнди начали плач.

Лиз попыталась строго посмотреть на мужа, но не смогла. Было слишком приятно слышать его смех. Это случалось совсем не часто. Звуки его смеха были полны экзотического шарма для нее. Тад Бомонт никак не соответствовал типу весельчака.

— Моя вина, — произнес он. — Пойду успокою ребят.

Он приподнялся, задел стол и чуть не опрокинул его. Он был воспитанным, но странно неуклюжим человеком, что сохранилось в нем с раннего детства.

Лиз успела подхватить горшок с цветами, водруженный в самом центре стола, как раз в тот момент, когда он собирался съехать с края и грохнуться на пол.

— Это точно, Тад, — сказала она и не смогла удержаться от смеха.

Он присел снова за стол. Он не взял ее руку, а просто ласково погладил.

— Слушай, детка, ты не жалеешь?

— Нет, — ответила она. И короткая мысль пришла ей тут же в голову. — Мне все же это причиняет неудобство. Не потому, что мы выглядим слегка глуповато, а потому… ну, я просто не знаю, почему. Это просто слегка неудобно для меня, это все.

Мысль пришла, но осталась невысказанной. Было слишком приятно видеть его смеющимся. Она поймала его руку и слегка сжала ее.

— Нет, — сказала она. — Я не жалею. Я думаю, это отлично. И если паблисити поможет «Золотой собаке», когда ты наконец решишься закончить эту проклятую штуковину, это будет еще лучше.

Она встала и прижала его плечи к креслу, когда он попытался встать тоже, чтобы сопровождать Лиз в детскую.

— Ты увидишь их в следующий раз, — объяснила она. — Я хочу, чтобы ты оставался здесь, пока твои подсознательные порывы разбить мой цветочный горшок окончательно не исчезнут.

— О'кей, Лиз, — сказал он, улыбаясь. — Я люблю тебя.

— Я тоже очень люблю тебя. — Она пошла в детскую, а Тад Бомонт снова начал листать страницы со своей рекламной «БИО».

В отличие от большинства статей в «Пипл» «БИО» Тадеуша Бомонта начиналась не с полнополосной фотографии, а с весьма небольшой, занимающей менее четверти страницы журнала. Она невольно обращала на себя внимание, поскольку умелый оформитель журнала окантовал бордюром ту картинку с Тадом и Лиз, где они были сфотографированы на кладбище, в трауре. Шрифтовые линии под фото казались почти грубым контрастом с изображением наверху.