Читаем без скачивания Любавинские истории. Хроника одного чрезвычайного происшествия - Ольга Михайловна Палагина

Мимо проходившая секретарша Ниночка косо глянула на них. В её мире всё толковалось только по ей одной известным понятиям. И слово «кабелями» Ниночка истолковывала единственно понятным для себя образом. Но состыковка образа бригадира Михалыча и оргии из пьяных кобелей в мозгу у Ниночки не случилась, и она, осуждающие тряхнув гривой кучерявых рыжих волос, поспешила дальше.

– Михалыч, трындец завтра всем нам будет, если мы под эти трубы копать хотя бы не начнём…

– Да ладно… – почёсывая живот, спокойно ответил тот.

– Ты чего, ладно?!.. Какой там на фиг, ладно?! – Василь Сергеевич был близок к истерике.

– Время ср@ть, а мы не ели!.. – пробормотал Михалыч себе под нос одну из любимых своих присказок по поводу отставания от графиков. – Да не боись ты, Сергеич… да поднажмём мы с хлопцами… Щща всё устроим… Как говорят америкосы, «сделай или сдохни». А мы, русские, как говорим? «Сдохни, но сделай». Так что для нас даже смерть, Сергеич, не является уважительной причиной!.. Во!.. – И он деловой походкой направился к своей бригаде.

Всю смену мужики усердно работали, но отставание от графика было просто катастрофическим. Единодушно было решено (вернее было решено Василь Сергеичем), что эти охламоны, то есть вся бригада, должны отработать два дня своего безделья, и он сказал им работать до самого вечера. Лето, деньки длинные, и до десяти вечера ещё вполне светло. И освещение в случае чего какое-никакое, но есть.

Михалыч, дабы не портить отношения с прорабом, согласился, хоть и неохотно. Никому не хотелось получать по шапке и лишаться премий. Заработок-то и так невеликий. А в это время действительно по вечерам было светло как днём. Шёл месяц июнь, и сейчас как раз были дни летнего солнцестояния. Погодка благоволила, и сообща было решено задержаться до самых сумерек.

Уже подкрадывалась потихоньку летняя ясная ночь, и тихие звуки природы начинали наполнять собою вечерний воздух. Небо становилось всё темнее и темнее. Жизнь постепенно замедляла свой ритм, деревни вокруг постепенно погружались в мирный спокойный сон. Но работа в бригаде, несмотря ни на что, вовсю кипела.

Нужно отметить, уважаемый читатель, что поздно вечером светящиеся окна в здешних домах уже редко где увидишь. Местные жители привыкли довольно рано ложиться спать и рано вставать – обычный деревенский уклад жизни. Даже районный центр неспешно отходил ко сну: постепенно гасли окна в свежевыкрашенных пятиэтажках, люди всё реже попадались на улицах посёлка, транспорт практически не появлялся на дорогах.

У «бригады у-ух» уже вполне наметился необходимый результат, как вдруг наступил, не побоимся этого слова, ОН – тот самый судьбоносный момент! Земля на мгновение ушла у всех из-под ног, воздух вокруг содрогнулся, а из-под ковша экскаватора раздался оглушительный хлопок. Тут же неистово полыхнула ослепительная вспышка, и в темнеющие небеса взметнулся высокий столп ослепительного света. Из только что выкопанной ямы густыми клочьями повалил едкий дым. Михалыч в это мгновение лишь краем глаза успел заметить, как в сгущающихся сумерках освещённые яркой вспышкой фигуры Саньки, Димона и Валерки, словно тряпичные куклы, разлетелись в разные стороны. В ужасе бросив взгляд на кабину экскаватора, где сидел Женька (эта драматичная картина запечатлелась у него в памяти на всю жизнь), увидел огромные, расширившиеся до размера двух блюдец, очумелые глаза Женьки-экскаваторщика.

Населённый пункт под милым названием Любавино и все окружающие его деревушки мгновенно погрузились во мрак. Вокруг наступила не сулящая ничего хорошего гробовая тишина. И вдруг это воцарившееся безмолвие нарушил какой-то странный звук, больше похожий на приглушённый массовый вопль или вой, от которого и без того до смерти перепуганной «бригаде у-ух» стало совсем не по себе.

– Народ, все живы? – присев от испуга, прохрипел не своим голосом Михалыч.

У него от шока мгновенно пересохло в горле, а в груди, пытаясь, видимо, выпрыгнуть и сбежать куда подальше, трепыхалось перепуганное сердце.

– Да… вроде… – раздались в ответ разнобоем испуганные голоса Саньки, Димона и Валерки.

Их измождённые запачканные лица с лихорадочно заблестевшими непомерно огромными глазами с любопытством выглядывали из различных неожиданных укромных мест, а их испуганные силуэты в сочетании со вздыбленными волосами на головах весьма забавно смотрелись в сгущающихся сумерках.

– Похоже, мы сейчас на силовые кабеля нарвались! Во попали!.. – прохрипел снова Михалыч.

– Михалыч, да ты чё! Мы ж по проекту идём, мы-то при чём! – заголосили Санька с Валеркой в один голос.

– Нам сказали где – мы там и копаем, с нас-то какой спрос? – поддержал их Димон.

– Ну да… только им всем по хрену будет, вот увидите! Нас с вами как раз крайними и сделают! – Михалыч, глубоко дыша, упёрся руками о колени, ожидая, когда у него в груди всё немного утихнет.

– Михалыч, тебе надо немного отдышаться, успокоиться, а то вон… лица на тебе нет… – побеспокоился Лёха, тревожась за бригадира.

– Ну да… Успокоиться… Ёпт… Чтобы спокойным быть, – Михалыч с философским видом усмехнулся, изрекая свой очередной перл, – пустырник надо жрать! Прям по полю идти, срывать и не жуя глотать…… Прям с корнем!..

Среди бригады разнёсся лёгкий гогот.

Михалыч никогда не терял присутствия духа, даже в самых серьёзнейших обстоятельствах, и верным показателем того были его многочисленные остроты и шутки в самый, казалось бы, неподходящий момент. Бригада с облегчением выдохнула, услышав привычный бригадирский юморок. А Михалыч всегда был остёр на язык.

– Ну, Михалыч, погоди… Разберутся завтра, что да как, и откуда взялись здесь эти кабеля, тоже разберутся. А мы чё… исполнители только… – резонно заметил Димон, уже улыбаясь.

– Только вот шуму, да и неприятностей сейчас не оберёшься… – выдохнул с досадой Михалыч. – А завтра ещё и проверяющие… Вот же ж попали!.. – он не на шутку распереживался и крепко прижал правую руку к груди. – Женька, а ты там как, живой?

– Да живой вроде… – стараясь говорить как можно увереннее, подрагивающим голосом ответил тот. – Ковш вон чуть не оторвало…

Женька стал вытирать внезапно выступивший обильный пот с лица и обнаружил, что у него просто адски трясутся руки. Его вообще всего потихоньку потряхивало. Всякое бывало в его жизни, но такое вот в первый раз!..

– Это ещё хорошо, что всё обошлось! – заглядывая осторожно в траншею, заметил Димон. – Дак там несколько кабелей!!! Ë-моё! – схватился он за голову обеими руками.

– Да-а… жопа! – задумчиво пробормотал про себя Санька, присаживаясь на корточки у траншеи и прикуривая сигарету.

Михалыч наконец-то выпрямился и с трагической физиономией подытожил:

– Да-а… Полная жопа!.. И скажу я вам прямо, ребятки, пришло время заглянуть этой жопе в глаза… – Тяжко вздохнув полной грудью, в сердцах махнув