Читаем без скачивания Довериться предчувствиям - Марина Серова

— Могу, если вы не пришли вербовать меня в секту, — неожиданно легко согласилась она, — мои уже отгуляли, отметки я выставила, журнал сдала.

— Я собираю информацию о ваших бывших учениках, — обрадованно, не давая ей передумать, затараторила я, — знаете, один из ваших выпусков подарил Тарасову столько замечательных людей.

— Замечательные люди есть в каждом выпуске, — охотно согласилась она, — напомните год, пожалуйста.

Как мать может бесконечно говорить о своих детях, так и учителя не надо подталкивать в разговоре о его воспитанниках. Обычно это утомляет, сегодня же было мне на руку. Я не стала называть конкретные фамилии, просто легко уводила ее от воспоминаний о ничего не значащих для меня людях и молча слушала, когда речь заходила о тех, кто мне интересен.

Вся четверка действительно училась в одном классе. Будущая жена бизнесмена, Кира, и Марийка были не просто подругами, а отличницами и гордостью школы — еще бы! Две умницы и красавицы в одном классе — это уже перебор. Роман Марийки и Саши Максимова, или Макса, как звали его друзья, начался уже в школе, несмотря на прессинг учителей — они считали, что шпана и троечник может дурно повлиять на их любимицу. Ребята встречались и после окончания школы, дело начало попахивать маршем Мендельсона, когда на очередной встрече одноклассников влюбленные поругались в пух и прах. Что произошло, никто толком не знает, можно лишь догадываться, что виной всему был глупый и ничего не значащий поцелуй в темноте школьного коридора лучшей подруги и жениха.

Троица распалась мгновенно, подруги не здоровались, Макса забрали в армию, а уже через пару месяцев Марийка стала женой другого — незаметного, тихого Валеры Чернова. Можно было только догадываться, какой шок испытал Чернов, когда на него свалилось такое счастье! Не мог же он подумать, что его избрали не за его высокие, хоть и глубоко спрятанные внутри, моральные качества, а от отчаяния и назло себе, подруг е, любимому, всему миру.

— Жаль, что я не успела предостеречь ее, — вздохнула учительница. — Такие отчаянные поступки еще никому не приносили счастья.

— Подруги так и не помирились?

— Помирились, конечно. Когда все стало на свои места, они повзрослели, стали не столь категорично относиться к проступкам других. Но было уже поздно. Марийка очень гордая девочка с гипертрофированным чувством долга. Ей трудно осознать, что прошло время совершать ошибки, настало время их исправлять. Знаете, я подозреваю, что Макс до сих пор ее любит. С женой у него не заладилось, женился так же стремительно, как она, и столь же стремительно развелся. Надо же, был троечник и разгильдяй, а стал таким человеком.

— Вы имеете в виду его должность? — уточнила я.

— Не только. Он до сих пор помогает школе, не отказал еще ни одному учителю в приеме и помощи, всегда держит обещания. Нашел нам таких щедрых спонсоров, что школа считается лучшей по оснащению в районе.

— Значит, любит благодетельствовать, — пробормотала я себе под нос, — это нам очень даже подходит.

— Что? — переспросила меня учительница.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я, — вы очень мне помогли.

* * *

Итак, что мы имеем? Кира, испытывая чувство вины, исподтишка старалась как-то устроить если не карьеру подруги, то карьеру ее мужа, что у нее неплохо получалось. Но в определенный момент в этом отпала необходимость, так как эстафету покровительства у нее перехватил более сильный и стал опекать не мужа, а жену. Причем строилось все так, чтобы удачи Марийки тут же провоцировали неудачи ее мужа. Чем больше росла она, тем ниже опускался он, что не могло не приводить его в бешенство, о чем свидетельствуют и синяк, и бред о полетах на метле. Зачем Максу это могло быть нужно?

Чтобы окончательно показать Марийке, какое ничтожество ее супруг. Можно всю жизнь прожить рядом с никчемным человечишкой, если он тихо лежит себе на диване, но терпение лопается, когда он же начинает предъявлять необоснованные претензии и распускать руки.

Хотя эти методы не красят Макса. Взять, например, избиение в подъезде Чернова после оплеухи по поводу пирога. Справедливо, но мелко. Как-то по рабоче-крестьянски. Вот если бы он сам дал ему по морде, это было бы красиво, а нанимать для этих целей шпану… И с «ведьмачеством» не все до конца понятно. Да, запугивание мужа мистикой приводит того к истерикам, но, с другой стороны, это опасно и для Марийки — кто знает, что может взбрести в голову этому неуравновешенному типу!

Мои размышления прервал телефонный звонок.

— Я должен срочно с вами увидеться, — шептал в трубку Чернов. — Тут напротив моего дома кафешка, быстро подъезжайте, я жду.

— Смотрите, — скомандовал он, едва я приблизилась к столику, — зуб шатается.

— И что? — не поняла я.

— Раньше не шатался. И седина, у меня никогда не было седины. — Он потряс передо мной давно не мытой головой. — Как вы это объясните?

— Вы стареете, — вынуждена была констатировать я, — так всегда: сначала седеют и выпадают волосы, за ними в путь устремляются зубы, потом обвисает кожа, появляются глубокие морщины, пальцы становятся крючковатыми из-за больных суставов, глаза хуже видят, сердце работает с перебоями, и человек умирает.

— Вот, — с торжеством согласился он, — и я так думал. А она все молодеет и хорошеет. Как вы думаете, это она отнимает у меня жизненные силы? Смотрите, что я сегодня нашел под кроватью, со стороны своей подушки.

Он аккуратно, двумя пальцами, достал из кармана баночку с серой веревочкой внутри.

— Что это? — с брезгливостью отодвинула я его руку от своего лица.

— Крысиный хвост, — выпучив пуговки, возвестил он, — настоящий хвост дохлой крысы. Я как нашел — сразу к зеркалу, а там — это, — он опять тряхнул седеющей головой над моим столом, — и зуб. За одну ночь!

— Ничего подобного, — решила не грешить против истины я, — вчера седины у вас было не меньше. Просто вы давно не смотрелись в зеркало. Успокойтесь, и давайте вместе подумаем, откуда под вашей кроватью крысиный хвост. У жены спрашивали?

— Я что, похож на самоубийц у? — возмутился он. — Как только она догадается, что я все знаю, так сразу порешит меня, не дожидаясь тридцать первого числа. А это? — словно фокусник, вытащил он что-то из другого кармана. — Как вы сможете объяснить это?

На стол мне упала небольшая коробочка, в которой покоились остриженные ногти, прядь темных волос, пузырек с бурой жидкостью.

— Это ногти, волосы и анализы, — бодро ответила я, — в отличие от крысиного хвоста, добываются легко и непринужденно.

— Шутите? — разозлился вдруг он. — Ну, ладно. Больше вы у меня копейки не получите. Сам все сделаю, а про вас в газету напишу. У меня уже все продумано и готово.

Он сгреб свои сокровища, распихал их по карманам и выскочил за дверь. Пожалуй, я погорячилась. Да, он вызывает у меня антипатию, но и его противники работают не совсем гуманными методами. Так и до самоубийства довести можно. Я взяла телефон, чтобы извиниться, и тут мой взгляд упал на соседний стул. Не буду звонить, сам придет — барсетку оставил, недотепа. В ожидании клиента я решила заказать кофе, но барсетка на стуле не давала мне покоя. Поступать вопреки всему, чему тебя учили. А учили меня уважать чужое имущество. Но раз этого требуют кости… они меня еще ни разу не подводили!

Урожай оказался достойным моей дерзости, и я, закончив свои дела, спокойно дождалась возвращения потного от быстрой ходьбы усача.

— Извините, — официальным тоном произнесла я, — ирония в данном положении действительно неуместна, а ситуация серьезна, как никогда. Я уже близка к достижению окончательного результата расследования, и до наступления Нового года смогу обеспечить защиту невинному.

— Тогда ладно, — согласился Чернов, подозрительно косясь на барсетку, — я вас прощаю. Расскажите, как собираетесь меня защищать.

— Пока линия защиты находится в состоянии тайны следствия, — понесла я витиеватую чушь, — но вы можете спать спокойно. Вам ничто не угрожает.

Мой клиент помолчал, осмысливая сказанное, потом будто встрепенулся и наигранно-патетическим тоном произнес:

— Вы, кажется, забыли. Я просил защитить не столько меня, сколько мою жену. Представляете, что будет, если в новогоднюю ночь она вздумает летать на метле и продавать душу дьяволу? Как вообще происходит этот ритуал? Это опасно?

— Не беспокойтесь, я почитала литературу и знакома с тонкостями ритуала. Все будет хорошо.

Осталось прояснить один момент, и все встанет на свои места. Я дождалась, когда Чернов скроется в подъезде своего дома, и поднялась на чердак.

* * *

Почему от самой обычной зимней ночи ждешь чего-то необычного? Рецидивы обиженного детства, так и не поверившего, что Дед Мороз на детсадовском утреннике — толстая нянечка тетя Клава? Понимаешь, что все будет, как обычно, цинично усмехаешься затаившемуся в тебе ребенку, но все равно ждешь?