Читаем без скачивания Исступление. Скорость (сборник) - Дин Кунц

– Ее крики становились все слабей и слабей… и наконец она замолчала, – продолжала рассказывать Котай. – Когда я открыла глаза, сумерки уже сгустились и наступила настоящая ночь. В «мерседесе» все еще горел свет, и эта женщина все прижималась лицом к стеклу, но ночной ветер взрябил воду канала, и ее черты расплылись. Я поняла, что она мертва. И она, и ее муж. Тогда я заплакала, и Вульцу это очень не понравилось. Он даже пригрозил, что засунет меня к ним в «мерседес», а мать заставила меня выпить водки с соком. Мне было только семь, и всю дорогу до Ки-Уэста я провалялась на заднем сиденье, оглушенная спиртным. От водки я опьянела, и еще меня немного тошнило, но я все равно продолжала плакать – тихонечко, чтобы Вульц не услышал и не рассердился опять. Потом я заснула.

В салоне «мустанга» Лауры не раздавалось никаких звуков, кроме негромкого рокота двигателя и шуршания колес по асфальту.

В конце концов Котай открыла глаза, понемногу возвращаясь из сырых флоридских сумерек в долину Напа, где красный отсвет вечерней зари почти совсем погас и со всех сторон подступала ночная мгла.

Пожилого мужчины в «бьюике» уже нигде не было видно, да и «мустанг» больше не мчался вперед с прежней головокружительной скоростью, так что, возможно, тихоходная развалюха ушла далеко вперед.

– Боже мой! – негромко вздохнула Лаура.

Котай почувствовала, что ее всю трясет. Тогда она достала несколько салфеток из лотка между сиденьями, высморкалась и промокнула глаза. За годы дружбы с Лаурой она много раз рассказывала ей о своем детстве, но каждая история – а в ее прошлом их оставалось еще немало – давалась Кот нелегко. Когда она начинала вспоминать, ее тут же принимался терзать жгучий стыд, словно она тоже была в чем-то виновата, словно кто-то мог обвинить ее в каждом преступлении и в каждом приступе неистовства матери, как будто Кот не была невинным, беспомощным ребенком, случайно попавшим в мясорубку чужих безумств.

– Ты думаешь еще когда-нибудь увидеться с матерью? – спросила Лаура.

Кот все еще не могла прийти в себя от ужаса.

– Не знаю.

– А хотела бы?

Котай заколебалась. Руки ее сами собой сжались в кулаки, сминая влажные салфетки.

– Может быть.

– Господи помилуй! Для чего?

– Чтобы спросить у нее – почему? Чтобы попытаться понять и кое-что решить для себя… А может быть, и нет.

– Ты знаешь, где она сейчас живет?

– Нет. Но я бы не удивилась, если бы узнала, что она сидит в тюрьме или даже умерла. Нельзя так жить и надеяться дотянуть до старости.

Дорога стала спускаться с холмов в долину.

Котай неожиданно сказала:

– Я все еще вижу, как она стоит в туманной мгле на берегу этого проклятого канала: вся сальная, мокрая от пота, волосы слиплись, лицо распухло от комариных укусов, глаза ошалелые от водки. Но даже тогда, Лаура, она была самой красивой женщиной из всех, каких ты когда-либо видела. Мать всегда была очень хороша собой и внешне выглядела… совершенной – как персонаж из сна, как ангел небесный. Но особенно красива она становилась, когда возбуждалась, а возбуждалась она, если при ней совершалась какая-нибудь жестокость. Я все еще вижу, как она стоит на насыпи и как ее освещает пробивающийся из-под мутной воды зеленоватый свет фар «мерседеса», благодаря которому ее только и можно было рассмотреть: взволнованная, восхитительная, торжествующая, самая прекрасная женщина, – нет, не женщина, а богиня, которая сошла к нам с небес!

Понемногу дрожь, сотрясавшая тело Котай, унялась, да и краска стыда – правда, не сразу – отхлынула от щек. Кот была благодарна Лауре за участие и поддержку. Та была настоящим другом. До того как они познакомились, Котай сражалась со своим прошлым в одиночку, не имея возможности ни с кем поделиться своими страхами. Теперь, сбросив с души груз еще одного ненавистного воспоминания, она испытывала такое облегчение, что не в силах была выразить свою благодарность словами.

– Все хорошо, – промолвила Лаура, словно прочтя ее мысли. Дальше они ехали молча.

На ужин они опоздали.

Дом Темплтонов – викторианская усадьба с высоким щипцом, множеством просторных комнат и арками над передним и задним крыльцом – с самого начала показался Котай гостеприимным. Стоял он в полумиле от окружного шоссе, и к нему вела засыпанная гравием подъездная дорожка, обсаженная живописным кустарником и кленами. Вокруг простирались сто двадцать акров сплошных виноградников.

На протяжении трех поколений Темплтоны выращивали виноград, но никогда не производили вина. Семья жила тем, что поставляла свою продукцию одному из лучших винных заводов долины и – благодаря тому что их земельный участок был самым плодородным и давал самое качественное сырье – получала за урожай неплохие деньги.

Заслышав шум мотора и шуршание покрышек по гравию, Сара Темплтон сначала вышла на крыльцо, а потом спустилась на мощенную камнем дорожку, чтобы приветствовать Лауру и Котай. Это была миниатюрная, по-девичьи стройная женщина лет сорока с небольшим. Выглядела она много моложе своих лет, и впечатление это усиливалось благодаря стильной короткой стрижке, бежевым джинсам и изумрудной блузке с длинными рукавами, украшенной по воротнику травянисто-зеленой вышивкой. В ее облике было что-то детское и по-матерински зрелое одновременно. Обнимая дочь, Сара прижала ее к себе и поцеловала с такой нежностью, что Котай ощутила легкий укол зависти и почувствовала себя несчастной оттого, что никогда не знала материнской ласки и любви.

Тем больше было ее удивление, когда миссис Темплтон повернулась к ней и, заключив ее в объятия, крепко поцеловала в щеку. Не выпуская Кот, она сказала:

– Лаура говорит, что ты для нее как сестра, которой у нее никогда не было, поэтому мне хотелось бы, чтобы ты чувствовала себя у нас как дома. Пока ты здесь, этот дом принадлежит тебе точно так же, как и нам.

В первые мгновения Котай, непривычная к ритуальным выражениям привязанности, напряглась и не знала, что ответить и как себя вести. Потом она неуклюже обняла Сару и смущенно пробормотала «спасибо». Отчего-то ее горло словно сжало судорогой, поэтому она удивилась, что сумела вообще что-то сказать.

Сара тем временем обняла обеих и, слегка подталкивая к широким ступеням крыльца, проговорила:

– Багажом займемся позже – ужин стынет. Идемте же, девочки. Лаура много рассказывала мне о тебе, Котай.

– Многое, но не все, мам, – тут же заметила Лаура. – Я скрыла, что Кот состоит членом тайной секты мумбо-юмбо и что за каждый день, который она проживет с вами, она должна будет принести в жертву по одному живому цыпленку. Ровно в полночь.

– Но мы только растим виноград, дорогая, – откликнулась Сара. – Ты же знаешь, что у нас нет никаких цыплят. Впрочем, после ужина можно будет съездить на одну из ближайших ферм и прикупить с десяток.

Котай расхохоталась и посмотрела на Лауру, словно хотела сказать: «Где же тот печально знаменитый взгляд?»

Лаура поняла:

– В твою честь, Кот, проволочные плечики, вымоченные розги и прочие подобные штуки отменяются.

– О чем ты, дорогая? – спросила Сара.

– Ну ты же знаешь меня, мам, я жуткая болтушка. Иногда я даже сама не знаю, что я несу.

Пол Темплтон, отец Лауры, ждал их в просторной светлой кухне. Когда они вошли, он как раз вынимал из духовки противень с картошкой, запеченной с сыром.

Мистер Темплтон был подтянутым, ладным мужчиной пяти футов и десяти дюймов ростом, черноволосым и краснолицым. Отставив в сторону дымящийся противень, он сбросил с рук толстые кухонные рукавицы-ухватки и приветствовал Лауру так же тепло, как и Сара. После того как ему представили Кот, он взял ее руку в свои широкие, заскорузлые от работы ладони и сказал с напускной торжественностью:

– Мы молились, чтобы вы доехали благополучно. Скажите, моя дочь все еще обращается с «мустангом», словно это «бэтмобиль»?[3]

– Эй, пап, – вмешалась Лаура. – Разве ты не помнишь, кто учил меня водить машину?

– Я только объяснил тебе основополагающие принципы, – с достоинством возразил Пол. – И не ожидал, что вместе с ними ты усвоишь и мой стиль.

– Я предпочитаю не думать о том, как она ездит, – добавила Сара. – Когда она за рулем, меня просто мутит от страха.

– Взгляни правде в глаза, ма. У папы в крови сидит ген Индианаполис-пятьсот[4], и он передал его мне.

– Она отлично водит, – сочла необходимым встать на защиту подруги Котай. – С Лаурой я всегда чувствую себя в безопасности.

В ответ Лаура подмигнула ей и показала сразу два больших пальца.

Ужин был продолжительным, ибо Темплтоны любили говорить друг с другом; да что там любили, они просто наслаждались неспешной застольной беседой. При этом все трое старались, чтобы Котай не чувствовала себя лишней и принимала в разговоре посильное участие. Казалось, их искренне интересует все, что она может им рассказать, однако даже в те немногочисленные моменты, когда разговор невзначай сворачивал на дела чисто семейного свойства, о которых Кот не имела никакого представления, она продолжала ощущать себя полноправной участницей беседы, словно каким-то волшебным образом породнившись с кланом Темплтонов.