Читаем без скачивания Пуля для штрафника - Роман Кожухаров

— И прикажу! — взъярился вдруг майор. — И пойдете!

В течение мига тягостной тишины он взял себя в руки и, уже усевшись, более спокойным тоном произнес:

— Пойдете… можешь не беспокоиться… Только позже… А первыми — вот они пойдут…

Он снова кивнул в сторону окна и тут же отчеканил, будто подвел черту, за которой уже не могло быть никаких рассуждений:

— А с оперативным подчинением, Макар Степаныч, решим так. Командиром прибывшей группы на время подготовки к форсированию Днестра назначается командир отделения третьего взвода старшина Аникин. Пусть со штрафниками умничает…

VIII

Принятая Аникиным команда оказалась на удивление покладистой. Тут же, за плетнем хаты командного пункта, комбат провел на скорую руку построение штрафников и представил им Аникина в качестве командира отряда.

Андрей, не откладывая в долгий ящик, обрисовал план действий на ближайшие часы. Он с ходу решил взять жесткий, не терпящий возражений тон. На все его команды и короткие, как солдатский отдых, распоряжения испытуемые отреагировали в высшей степени адекватно, то есть — молча. До позиции аникинского отделения добрались строем и без пререканий.

Причина такого послушания выяснилась скоро. Как объяснил по дороге Аникину старший группы — тот самый сержант, который просил табачок, — «крепко хлопцы намаялись». Сержанта звали Трофим Нелядов, а товарищи именовали проще — Трошкой. Для своего недюжинного роста, который обычно предполагал отсутствие тяги к болтливости, Трошка оказался на редкость говорлив.

Словно какую-нибудь деревянную детскую игрушку, он тащил на плечах немецкий пулемет МГ с полностью снаряженной лентой. Еще две заполненные ленты крест-накрест опоясывали его мощный торс. Несколько коробок с патронами к пулемету угадывались в вещмешке по характерному металлическому позвякиванию, которое раздавалось при каждом шаге. При этом он даже не запыхивался и без всякой одышки продолжал тараторить.

Подходя к пойме, Андрей уже знал о тяжелых штурмовых атаках Одесского побережья в районе порта Южный, почти на две трети сокративших личный состав отдельной штрафной роты N-ской дивизии, о не менее тяжелом пешем марш-броске почти в сотню километров, в который отправили штрафников, так и не дав им после взятия порта и суток на передышку. Так же Андрей оказался посвященным и в то, что, несмотря на практическое отсутствие передышки, этот самый Трошка сумел сыскать в пригородной слободке под Одессой, как он выразился, «дивную морячку с формами» и, более того, даже с ней, по выражению Трофима, «сговориться» и выполнить уговор так, что «морячка осталась довольна. Была, как спасшаяся на берег после шторма».

Этот Трошка явно ходил не только в старших группы, но и в штатных ее балагурах. Это сразу стало понятно по репликам и шуткам, которыми тут же отозвались на захватывающий Трошкин рассказ его товарищи.

— Слышь, Троша, баркасом тебя не придавило? Во время шторма-то? Уж больно у той морячки корма была широкая…

— Не, он, видать, ее крепко за штурвал держал… Так, Трошка? Двумя руками? Или еще и зубами вцепился?

— Ты в фарватер-то хоть попал? Или на мель наскочил?

— Зубоскалы… — по-доброму отозвался на эту волну насмешек Нелядов, не поленившись перед тем дать тумака одному, что подвернулся поближе.

— Да уж! — хмыкнул Аникин, развеселившись. Похоже, что компанию ему в подчинение препоручили нескучную. Отойдут с дороги, того и гляди, устроят цирк с фейерверком.

— Шторм, говоришь… — стараясь сохранить серьезность тона, заметил Андрей. — Когда ж ты успел?… Сам же говорил, что отдохнуть времени не было.

— Так то ж на передышку времени не было, товарищ старшина, — эмоционально подтвердил сержант. — А я ж без роздыху. Морская наука, она… у-ух!

Не найдя нужного слова, чтобы передать энергозатратность и напряжение морской науки, Трошка увел смысл своего высказывания в бездонную глубину старого как мир русского междометия.

— Неужто, Трошка, морская болезнь тебя подкосила? — не унимался чей-то озорной голос. — Ох, и сильно, видать, заштормило тебя на твоем баркасе широкопалубном… Ноги-то до самого Днестра старшой наш еле тащил…

— А, окромя морской, никаких болезней русалка морская тебе не оставила? — тут же подхватили тему с другого края. — Ты смотри, Трошка. В Одессе чего только немчура с румынами не оставили.

— Тьфу на вас! — сплюнув в сердцах в сторону шагавших, разозлился Трофим. — Самих просто завидки берут, что я Марину встретил, а вам только тушенка трофейная да конина французская достались.

Тут же, повернувшись к Аникину, он с жаром принялся живописать, какие трофеи, в смысле жратвы, достались выжившим после кровавого штурма Южного порта и верфей.

— У нас еще с собой осталось… кой-чего… — заговорщицки подмигнул сержант. — Так что ребята твои довольны останутся. Даже ягоды эти, как их… А ну, подскажи, братва, как кличут черные эти… ну, макаронники их жрут постоянно.

— Маслины, — с готовностью подсказали из строя.

— Во-во, маслины, — кивнул Трошка, поправляя на плече пулемет. — Точно патрон. И на вкус — точно маслом обмазан машинным. А потом ничего, привыкаешь… Особенно под коньячок фрицевский. Верно, Яша?

Он обратился к тому самому штрафнику, который минуту назад попал под горячую руку. Яша молча изобразил на своем изможденном лице вымученную улыбку, обнажив при этом целый ряд вставных золотых фикс.

— Ишь, какой у нас ослепительный, — за старшего пояснил Трофим. — Как улыбнется, девки за километр удирают.

— Ага, на ощупь, ослепленные, улепетывают, — сострил тот, что шел рядом с фиксатым.

— А ты, Крендель, не умничай, — тут же среагировал Трошка. — Яшка вон твой вещмешок тащит, хотя конины вы намедни одинаково вылакали…

— Да где одинаково, Трофим! — искренне возмутился тот, кого назвали Кренделем. — Яшка после трех глотков отрубился, а мне еще пришлось весь котелок добивать.

— Это каких еще таких трех глотков! — крикнул Яшка в свой черед.

Доказать ему свою правоту не дал Аникин. Почувствовав, что пришла его очередь встревать в дискуссию, он вновь взял жесткий командирский тон:

— Ладно, моряки-подводники. Вам бы только баркасы править по коньячным волнам. А по сему хорош спорить. О завтра думать надо. Днестровской водицы много, всем нахлебаться хватит…

IX

А смекалки штрафникам действительно было не занимать. Только наклон она имела в одну сторону: чем бы поживиться. Сразу по прибытии к траншеям Аникин опять провел построение. Его отделение, все девятеро, выстроились отдельно, через траншею, напротив штрафной группы. Провели перекличку. Учитывая марш-бросок, Андрей предложил составить из числа вновь прибывших группу добровольцев из пяти человек. Они должны были отправиться в село на поиски досок, бревен и всего прочего, что держится на воде.

С десяток грязных, заросших щетиной вояк тут же вызвались. Трошка был среди них. Переглянувшись с товарищами, он тут же предложил Андрею осмотреть разрушенные взрывами дома на предмет заборов, плетней и деревянных балок. Аникин сразу учуял, куда ветер дует.

Вопрос о возможном использовании материалов из разрушенных домов комбат лично решал с сельчанами. Старики указали хаты, откуда можно было взять плетни и заборы. Многие из сельчан сами взялись помогать солдатам. Кто-то выделял древесину из уцелевших после суровой зимы запасов. Были даже такие, кто разрешал спилить на плоты черешни или вишни из собственного сада.

В тоне, которым Трошка заговорил о разрушенных хатах, запахло мародерством. Насчет этого приказ по батальону был непререкаемо суров: за малейшие факты такового — расстрел на месте. Аникин, зная о нравах, царивших в штрафных подразделениях, решил не искушать судьбу и не испытывать темные инстинкты испытуемых. С них хватит и того, что ждет впереди.

— Предложения здесь озвучиваю я, товарищ сержант… — оборвал его нескончаемый речевой поток Андрей. — Я отберу пять человек, они пойдут со старшим сержантом Бондарем и рядовым Зайченко. Туда, куда укажут. В стороны не шастать. Ясно?

Аникин решил пойти на хитрость, чтобы подстраховать себя.

— Вы прошли маршем около сотни километров. Вам требуется отдых… Вам нужно привести себя в порядок, — начал Аникин. — Как известно, пехота — царица полей и в плане пеших многокилометровых прогулок будет повыносливее. Кто — из бывших пехотинцев? Шаг вперед…

Вышли шестеро. Ни Трошки, ни его дружков-остряков среди них не было. Обычные парни, видно, что в штрафную угодили из строевых частей. «Что ж, — подумал Андрей, — вполне достаточно». Похоже, план сработал. Андрей рассудил просто. Надежнее будет, если в село под началом Бондаря отправятся штрафники не из бывших уголовников, а армейские. Однако устраивать допрос, вроде «Как ты попал в штрафную и за что?», Аникин ни за что не хотел. Он прекрасно знал, что в самих штрафных ротах разговоры об этом вести не принято. О провинностях и преступлениях, за которые солдат загремел в штрафную, как правило, знали командир роты и офицер-делопроизводитель. Конечно, уголовники на общем армейском фоне выделялись, но сейчас, второпях, разобраться, где бывший зэк, а где армейский, было трудно. Вот Андрей и пошел на хитрость, придумав вопрос с пехотой. Уж наверняка из четырнадцати кто-то да окажется из бывших пехотинцев. Расчет Аникина оправдался, да еще с лихвой.