Читаем без скачивания Убитый манекен - Станислас-Андре Стееман

— Так я и думал, — произнес комиссар.

Вынув из кармана плаща измятую газету, а из кармана брюк крупный перочинный нож, он нагнулся.

С того памятного дня, когда, показав перочинный нож в управлении полиции, он вызвал бешеный восторг коллег, этот нож не переставал служить поводом для их бесконечных насмешек. Издевались над его пилкой, сквернословили о крючке для пуговиц, которым можно было и вскрывать консервные банки, высмеивали штопор и сочинили песенку о ножницах. Но по двадцать раз за день к Малезу обращались: «Одолжи мне твой нож», и комиссар, добрый товарищ, одалживал этот нож. Глухой к насмешкам, он думал о бесценных услугах, оказанных большим и малым лезвиями, пилкой, крючком двойного пользования, ножницами… и остальным.

Приложив газету к наиболее отчетливому отпечатку, Малез ножницами вырезал точный контур подошвы. Затем тщательно сложил и спрятал в бумажник. Сунув нож обратно в карман, он повернулся к обходчику, который с раскрытым ртом наблюдал за его действиями.

— Пошли! — сказал он.

Начальник станции с облегчением встретил возвращающегося Малеза. Он на два оборота закрыл дверь своего кабинета и буквально пожирал манекен глазами.

— Что-нибудь нашли? — живо спросил он.

Комиссар покачал головой:

— Ничего сенсационного.

— Ну а я… — заговорил тот.

Он недоверчиво огляделся вокруг, остановив взгляд на своем покорном пленнике:

— …теперь знаю, откуда эта особа!

— А! Кто вам сказал?

— Никто. Но две кумушки только что задержались поболтать у этого приоткрытого окна, и мне стоило лишь прислушаться к тому, что они говорили. Сегодня ночью манекен был украден у…

— …г-на Девана, торговца-портного, — закончил за него Малез.

4. «Лучше спросите у Барб!»

— Берите стул, комиссар! — с жаром произнес апоплексичный г-н Деван. — Вас посылает само Провидение… Вы верите в Провидение? Я да… Только вчера я говорил Барб: «Ни один узел не завязывается и не развязывается без воли Провидения…» Вы, конечно, выпьете рюмочку портвейна?.. Да, да, одну капельку!.. Как все случилось?.. Хотите верьте, хотите нет…

— Я вам поверю! — вздохнул Малез.

— Ну что же, тем лучше!.. Что касается меня, то я никогда не терпел лжи или преувеличений… Но вернемся к нашим делам. Как всеща, Барб и я поднялись в спальню вскоре после ужина… Это принцип, который я никогда не нарушаю: рано ложиться и рано вставать… лучше спросите у Барб!

Комиссар вынул из кармана трубку, набил ее. У него хватит времени ее докурить, прежде чем г-н Деван доберется до конца своего рассказа. Но не следует останавливать этого болтуна, нет… Опыт научил Малеза, что быть слушателем такого типа людей утомительно, но полезно. Из-за своего многословия они обычно не упускают ни одной подробности.

— Здешние вечера — да и ночи — поразительно тихие. Ни дорожного движения, ни кино, ни радио… Вам это понравилось бы? Мне да… Это, впрочем, одна из причин, побудивших меня пожертвовать интересами ради спокойствия и отказаться от устройства в городе… У нас мало потребностей, я ненавижу любую суету… Как только Барб пожелает мне спокойной ночи, я укладываюсь на бок — согласен, скверная привычка! — и мгновенно засыпаю. Нужно ли это говорить, но я не предвидел того, что нас ожидало. Я не склонен к мечтательности, будь то наяву или во сне… Поэтому, когда громкий шум разбитого стекла внезапно разбудил меня, я мог поручиться, что чувства меня не обманывают. К тому же Барб открыла глаза одновременно со мной… «Ты слышал?» — «Конечно».— «Это внизу!» — «Да, в лавке!» Я уже поднялся. «Спущусь посмотрю!» Но вы же знаете женщин, комиссар! Барб громко запротестовала. Понятно, она боялась за меня. «А если это взломщик?» — без конца повторяла она. В глубине души и я почти был в этом убежден, но еще ребенком я не боялся ни Бога, ни черта… Проклятие, что это такое?

— Ничего, — сказала г-жа Деван. — Упал гроссбух.

— Ты меня напугала! Так где я остановился?

— Вы собирались выйти из комнаты, — терпеливо напомнил Малез.

— Ах, да. В спешке я натянул штаны, схватил карманный электрический фонарик и мой браунинг из ящика ночного столика, открыл дверь спальни… Не удивляйтесь, что у меня есть браунинг! В деревне приходится быть настороже из-за бродяг, и осторожность не синоним робости. Думаю, напротив, истинная храбрость — результат здравого размышления, дело разума. А вы нет? Оказавшись в магазине, я сразу же увидел размеры разрушений… Через разбитую ветрину врывался ветер, на полках страшный беспорядок…

— Один вопрос! — вмешался Малез. — У вас нет опускающихся металлических ставен?

— Да… нет! Со среды они не действуют, и я еще не добился, чтобы их починили… Вы же знаете песенку: вам не жалеют обещаний, заверяют, что явятся сегодня, ну, самое позднее завтра, проходит неделя… короче говоря, мои ставни опускаются лишь до половины, и мой вор этим воспользовался.

— Удивительный вор! — заметил Малез. — Если верить слухам, он удовольствовался тем, что унес один из манекенов?

Г-н Деван поднял свой стакан:

— За ваше здоровье, комиссар!.. Да, совершенно верно, и это меня тем сильнее поразило, что я, признаюсь, забыл вынуть ключ из кассы! Мои полки были завалены — все еще завалены отрезами ткани высшего качества, из лучшей шерсти: шевиотами, импортным английским материалом… Вот еще один мой принцип — торговать только добротным материалом, я сказал бы, наилучшим… К тому же повсюду на плечиках висят новые костюмы, которые могли бы ввести бродягу в искушение… Я даже начал сомневаться в своем рассудке, можете мне поверить, когда зажег свет и убедился, что все цело!

Малез показал на небрежно завернутый пакет, лежавший на соседнем кресле:

— Может быть, этот манекен очень ценен? Его лицо сделано из воска, и даже сейчас видно, что работа превосходная.

Г-н Деван пожал плечами:

— Смешно об этом говорить! Я раскопал его у старика Жакоба, держащего лавку на Церковной улице. Его голова торчала, как утопающая, среди груды старой мебели, пригодной только для растопки. Он даже не был мне особенно нужен, но раз уж старик Жакоб в виде исключения оказался сговорчивым, такой случай нельзя было упустить.

— И давно вы сделали это приобретение?

— Да нет. Совсем недавно. Едва ли десять дней назад. Спросите лучше у Барб… И я его установил в витрине, когда перекладывал там товары, то есть позавчера…

— А сказал вам старик Жакоб, почему он отделывается от него по такой дешевке? Попытайтесь припомнить: не показалось ли вам, что этот человек желал избавиться от интересующего нас предмета?

Г-н Деван хлопнул себя по лбу:

— Теперь, когда вы заставили меня об этом подумать, ну конечно! Он не просто предложил мне его всего лишь за корку хлеба, как я вам уже сказал, но и хотел, чтобы я сразу же его унес.

— Естественно, спустившись этой ночью в лавку, вы не видели, как кто-нибудь убегал?

— Естественно, никого. Когда я вошел, там все было тихо-спокойно. Если бы не разбитая витрина и не исчезнувший манекен, я мог бы подумать, что…

— Можете ли вы уточнить время кражи?

— Точно не скажу, нет. Но примерно было около одиннадцати часов с четвертью, одиннадцати часов двадцати минут… Помню, посмотрел на часы, поднимаясь в спальню, чтобы успокоить Барб. В этот момент пробило половину.

«Значит, — подумал Малез, — как раз в тот момент я раздевался у себя в трактире, повторяя себе, что жители этой деревни вскоре столкнутся с замечательным преступлением… если оно уже не совершено!»

— Еще капельку портвейна, комиссар?

Малез не ответил. Он ушел в свои мысли…

Он думал о необычайной загадке, предложенной ему обстоятельствами. Он думал о разбитой витрине, об украденном манекене… Зачем понадобилось его красть, если не было намерения его присвоить и извлечь из него выгоду, если намерением было бросить его, истерзанного и зарезанного, на железнодорожном пути?

— Г-н Деван, последний вопрос! Знаете ли вы поразительно худого человека со спутанными рыжими волосами, с остановившимся взглядом, хромающего на левую ногу, одетого в…

— Еще бы! — воскликнул г-н Деван. — Это Жером…

— Жером?

— Деревенский дурачок… несчастный малый, попрошайничающий и приворовывающий, ночующий то в амбаре или в каморке под лестницей, то под открытым небом… Случается, что он неделями пропадает, и нужно быть очень проницательным, чтобы угадать, вде же он укрылся… Его часто видят по ночам бредущим, будто нераскаянная душа… Лучше спросите у Барб!

Малез подавленно опустил голову.

Жером… Дурачок…

Значит, несмотря на прекрасные предзнаменования, приключение обрывалось… Значит, все уже получало свое объяснение!

5. У старьевщика

Да, все получало свое объяснение… Одно лишь слово развеяло тайну…