Читаем без скачивания Солнечное пятно - Хол Клемент

— Я бы многое отдал, лишь бы он оказался не прав, — проговорил кто-то, и остальные согласились.

Когда расстояние до Солнца сократилось до пятнадцати миллионов миль, слой льда на освещенной стороне кометы уменьшился еще на метр, Райс появился в кабине со своим изобретением. Он давно не спал, и настроение его от этого не улучшилось.

Залезая в скафандр, он спросил:

— Надеюсь, тоннель еще в тени?

Прикинув в уме, один из астрономов ответил:

— Да. Вам не придется удаляться от входа для эксперимента. Нужна помощь?

— Еще чего… — пробурчал Райс со своей обычной учтивостью и снова исчез.

Астроном пожал плечами. Когда прерванная беседа вернулась в свое русло, техник с камерой был уже у люка.

Опасность подстерегала космонавта в последнем отсеке тоннеля — неся такой груз, несложно превысить безопасную скорость и навсегда покинуть комету. Райс не горел желанием сделать этот путь последним для себя и для камеры. Поэтому он с особой тщательностью закрепил на себе страховочный трос, прикованный к стене тоннеля. Вытолкнув аппарат на поверхность, он сориентировал объектив строго на север и приготовился ждать восхода солнца. Вскоре он стал свидетелем характерного для безвоздушной среды явления. Свет не отражался от поверхности кометы, обладавшей недостаточной плотностью, что превращало восход в захватывающее зрелище. Над горизонтом вспыхнул зодиакальный свет и через мгновение разлился в жемчужную корону, вслед за тем над поверхностью айсберга воздвиглась темно-красная, как вулканическая лава, арка — фотограф-любитель не отказался бы потратить на нее кадра два, — и, наконец, над горизонтом всплыла сияющая фотосфера, которая и представляла интерес для съемки. Однако неожиданно космонавт столкнулся с новыми трудностями.

Сияние фотосферы, заставляющее зажмуриться, даже когда смотришь на солнце сквозь слой земной атмосферы, на комете было ничуть не слабее и слепило Райса, мешая ему направлять объектив камеры. Поскольку камера разрабатывалась для автоматического управления, в ней отсутствовал выносной видоискатель. Поразмыслив, Райс нашел способ, как овладеть ситуацией, но потребовалось бы слишком много времени, чтобы осуществить план. Солнце бы уже поднялось над горизонтом, поэтому он принял решение на этот раз ограничиться сканированием фотосферы. Ориентируясь по собственной тени, он сделал серию снимков, закрепил аппарат у входа в тоннель и вернулся на корабль.

На борту он нашел все необходимое для решения проблемы, а именно трехдюймовый интерференционный фильтр. Рассчитанный на шестьдесят пять тысяч ангстремов фильтр, хотя и не регулируемый, так что разрешающая способность целиком зависела от угла падения света, соответствовал задачам Райса.

Однако прежде чем воспользоваться фильтром, технику предстояло решить еще одну проблему. Выравнивание камеры, настройка пульта управления и совмещение фокусов объектива и видоискателя должно было занять еще некоторое время. А на расстоянии пятнадцати миллионов миль от Солнца скафандр не защищал от жесткого излучения, поэтому, когда экспедиция только планировалась, было решено предусмотреть и такую ситуацию, когда необходимо долго пробыть на поверхности кометы. Однако, как это часто случается, благие намерения так и не осуществились, перейдя в область мифологии. Таким образом, Райсу оставалось либо ограничиться двумя часами непрерывных съемок, либо работать по десять минут с двадцатиминутными перерывами на охлаждение внутри тоннеля. Это увеличило бы время работы на многие и многие часы, поскольку с каждым часом скафандр нагревался все быстрее. Райс понимал, что параболическая орбита, по которой они неслись вокруг Солнца, сообщала комете огромное ускорение, а в таких условиях каждая минута была на счету, и намеревался отыскать способ увеличить время работы на поверхности.

Райс был скорее ремесленником, нежели ученым, но своим ремеслом он владел превосходно. Как художник знает все о пигментах и холстах, а скульптор — о металле и камне, так Райс знал элементарную физику.

Несмотря на ограниченность запасов сырья, на борту нашлось несколько рулонов алюминиевой фольги и катушки с проволокой. Райс приспособил их к делу и через два часа соорудил шестифутовый щит из двух слоев фольги, пространство между которыми он заполнил пульверизированным снегом. В центре щита был вмонтирован фильтр и проделано отверстие, куда камера помещалась таким образом, чтобы фильтр приходился напротив видоискателя.

Следуя своей привычке, Райс никому не показал изобретения, тем более что большей частью собирая его вне корабля. Потребовалось немало труда, чтобы оттащить готовый щит по тоннелю на поверхность, но через двадцать минут кабель уже связал камеру с пультом управления на борту, а сам аппарат был закреплен на новом пункте наблюдения у входа в тоннель. С обычной немногословностью Райс доложил о завершении работ и продемонстрировал дистанционное управление в действии. Реакция ученых, пришедших в изумление от его рассказа, как ему удалось справиться с заданием, почти вызвала улыбку на лице техника.

Почти — потому как очерствевшего сердцем Брюзгу нелегко, а то и вовсе невозможно исправить.

Десять миллионов миль до солнышка и двадцать один час — минуты пока еще считать не начинали. С каждым разом солнце поднимается все выше и выше над горизонтом и чуть дольше задерживается на небосклоне. Снято несколько хороших кадров, но любой из них с таким же успехом можно было бы сделать с одной из орбитальных станций Земли.

Пять миллионов миль. Десять часов пятьдесят минут. Райс остался на корабле и пытается заснуть. У остальных на сон нет времени. Выходить на поверхность даже к входу в тоннель просто немыслимо, хотя техник и изготовил еще несколько щитов. Практически они вошли в корону Солнца, точнее, в ее внешнюю разреженную зону. Некоторые школы полагают, что корона простирается вплоть до орбиты Земли, но физики не тратят время на споры о терминологии, ограничиваясь фиксированием показаний приборов, чей диапазон чувствительности хоть как-то применим в данной области. И не прекращают исследований, несмотря на то, что большинство из них оказываются абсолютно бесполезными.

Райс проснулся, когда комета достигла отметки девяноста градусов — в четверти пути вокруг Солнца до перигелия. То угловое расстояние, которое Земля проходит за три месяца. Чуть более миллиона миль до ядра и шестьсот тысяч миль до фотосферы. Какое бы определение ни давали короне, корабль уже вошел в непосредственный контакт с пылающим диском. Час восемнадцать минут отделяли космонавтов от максимального приближения к звезде или погружения в раскаленную плазму — кому как больше нравится.