Читаем без скачивания Время «Ч» - Инна Тронина

Горбовский вспоминал сейчас последний разговор с Алимом Гюлихановым, коллегой из Владикавказа, которого специально командировали сюда с целью внедрения в группировку Ншана ещё полтора года назад. Пока, не сглазить бы, у Алима всё шло хорошо. Он был симпатичный, услужливый и сообразительный, а потому нравился главарю. Он также быстро вошёл в доверие к другим авторитетным «базарникам», и до сих пор вроде бы ничем себя перед ними не запятнал.

Здесь Гюлиханов работал под началом Горбовского, который дал ему указание не стеснять себя в средствах, если того потребует обстановка. Захар сильно рисковал, потому что Гюлиханова могли заставить, к примеру, исполнить какой-нибудь жуткий приговор, чтобы повязать его кровью. Алим, помня распоряжение Горбовского, может пойти на это, а потом угодить под суд.

Впрочем, пока, судя по всему, парню таких предложений не поступало. Алим за годы работы в милиции греха на душу не взял ни разу. Дай Бог, и тут проскочит – и без него убийцы найдутся. Правда, Тер-Микаэльянц объявил Гюлиханову, что сделает его своим телохранителем. «Повышение, однако!» – подумал Горбовский, соображая, как к этому относиться. Таким образом ведь можно потерять агента, а отказываться нельзя – враз навлечёшь подозрение.

Внедрение готовилось давно, и Алиму сочинили легенду, которой поверили Ншан с присными. Гюлиханов приехал в прошлом феврале на Торжковский рынок с товаром – большой партией гранатов. С тех пор он даже в мыслях боялся вернуться к прежней жизни. Встречаться с Горбовским ему удавалось редко и ненадолго. Сейчас, на заключительном этапе операции, агент был напряжён до предела, хоть и не показывал этого.

В последний раз, когда глубокой ночью Горбовский подъехал на Ржевку, Алим ждал его в квартире Люды Масик, игравшей роль любовницы жгучего брюнета. Люда была их сотрудницей, старшим лейтенантом, но на Литейном практически не появлялась, чтобы иметь возможность изображать из себя обычную потаскушку.

– Захар Сысоич, нам с вами больше видеться не следует, – сразу же заявил Гюлиханов. – Вроде бы, всё спокойно, но нутром чую засаду. Надо подумать, как нам связаться, когда я выясню главное…

Тогда тоже была дождливая, уже кромешно-тёмная ночь, но без грозы. Капли монотонно стучали по подоконнику, навевая тоску и тревогу. Люда, закутавшись в радужную шаль, курила сигарету за сигаретой, и Захар видел, что тонкие пальцы её заметно дрожат.

Майор и его агент сидели за раскладным столом, на полированной поверхности которого белели кружевные салфетки. На одной из них – накрахмаленном ромбе – стояла пепельница из плавленого хрусталя. Тяжёлые, зелёные с серебристым рисунком, портьеры наглухо закрывали окно.

Горбовский, услышав слова Гюлиханова, не донёс спичку до сигареты:

– Что, чувствуешь неладное?

Гюлиханов пожал плечами:

– Я даже не могу сказать ничего конкретного. Просто в воздухе носится тревога. Может быть, вы скажете, будто у меня нервы шалят, Но складывается впечатление, что на агентуру вот-вот выйдут…

Захар боковым зрением увидел, что Люда вздрогнула, поспешно раздавила сигарету в другой, мельхиоровой пепельнице, и застыла, прислушиваясь к разговору. Часы отыграли четверть второго ночи. За окнами было темно, и казалось, что девятиэтажка летит в беспредельном космосе, а вокруг на миллиарды километров – ни души. Горбовский и сам в последние дни нервничал, беспокоился, а сейчас ощутил самый настоящий страх. Он прекрасно знал, что Алим зря поднимать панику не станет.

– Но твое впечатление должно ведь быть на чём-то основано? – как можно спокойнее сказал майор. Он протянул руку и похлопал агента по плечу. – Доложи, что там у вас происходит, только поподробнее. Одна голова хорошо, как говорится, а две – лучше.

Алим тяжело вздохнул, искоса взглянул в испуганное лицо Люды. Губы девушки дрожали, глаза уже наполнились слезами. Ей было холодно – летом, в комнате, под складками тёплой шали.

– Захар Сысоич, Ншан много ждёт от этой сделки. В ней – вся его жизнь, понимаете? Он закупает так много оружия не только для того, чтобы получить перевес в Ленинграде. Здесь останется только часть этой партии, а остальной товар разъедется по стране. У Ншана прямо-таки наполеоновские планы. Он хочет стать главным по рынкам во всех крупных городах. И для этого ему нужно очень много «железа». Понимаете?

– Естественно, понимаю, – кивнул Горбовский.

– А-а! – Гюлиханов хотел ещё что-то сказать, но потом махнул рукой. – Вы уж извините, что я волнуюсь. Правда, волнуюсь, потому что перед такими событиями, как правило, вновь и вновь поверяют людей на надёжность. К тому же, Стеличек ультимативно потребовал этого от Ншана. Деньги деньгами, но Дмитрий хочет быть спокойным и за товар, и за людей. Ншан велел Зурабу Сакварелидзе прошерстить всю компанию туда-сюда столько раз, сколько нужно… Они подозревают, что хотя бы один агент в банде работает. Пацаны меж собой говорили, а я слышал.

– И как Зураб будет вас проверять? – побледнел Горбовский. Имя лучшего друга главаря и одновременно начальника его службы безопасности было хорошо известно на Литейном – понятно, не с лучшей стороны..

– Не знаю! В том-то и дело, что не знаю. И в этом – вся проблема. Он – верняк Ншана, ради него на всё пойдёт. Зураба у нас боятся даже больше, чем самого пахана. С него станется и «химию» применять – тогда над собой контроль стопроцентно потеряешь…

– Что же ты не сказал об этом раньше? – Горбовский расстегнул клетчатый серый пиджак, до предела ослабил узел галстука. Кончики его пальцев стало покалывать, а у солнечного сплетения заворочался тяжелый, горячий камень.

– Я же не старик Хоттабыч! Ну, не знал, не знал! Ншан при мне говорил только о том, что собирается приобрести оружие, боеприпасы и рации. Я считал, что остаётся немного – узнать время «Ч». Оно должно быть назначено вот-вот, но Ншан с Зурабом всё тянут. Как говорится, последний бой – он трудный самый. Я почти не отходил от Ншана – разумеется, старался не вызвать подозрений. Но пока с этим тихо…

– Значит, время «Ч» пока не определено?

– Пока нет. И ещё не известно, откуда повезут партию, и куда. Мне удалось приблизительно узнать, какой это будет транспорт…

– Какой? – быстро перебил Захар.

– Два муковоза. – Алим достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо. – Такой вариант предложил Зураб.

– Муковозы? – в один голос спросили Захар и Люда.

– Почему-то так. Зураб считает, что это – отличная маскировка. Ншан с ним согласился, приказал – а это у нас закон.

– Алим, а откуда стало известно, что Стеличек потребовал именно таких гарантий безопасности?

– Мне рассказал Альфред Журбаев, «шестёрка» Ншана. Он первым вёл переговоры с Инопланетянином. И тот ему лично сказал, чтобы передал пахану. Журбаев и теперь из кожи вот лезет, чтобы на него не подумали…

– Чёрт, ты же не можешь сейчас лечь на дно! – Захар, чтобы немного разрядиться, ударил кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой. – Ситуация сильно осложняется, и нам всем надо будет ходить, как по канату. Вправо-влево наклон – упадёшь, пропадёшь. Тебя это касается в первую очередь, Алим, что думаешь делать? Паханы знают, что ты в курсе?

– Не думаю. Альфред умолял меня никому не говорить. Он верит мне безоговорочно и сам всего боится.

– Ты как думаешь – действительно верит или словить тебя хочет?

– Мне кажется, что верит, Захар Сысоевич, – немного поразмыслив, подтвердил Алим. – Он мне говорил, что, когда ехал от Стеличека, за ним увязался синий «Фиат». Он сообщил от этом Ншану, но тот пропустил мимо ушей. И никаких отголосков потом, понимаете?

– Мне это всё очень не нравится, – согласился Горбовский. – Кто его вёл? У нас нет синего «Фиата». Алим. Скорее всего, свои не очень-то парню доверяют. Либо сам Ншан, либо Стеличек. Проверяли, нет за ним «хвоста», и не агент ли сам Журбаев. В тот день, когда он посещал квартиру Инопланетянина, был убит один из клиентов последнего, рецидивист Кирсанов. За ним наблюдали на уровне района. Даже, вроде, прилепили какую-то шлюшку. Кирсанов её прирезал, как овцу, ножом по горлу. Но Стеличеку этого показалось недостаточно, и Кирсанова убили – вместе с двумя дружками. Их, по-моему, Стеличек сначала принял за наших, попытался увести от Гороховой. Крутились-крутились по северу города, и где-то в самом конце проспекта Культуры их «сделали». Так что ребята это серьёзные, и расслабляться нельзя ни на минуту. Давай подумаем, Алим, что предпринять, когда ты получишь новые сведения. – И Захар выжидательно посмотрел на агента.

– Я точно говорю, что встречаться мы уже не сможем, – настойчиво повторил Гюлиханов. – Может быть, с кем-то из ваших людей, и то вряд ли…

– Алим, тебе известно, кто поведёт муковозы? – Захар покосился на Люду, которая сидела, как изваяние. Казалось, она даже не дышала, и лишь поблёскивала большими светлыми глазами. Почти бесцветные волосы струями сбегали ей на плечи, на спину.