Читаем без скачивания Цель – корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота - Михаил Зефиров

Затем удары повторились. Немецкие самолеты действовали группами по шесть – восемь машин, подвергая бомбардировке военный городок, аэродром и другие объекты базы. Были выведены из строя все линии связи и телеграфные станции. Зенитчики вели насколько возможно интенсивный огонь, а бойцы 841-й батареи даже заявили об одном сбитом «Юнкерсе». В то же время в 09.00 три 1и-88А сбросили бомбы на позиции последней. От взрывов появились убитые и раненые.

Еще 1 апреля 1941 г. в рамках подготовки к операции «Барбаросса» в составе 1-го воздушного флота Люфтваффе было образовано авиационное командование «Остзее» (Fliegerfuhrer Ostsee). Его будущей главной задачей должна была стать охота за советскими боевыми кораблями и транспортными судами на Балтийском море. Возглавил новое командование оберст Вольфганг фон Вилд (Wolfgang von Wild).

К началу войны на Восточном фронте в состав командования «Остзее» входили:

– 806-я бомбардировочная авиагруппа (Kampfgruppe 806 – KGr.806) оберст-лейтенанта Ханса Эмига (Hans Emig), оснащенная бомбардировщиками Ju-88A;

– 1-й эскадрилья из учебно-боевой группы 54-й истребительной эскадры «Грюнхерц» (Erganzungsgruppe Jagdgeschwader 54 – Erg.Gr/ JG54) обер-лейтенанта Эггерса (Eggers), имевшая на вооружении истребители Bf-109E;

– 125-я морская разведывательная группа (Aufklarungsgruppe (See) 125 – Aufkl.Gr. 125) оберст-лейтенанта Герхарда Кольбе (Gerhard Kolbe), в которой имелись гидросамолеты Не-114, Не-60[6] и Аг-95А;

– 9-я морская поисково-спасательная эскадрилья (9.Seenot-staffel), располагавшая летающими лодками Do-23 и гидросамолетами He-59B.

Первой жертвой самолетов Люфтваффе на Балтике стал ледокольный буксир Клайпедского порта «Перкунас», потопленный утром 22 июня в районе Швентойи. Печальный список был открыт…

Поняв, что началась настоящая, а не условная война, командование Либавской базы начало принимать меры по обороне. Правда, тут-то была допущена типичная для первых лет войны ошибка, основывавшаяся на паническом страхе перед германским флотом. Клевенский решил, что наиболее вероятным является нападение на Либаву с моря. Поэтому тральщик Т-204 «Фугас» был отправлен ставить мины на подходах к базе, а для ведения дозора в море вышли подводные лодки. Командир Л-3 капитан-лейтенант Грищенко получил задание выйти в море и занять позицию в 15 км к западу от Лиепаи. Надо отметить, что эта подлодка по своему назначению была минным заградителем. Она имела надводное водоизмещение 1710 тонн, 10 торпедных аппаратов, два 45-мм и два 100-мм орудия и 20 мин на борту. Субмарины этого типа были самыми крупными в советском флоте. Но в данном случае Л-3 предстояло выполнять несвойственную задачу – несение дозора.

В этот же день началась частичная эвакуация Либавской базы. Сначала в порт Усть-Двинск (Даугавгрива), расположенный в месте впадения реки Западная Двина в Рижский залив, отбыли подводные лодки М-77, М-78 и С-9. Затем в Вентспилс отправился конвой в составе неисправных субмарин «Калев» и «Лембит», танкера «Железнодорожник» и восьми транспортов, которых сопровождал сторожевой корабль МС-218. Последние дошли без помех, а вот «малютки» в 03.36 23 июня в районе маяка Ужава были атакованы немецкими самолетами. Субмарина М-77 сумела уклониться от попаданий, зато М-78 досталось, как говорится, по полной программе, и она затонула. Поспешно эвакуировались на восток и остатки 148-го ИАП, бросив на изрытом бомбами аэродроме большую часть своих машин.

Между тем на самой Либавской базе вечером 22 июня началась настоящая паника, особенно усилившаяся на следующее утро. Большинство командиров предлагали немедленно уходить. Причем боялись не только немцев, которые по слухам уже подходили к городу, но и латышей, которые могли поднять восстание против «русских оккупантов».

Немецкие бомбардировщики продолжали время от времени совершать налеты на город, сбрасывая бомбы на зенитные батареи, госпитальный городок, морской порт и стоявшие в нем корабли. Зенитчики вели заградительный огонь, в то же время наспех созданные отряды моряков и курсантов училища ПВО вместе с частями 67-й стрелковой дивизии вели бои на подступах к городу. Летающие лодки МБР-2 из 43-й отдельной эскадрильи ВВС КБФ пытались бомбить наступающие немецкие войска, но кроме смеха у пехотинцев эти тихоходные колымаги ничего не вызывали. Впрочем, в 19.00 немецкие части уже вышли на берег озера Дурбе, и оставшимся лодкам пришлось перелететь на Кит-озеро около Риги.

Днем 23 июня штаб Либавской ВМБ получил из штаба флота предварительное распоряжение, в соответствии с которым при явной угрозе захвата флотского имущества и кораблей требовалось их уничтожить. Исполнители, решившие, что час «икс» уже настал, немедленно приступили к действиям. Вскоре город и окрестности сотряс грохот поистине чудовищных взрывов, каких еще свет не слыхивал. Это взлетели на воздух склады, на которых хранились 2500 глубинных бомб, 7000 морских мин, 100 торпед и 11 000 тонн топлива! В порту были уничтожены ремонтирующийся эсминец «Ленин» и пять подводных лодок, еще четыре судна были затоплены. Наибольшую инициативу проявил командир «Ленина» капитан-лейтенант Ю. А. Афанасьев, утверждавший затем, что получил от командира базы капитана 1-го ранга Клевенского устный приказ о подрыве кораблей.[7]

В то же время катера 4-го дивизиона НКВД в панике удрали с базы, полагая, что немцы уже ворвались в город. За ними без приказа покинули порт и «эвакуировались» мелкие боевые корабли во главе с тральщиком «Фугас».

24 июня обстановка еще более ухудшилась. Зенитчики вели огонь уже не только по самолетам Люфтваффе, но и по немецкой пехоте. Казалось, судьба базы решена, но тут в духе первых дней войны открытым текстом пришла радиограмма наркома ВМФ Кузнецова: «Лиепаю не сдавать!» Это грозное распоряжение было по мере возможности доведено до личного состава всех частей и соединений. Однако обстановка вряд ли способствовала поднятию боевого духа. На складах и в порту продолжали взрываться боеприпасы, догорали спешно уничтоженные корабли, над городскими кварталами то и дело проносились самолеты противника, а затем открыла огонь и германская артиллерия.

Утром 25 июня Лиепая была окружена. В то же время авиаудары продолжались. Над городом бушевало пламя, горели склады горючего, жилые дома, административные здания. Зарево пожаров поднималось над крышами, зловещими бликами металось над гаванью, каналами и улицами. Воздух настолько пропитался дымом и смрадом от горящего флотского имущества, что стало трудно дышать. В то же время в зенитных батареях и войсках стала ощущаться нехватка боеприпасов. Это и неудивительно, если учесть, что только 841-я батарея за два дня расстреляла более 500 снарядов. Из-за потерь личного состава в расчетах остались по одному-два человека. Судьба раненых тоже была незавидной. Их отвозили в военно-морской госпиталь, а он также подвергался ударам авиации.

Подводная лодка М-83, находившаяся в дозоре западнее Лиепаи, никаких кораблей не обнаружила, но зато 26 июня сама была обнаружена немцами и вскоре атакована с воздуха. Командир субмарины капитан-лейтенант П. Шалаев успел отдать приказ о срочном погружении, но близкие разрывы бомб вывели из строя перископ. После этого «малютка» в надводном положении направилась в Лиепаю, но при заходе в порт была обстреляна артиллерией. После этого экипаж вывел лодку на мелководье и, заложив взрывчатку, покинул ее. Прогремевший вскоре взрыв означал, что за три дня войны Балтийский флот потерял уже восьмую субмарину!

Днем 26 июня наконец пришел приказ от командующего флотом вице-адмирала Трибуца об оставлении Лиепаи. Войска должны были прорываться по суше, а командование Либавской базы – уходить морем на торпедных катерах. В 03.00 27 июня окруженныедвумя колоннами отправились в путь. В составе одной из них двигались бойцы 84-го и 43-го ОЗАД с двумя зенитками. Командир 841-й батареи Ф. К. Тимашков вспоминал: «По приморской дороге на север двигался пестрый людской поток. Шли военные и гражданские, старики, женщины и дети. Над дорогой на высоте 100–150 метров летали немецкие самолеты, расстреливая идущих из пулеметов». Вскоре был разбит трактор и повреждена прицепленная к нему зенитка. Затем вышел из строя и второй тягач. Лишившись транспорта, зенитчики подорвали последние пушки и пошли далее налегке. В конце концов остатки 84-го артдивизиона во главе со старшим лейтенантом Сорокой достигли города Кулдига и соединились с находившимися там частями Красной Армии. Однако они были в числе немногих, которым удалось это сделать…

Эвакуация по морю оказалась не легче. В 03.30 27 июня два торпедных катера № 17 и № 47, на борту которых находились командир и штаб уже бывшей Либавской ВМБ, вышли в море и взяли курс на Вентспилс. Последним горящий порт через полчаса покинул грузопассажирский пароход «Виениба» тоннажем 288 брт[8] с ранеными и гражданскими лицами. Над палубой подняли флаг Красного Креста, надеясь, что он спасет от атак авиации. Судно сопровождали торпедные катера №№ 27, 37 и 67. Около 06.00, когда «Виениба» шла курсом на север, внезапно появились германские самолеты, которые сбросили на судно бомбы и обстреляли из пулеметов. Поняв, что судно тонет, капитан резко повернул к берегу, но, не дойдя до него несколько миль, «Виениба» ушла под воду. Успевших выпрыгнуть за борт немецкие самолеты нещадно расстреливали из пулеметов до тех пор, пока у них, вероятно, не кончился боезапас. В итоге уцелела только одна шлюпка с 15 моряками. Торпедный катер № 27 до последнего вел огонь по противнику, пока сам не был потоплен.