Читаем без скачивания Ребята из белого дома. повесть, рассказы - Наталья Семёнова

После развода он приходил к ним, уговаривая Лидию опять сойтись. Она отказывалась. Илья недоумевал: «И чего мама упёрлась? Пусть бы папа жил с нами. Он не дерётся. Ему, может, спать негде, а у нас вон сколько места». Родительские «переговоры» обычно проходили на кухне, за закрытой дверью. Однажды под этой дверью Илья подслушал такой диалог:

… – Но с сыном ты можешь встречаться, когда захочешь, – говорила Лидия.

– Если, я тебе не нужен, то и он мне – тоже. Рубить концы – так рубить полностью, – отвечал ей ледяной голос…

Не веря своим ушам, Илья толкнул дверь и уставился на отца. Он вздрогнул, что-то пробормотал – и бочком пошел на выход.

Отныне его Илья не видел и мечтал о «настоящем мужике», который придет в их семью навсегда и будет любить его также, как мать. А потом у него появится брат. Хотя, как он заметил, детьми обзаводятся даже одинокие женщины: например, Глория Савельевна. Но Лидии хватало одного Ильи. И, скучая, он много времени проводил на улице или дома у Жени. Так и сегодня…

Уже вернулись с работы родители друга. Мать, Роза Ивановна, переодевшись, отправилась на кухню. Без макияжа её лицо теряло выразительность: белая кожа, белесые брови и ресницы, бесцветные, как вода из-под крана, глаза. Старший сын был её копией, а Женя унаследовал броскую внешность отца: кофейно-коричневую густую шевелюру, тонкий, с горбинкой нос и большие глаза (ярко-сиреневые, как фиалка, стоявшая в комнате Ильи). Супруги всегда бывали в добром настроении, обменивались шутками. Пока жена готовила, Лев Сергеевич расспрашивал детей о школьных делах, затевал с ними шутливую борьбу, играл в лото или шашки. После ужина всей семьёй смотрели по «видику» какой-нибудь фильм. Чувствуя себя уютно и радостно в этом доме, Илья думал: «Дядя Лёва – настоящий мужик!» Он старался не вспоминать о драме, случившиейся по вине его кумира…

В начале зимы, после длительного снегопада, наступил тихий солнечный день. Илья носился во дворе с братьями-близнецами Гриш-Миш, как их вместе и по отдельности звала ребятня. Мальчики валяли другу друга в мягком глубоком снегу, перебрасывались снежками. В морозном воздухе хрустально звенели детские голоса и смех. Заигравшись, Илья не сразу услышал чей-то тихий и жалобный призыв. Он оглянулся и увидел Женю – без шапки, в расстегнутой куртке.

– Ты чего… такой? – удивился Илья.

– Нас папка бросил! – горестно произнёс друг. – Как без него жить?! Я не знаю, не смогу…

Справившись с волнением, он сказал:

– Мы с братом думали, что папа в командировке, а вчера мама призналась, что он от нас ушёл. Насовсем. Потом Витька мне сказал, что раньше видел его с одной шмарой. Ну, с любовницей. А она молодая и такая красивая, что у любого мужика башку снесёт. Теперь, что ли, я никогда не увижу папу?!

К счастью, блудный отец скоро одумался и вернулся в семью. Повеселевший друг рассказал Илье, что произошло на другой день:

– Папа сразу с гриппом свалился. Мы вдвоём дома были, когда позвонили. Открываю дверь, а там – девка, обалдеть, такая красивая. Меня как тюкнуло: папкина любовница! Она и говорит: «Да ты, мальчик, вылитый отец! А где он сам?» – и гребёт в прихожку. Тут вышел папка, на стенку опёрся. Меня в комнату отправил. Да я не дурак, стою себе за дверью и слушаю. «Зря ты пришла. Не могу я бросить своих детей, понимаешь, не могу! Я остаюсь с семьей», – говорит папка. Грустно так. От температуры, наверно. А девка – наглая такая! – говорит ему: мы любим друг дружку, зови жену, будем решать, кому с кем оставаться. Тут папку разобрал чих. Прочхался он и говорит: «Радуйся, что жены нет дома. А то б ты сразу покатилась с лестницы. Быстрее мерседеса. Убирайся!» Девка упёрлась. Тогда папка взял её за шкирку и выкинул из квартиры.

Наверняка Женя кое-что присочинил, приукрасил. Стоя за дверью, он не мог видеть, что происходило в прихожей. Да и Лев Сергеевич, от слабости державшийся за стену, не мог действовать энергично, даже агрессивно, но суть события от этого не менялась. Илья радовался за друга и восхищался его отцом: сумел ведь отказаться от «обалденной» любовницы! И снова в семье Мальцевых стало уютно и весело.

Вернувшись от них домой, Илья отказался ужинать. Лидия с обидой заметила:

– Чужие люди тебя прикормили, как бедного сиротку… И почему ты в школьном костюме? Глянь, на что он похож: мятый- перемятый, в собачьей шерсти!

– В кошачьей, – поправил Илья.

– Ладно, переоденься да хоть чаю со мной выпей. С лимоном, как ты любишь. Я жду.

Илья кивнул, но, раздевшись, без сил повалился в постель. Засыпая, он почувствовал лёгкий поцелуй на щеке и увидел сон – радостный, с запахом лимона…

За столом шумно, с прихлёбом пьют чай он и Женя. Напротив, плечом к плечу сидят Лидия и Лев Сергевич, тоже чаевничают, переглядываются и с улыбкой кивают на ребят: ишь, мол, какие у нас сыновья!

– Физкультура – это дура, арифметика – балда! – протирая заспанные глаза, пропел Илья летним утром. Он ликовал: закончилась, наконец-то, эта занудная учеба! Целых три месяца не нужно ходить в школу и зубрить домашние задания. До осени он не увидит «англичанку». Эта старая язва, озлившись на него за парочку невыученных уроков, по случаю обзывала тугодумом, лодырём, дубовой головой – в общем, гнобила в нём всякое желание учить её предмет. То ли дело – Валентина Сергеевна. У неё личная жизнь рухнула. Ей наплевать бы на всё. А она беспокоится об успеваемости в классе. Илья сдал-таки математику на «отлично» – и, разумеется, не из стремления угодить Валентине Сергеевне. Хотя радовался, что и для неё наступило лето – тёплое, беззаботное и такое долгое, что она при желании найдёт себе другого мужа, в сто раз лучше прежнего!

Натянув джинсы и футболку, Илья подошел к окну. Из-за дома поднималось солнце. Четкая густая тень, накрывшая двор, упиралась в фундамент соседней пятиэтажки. Над её крышей пролетела стайка воробьёв. В верхнем этаже сверкнула, открываясь, форточка. Мелькнула и исчезла тонкая девичья фигурка в цветастом халатике. Этажом ниже мужчина ремонтировал балкон. Его круглая лысая голова блестела, как глобус, смазанный маслом. Посреди двора топтались братья Гриш-Миш, девчушки-малолетки, женщина с детской коляской и Денис. В красной футболке и шортах, юбочкой нависших над его цыплячьими ножками, он демонстрировал публике пластикового робота. Илья выскочил на улицу и присоединился к зрителям. Игрушечный киборг гудел, семафорил красными глазами и дергался: колесики в его ступнях-утюжках буксовали на земле.

– Его надо поставить на доску или пол, – посоветовал Илья.

– А пойдём ко мне играть, – обрадованно отозвался Денис.

«Очень надо к всяким заморышам ходить!» – подумал Илья с презрением. Но к презрению примешивалось чувство жалости, да в кармане джинсов, искушая, позвякивала кучка медяков – и он просто сказал:

– Некогда. Мне надо в магазин сгонять.

Магазин находился через дорогу, у подножия холма Мишенного. Купив двухлитровую упаковку сока, Илья повернул назад и… на его пути возник Ленька.

– Дай попить, не жмоться, – он вырвал у него коробку, снял крышечку, хлебнул. – Тьфу, теплая! Забери свою бурду, – и ткнул коробку прямо в лицо Илье. Вскрикнув, он отшатнулся и схватился за нос: между пальцами побежала кровь.

У него часто бывали носовые кровотечения. Врач объясняла это бурным ростом: из-за него, мол, сосуды не успевают окрепнуть; нужно принимать витамины и не переутомляться.

Кровь из носа бежала на подбородок и дальше – на футболку. Изображенный на ней в черно-белых тонах байкер на мотоцикле мгновенно покрылся алыми потёками и брызгами. Картина впечатляла. Лёня побледнел, однако с ухмылкой заявил:

– Я не виноват. Ты сам подставился.

Промолчав, Илья прижал окровавленную руку к лицу и поплелся домой.

Публика во дворе пресытилась зрелищем робота и разошлась. Денис, правда, пытался вовлечь в игру братьев Гриш-Миш, поболтать с ними. Жизнерадостные семилетние крепыши с минуту молча поулыбались, покивали головой, как болванчики, и дружно понеслись куда-то. Сунув робота под мышку, Денис скучающе осмотрелся и увидел Илью.

– Ой, да ты весь в кровище! – подбегая, вскрикнул он. – А хочешь, я её остановлю? Меня мама научила…

– Отвали, заморыш! – оттолкнув его локтем, прошипел Илья и вбежал в подъезд.

Его уже распирало от злости и стыда: он не только испугался Лёньки, а перенёс унижения покорно, словно какой-то раб древнеримский! И который уже раз! Дома Илья пытался убедить себя, что это был не страх, а признание правоты чужой силы над его слабостью. Более сильный прав, даже когда издевается над тобой. Пусть это очень неприятно и больно, а надо терпеть, если ты – слабак. Выходит, Лёнька будет его колотить, когда ему только вздумается?! Илья пришёл в отчаяние и расплакался: