Читаем без скачивания Снежный великан - Сьюзан Креллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Идиот! — Обругав его, Стелла посмотрела вниз.
— Почему же, — возразил Адриан, — ведь кто-то должен был умереть.
— Да — кто-то.
— И? — допытывался Адриан. — Кто же именно?
Стелла резко повернула голову и с серьезным видом посмотрела на него, а поскольку внизу неожиданно вспыхнули фары фургончика, ее глаза загорелись слишком ярко для тех слов, которые сорвались с ее губ. Она сказала тихо и невероятно медленно:
— Здесь никому больше не нужно умирать, об этом уже позаботились. Они привезли мертвеца с собой.
— Что?!
— Что слышал. Привезли с собой. С бесплатной доставкой на дом.
— И когда ты мне позвонила…
— Да, — кивнула Стелла, — они заносили мертвеца в дом, в настоящем гробу. Ты понимаешь, Адриан?
Ясно, чего тут не понять! Адриан пристально посмотрел в окно, за которым в холодной ночи мелькали смутные тени незнакомых людей, потом откашлялся, как ему показалось — слишком громко, и наконец сказал:
— Чего тут не понять? Теперь мы живем рядом с трупом.
ГЛАВА 3
Уже в начале ноября на улицах воцарилась настоящая зима. Стоял немилосердный холод, у маленьких детей слезы замерзали на щеках, школьный автобус почти всегда опаздывал, и каждое утро Адриан оставлял на белоснежном покрывале огромные следы своих сапог. Раньше уже при первой снежинке, которая по недоразумению падала с неба, миссис Элдерли брала с полки засаленную книгу сказок Андерсена и издавала особый мужской свист. Она владела им, как никто другой, просто мастерски — два длинных и один короткий. Стелла и Адриан сразу же сломя голову неслись к качелям. Когда миссис только начала читать им сказки, детям было лет по шесть, а в конце, когда истории уже успели им надоесть, — по десять.
В те времена Стелла и Адриан сидели на качелях по обе стороны от обладательницы надтреснутого голоса и огненно-рыжих волос, сияющих словно утренняя заря. Они пили горячее какао из термоса, и время от времени их навещала с короткими визитами обеспокоенная мать Адриана, снабжавшая сына все большим количеством одеял и бросавшая на миссис все более укоризненные взгляды. Надо сказать, бабушка Стеллы подбирала сказки с величайшей тщательностью, и все они оказывались такими печальными, что настоящим наслаждением было закутаться в одеяло, попеременно пить горячее какао и великодушно сочувствовать несчастным героям.
Миссис Элдерли читала разные грустные истории, но чаще всего «Снежную королеву». Втроем они объединились в сплоченное качельное сообщество и постоянно путешествовали по устоявшемуся маршруту — по пути Герды, разыскивающей Кая, чтобы вернуть его домой. Даже сегодня Адриан помнил наизусть некоторые места из этой сказки, а тогда он мог без труда декламировать большую часть текста вместе с миссис Элдерли: «Когда мы дойдем до конца истории, мы будем знать больше, чем знаем сейчас». Хотя однажды миссис неожиданно заявила: «Только, для вашего сведения, истории никогда не заканчиваются!»
Позднее, гораздо позднее миссис Элдерли как-то сказала им, что она стала выходить на холод для того, чтобы в голову снова не лезли всякие сумасбродные идеи. Видимо, именно тогда ее англичанин ушел в мир иной, — вот только она молчала о нем.
В то время на засекреченного мертвого англичанина указывало лишь неожиданное заявление бабушки Стеллы, что с этого момента она хочет, чтобы ее называли «миссис Элдерли», и никак иначе. И хотя истинная причина такого желания была неизвестна, ее просьбу исполнили не только шестилетние дети, но, как ни странно, даже мать Стеллы, и никто не знал, почему та согласилась. Именно так все и было. И в те прекрасные годы, когда бабушка Стеллы читала вслух сказки, о которых вспоминал Адриан, она уже выступала под именем «миссис Элдерли».
А сейчас… сейчас ноябрьский снег несся с диким воем по улице, заметая все вокруг. Адриан сидел возле кухонного окна с альбомом для эскизов в руках и пытался нарисовать снег, но снежинки никак не давали поймать себя — снежинки были облаками, растолченными в ступке, снежинки были звездами, которые устали висеть наверху, на небе, снежинки были…
— Ты вообще слушаешь меня?
Адриан отвлекся от вьюги за окном и повернулся к матери, которая в этот момент вытирала стакан и настороженно смотрела на сына.
— Что, мама? Ты что-то сказала?
— Послезавтра ты записан на прием к врачу. — Мать явно нервничала, так как постоянно кусала губы и с такой яростью полировала стакан, что Адриану казалось, будто тот в любой момент может разлететься на мелкие кусочки.
— Прием у врача, — повторила она и тут же поспешила добавить: — Я хочу, чтобы ты пошел туда.
— Мама! Ты же сказала, чтобы я подумал об этом.
— Ну и? Ты подумал?
— Да, подумал. Я подумал и решил, что никогда больше не пойду к этому эндо… к этому врачу!
Неожиданно мать Адриана, резко поставив отполированный до блеска стакан рядом с мойкой — тот даже не треснул, — подсела к сыну и принялась нервно теребить скомканное кухонное полотенце.
— Адриан, — вздохнула она, закрыв и снова открыв глаза. — Хорошо, тогда еще раз. Они подсчитали, какой у тебя будет рост, мы оба слышали эту цифру.
Прекрати!
Адриан ненавидел эти дискуссии так же, как лакрицу, каперсы и слишком короткие одеяла, вместе взятые. Ему было ясно, что сейчас начнется: уже через несколько секунд его мать со слезами на глазах станет рассказывать, что раньше происходило с ней самой — ведь она тоже была самой высокой в классе! Адриана уже тошнило от всех этих плаксивых историй — он так и сказал бы ей об этом, если бы кто-нибудь спросил его мнение. А слезы, они действительно появились: мать Адриана начала всхлипывать и рассказывать о годах, когда она возвышалась над всеми как каланча и никогда, даже в самые неприятные моменты, не могла никуда спрятаться.
Адриану не нравилось видеть мать такой расстроенной, ему было стыдно за нее, хотя, кроме них, в комнате никого не было. Он посмотрел на свой неудавшийся рисунок, а потом снова выглянул из окна на улицу, где все было белым-бело, где царила зима и снежинки падали с неба. И если бы сейчас кто-нибудь проезжал мимо и поманил его за собой — пусть даже сама Снежная королева, — он бы тотчас согласился уехать: только бы прочь отсюда, прочь от крупных слез, катившихся по щекам матери, на улицу, на холод, под падавшие с неба снежинки, которые опускались на его голову всегда немного раньше, чем на головы остальных людей.
Правда была такова: мать
