Читаем без скачивания Моя любимая стерва - Татьяна Полякова

— Пусть продает, — не выдержала я, достала платок из сумки и аккуратно заплакала:

— Разве ты не видишь, он нарочно мучает меня.

— Садист! — фыркнула Лилька, хватая мои руки, и тоже заплакала.

— Я не стал бы его продавать, если бы ты не мыкалась по подругам, — устыдился Максим.

— Я не мыкаюсь.

— Нет, мыкаешься.

— Хорошо, я куплю себе квартиру, то есть ты мне ее купишь.

— А сам останусь в доме? На кой он мне черт?

— Ты можешь жениться, — заявила Лилька, а я нахмурилась и взглянула на мужа с подозрением.

— Чтобы жениться, надо для начала развестись. А я этого делать не собираюсь.

Подружка усмехнулась, а я кивнула не без удовлетворения.

— Все-таки с домом спешить я бы не стала, — произнесла я примирительно.

— Хорошо, — туманно согласился он. — Я покупаю тебе квартиру и каждый месяц выплачиваю алименты до тех самых пор, пока ты не устроишься на работу. Если суд нас разведет, мы продаем дом, а деньги делим пополам. Думаю, это справедливо.

— Она обойдется без твоего пособия, — влезла Лилька, и я кивнула, хотя очень сомневалась, что обойдусь. Дома подружка сразу же взялась меня поучать.

— Где твоя гордость? — воздевая руки, повизгивала она, бегая по комнате. — Я бы на твоем месте хлопнула дверью и ни копейки не приняла от этого чудовища. Пусть бы подавился своими деньгами. Рабовладелец… Я бы лучше жила на вокзале., . — Тут Лилька малость притормозила и посмотрела на меня с сомнением.

— Я не могу жить на вокзале, — на всякий случай предупредила я. — И если по закону мне что-то положено…

— О господи! — Лилька тяжко вздохнула. — Прав твой муженек, ты совершенно… — Она махнула рукой и добавила:

— Кактус.

— Сама ты кактус, — разозлилась я.

— И нечего обижаться. Возвращайся к мужу. Ты из тех женщин, что без этих волосатых мерзавцев дня не проживут.

— Еще чего. Очень даже хорошо проживу, и Максим вовсе не волосатый. Он симпатичный и, когда ведет себя прилично, просто душка, а ты моя лучшая подруга и не должна называть меня всякими обидными словами, иначе придется с тобой поссориться, хотя мне этого вовсе не хочется, потому что я тебя люблю и очень уважаю за твой характер, возможно, у меня нет твоего характера, но это дела не меняет, и ты…

— Заткнись, — нахмурилась Лилька. — Короче: квартиру берем самую дешевую, этим я сама займусь. А пособие пятьсот рублей, и пусть посылает по почте, нечего ему к тебе шастать.

— Как это пятьсот? — испугалась я. — Что за глупости ты говоришь…

— Пятьсот, — отрезала Лилька. — И ты от них откажешься, как только устроишься на работу. Будешь зарабатывать сама. Решительная женщина, способная постоять за себя…

— Лилечка, а квартира? В нее же надо мебель?

— Возьмешь все необходимое из дома, только необходимое, — насторожилась она. — К тому же я сомневаюсь, что тебе потребуется много мебели.

— Почему это? — потихоньку начала впадать я в панику.

— Приличную квартиру ты купишь потом сама. А пока берем однокомнатную «хрущевку». Это будет хорошим стимулом начать новую жизнь и взяться за себя всерьез.

— Может, не стоит? — пролепетала я.

— Стоит, — ответила Лилька. — Будем делать из тебя человека.

Не знаю, что тогда имела в виду подружка, но сейчас она взирала на меня с очень постным видом, тяжело вздыхала и время от времени хмурилась.

— Ты могла бы к нему вернуться, — заявила она наконец, сверля меня взглядом.

— Ни за что, — ответила я, и Лилька успокоилась.

— Ладно, гербалайф не очень удачная затея, позвоню Арсеньеву, может, у него есть место…

— Какое? — насторожилась я.

— Господи, да какая разница, лишь бы деньги платили.

Ободренная таким образом, я отправилась домой, с облегчением подумав, что сегодня моя судьба вряд ли решится. Я покинула Лилькин кабинет, а также здание, где он размещался, и направилась в сторону кафе, на ходу заглянув в кошелек. Его содержимое меня озадачило. Два дня назад Максим выдал мне тысячу (уже четвертую в этом месяце, знай об этом Лилька, она непременно бы меня убила, но она, слава богу, не знала), но эта самая тысяча каким-то непостижимым образом опять испарилась. Я попыталась вспомнить, что я купила: тапочки, лак для ногтей, шапочку для душа (она оказалась не очень удобной, хотя шла мне необыкновенно), сухой корм для Ромео и два килограмма мяса ему же. Больше я ничего не покупала… как будто. «Придется опять звонить Максиму, — опечалилась я, вздохнула и с горя съела пирожное и выпила молочный коктейль, хотя сидела на диете и строго-настрого запретила себе сладкое. — Максим прав, — думала я при этом с грустью. — Я кактус. И Лилька права: у меня нет характера, есть только дурные привычки. Я ни на что не годное, никчемное создание». Через полчаса мне стало так жаль себя, что пришлось покинуть кафе, дабы не расплакаться.

Я брела по улице и чувствовала себя бесконечно одинокой. Ноги сами собой вынесли меня к «губернаторскому» дому, и я буквально зарыдала, так мне стало жалко себя, а потом взяла такси и поехала к мужу в офис.

По дороге я смогла успокоиться, перестала вздыхать, а затем разозлилась на себя: следов безутешных рыданий в лице не наблюдалось, но и косметики практически не осталось, она вся была на платке. Приводить себя в порядок рядом с совершенно незнакомым мужчиной я сочла неуместным, а появляться в офисе мужа в таком плачевном виде — тем более. Поэтому на половине дороги я неожиданно передумала и отправилась домой, где выпила чаю, подкрасилась и только тогда поехала к мужу, но за это время мне в голову успело прийти столько разных мыслей, что я забыла, по какой такой нужде я к нему собиралась, и поэтому я, конечно, разозлилась.

В приемной сидела секретарша. Я подумала, что это место могло бы принадлежать мне, и с удовлетворением решила, что выглядела бы гораздо лучше этого бледного создания с неопределенного цвета волосами. Девушка хмуро посмотрела в направлении двери и тут же расцвела в улыбке.

— Здравствуйте, — пропела она, и я пропела в ответ:

— Добрый день.

— Максим Сергеевич один, проходите, пожалуйста.

— Спасибо, — скривилась я, можно подумать, если б муж был не один, я бы осталась сидеть в приемной.

Я вошла и кашлянула, а муж поднял голову от каких-то бумаг на столе.

— Привет, — сказала я и на всякий случай нахмурилась. Он поднялся, подошел, обнял меня за плечи и поцеловал, правда, вполне невинно, то есть по-братски. После чего усадил в кресло и сам пристроился рядом.

— Очень рад тебя видеть, — наконец изрек он.

— У меня почему-то кончились деньги, — вздохнула я. — Просто напасть какая-то. Только-только были в кошельке и раз… куда-то улетучились, я даже не знаю куда…

— Бог с ними, — сказал Максим. — Я рад, что ты пришла. Хочешь, куда-нибудь съездим? А можем просто погулять в парке. Сегодня хорошая погода. А потом прокатимся по магазинам.

— Я не хочу по магазинам, — запротестовала я, заподозрив мужа в намерении дать мне взятку.

— Хорошо, в магазины не поедем. Знаешь, я очень скучаю, — сказал он, а я вздохнула:

— Я тоже скучаю.

— По-моему, это глупо, — заметил Максим. — Я имею в виду скучать друг без друга, когда мы можем быть вместе.

— Ты… — нахмурилась я, но он меня перебил:

— Я знаю, что не понимал тебя. Я сожалею и приложу все старания… и мне больше в голову не придет сравнивать тебя… я имею в виду, говорить всякие глупости.

Я замерла, боясь, что он произнесет дурацкое слово и все испортит, но у Максима хватило ума вовремя прикусить язык, я перевела дух, и мы отправились в парк.

Муж был настоящей душкой, и я совсем уже решила к нему вернуться, но тут у него в кармане ожил сотовый, и я совершенно отчетливо услышала, как эта мегера из приемной назвала его Максимом. С какой стати, если для нее он Максим Сергеевич? Выяснению этого обстоятельства я и собиралась посвятить оставшееся время, а муж в очередной раз продемонстрировал все коварство своей натуры: во-первых, он нагло утверждал, что она сказала «Максим Сергеевич», а во-вторых, что у него важный разговор, именно им он и намерен заняться, а не выслушивать всякую чепуху.

Я смерила его ледяным взглядом и отправилась в сторону стоянки такси, муж бросился следом и хватал меня за руки, но делать это, одновременно разговаривая по телефону, было все-таки неудобно, и я смогла загрузиться в машину, вторично наградив его ледяным взглядом. Мне стало совершенно ясно: мы не подходим друг другу.

Размышляя об этом, я смотрела в окно и не заметила, как очутилась возле подъезда своего недавно приобретенного жилища. Расплатилась, вышла и в который раз с недоумением воззрилась на совершенно нелепое сооружение. Дом был старым, ветхим, облезлым, а еще здесь водились тараканы. Это было мне доподлинно известно, потому что три дня назад я ходила к соседям за молотком, когда у меня свалилась со стены Нефертити, и лично видела таракана, который расположился прямо над выключателем. С перепугу я забыла, зачем пришла, и попросила соли. Соль мне дали, но я сразу же выбросила ее в форточку, боясь, что в соли могут оказаться тараканьи яйца, или чем они там размножаются.