Читаем без скачивания Чары кинжала - Катарина Керр

Джилл проснулась в лихорадочном возбуждении: во сне папа приехал около полудня. Чтобы время до полудня прошло быстрее, Джилл все утро много и тяжело работала. Наконец она побежала к входной двери таверны и стояла там, глядя вдаль. Солнце было уже почти в зените, когда она увидела Каллина, ведущего под уздцы боевого гнедого коня. Они поднимались вверх по узкой улочке.

— Макко! Папа приехал! Кто скажет ему о маме?

— О, проклятье! — Мэйкин подбежал к выходу. — Жди здесь.

Несколько минут Джилл сиротливо стояла в нерешительности, чувствуя на себе жалостливые взгляды. Это напомнило ей о той ужасной ночи, когда умерла мама. Ей захотелось скрыться от всех, и она выбежала за дверь. Как раз в эту минуту Мэйкин на улице разговаривал с отцом, сочувственно положив руку на плечо воина. Каллин не отрываясь смотрел в землю, его лицо было суровым и мрачным, он не произносил ни слова.

Каллин из Кермора был добрых шести футов роста, стройный и широкоплечий, со светлыми волосами и небесно-голубыми глазами. На его левой щеке был старый шрам, который делал его лицо зловещим, даже когда он смеялся. Его простая льняная рубашка была грязной от дорожной пыли, так же как и просторные шерстяные штаны.

В таких штанах ходили все мужчины в Дэверри. На тяжелом ремне висела его единственная роскошь — меч в украшенных золотом ножнах, подарок знатного лорда, и его позор — серебряный кинжал в потрепанном кожаном футляре. Серебряный эфес с тремя небольшими бугорками как бы предупреждал людей об опасности, настраивая против его владельца. Когда Мэйкин закончил говорить, Каллин положил руку на рукоятку меча, словно ища у оружия поддержки. Мэйкин взял поводья, и они направились вверх по улице к таверне. Джилл подбежала к Каллину и бросилась в его объятия. Он поднял ее и крепко обнял. От него пахло потом и лошадьми, это был привычный, родной, долгожданный запах.

— Моя бедная маленькая девочка! — проговорил Каллин. — Проклятье, какой же никудышный отец тебе достался!

Джилл плакала, не в силах ответить… Каллин внес ее на руках в таверну и пристроился за столом возле двери, усадив Джилл на колени. Люди, выпивавшие за дальним столом, поставили кружки и рассматривали его холодными неприветливыми взглядами.

— Знаешь что, папа? — всхлипывая, зашептала Джилл. — Последним, что сказала мама, было твое имя.

Каллин откинул назад голову, сдерживая слезы. Мэйкин нерешительно дотронулся до его плеча.

— Послушай… Ну… вот… мы с девочкой не падали духом…

Каллин продолжал стенать, чуть слышно подвывая, не обращая внимания на растерявшегося Мэйкина. Чужие люди проходили мимо, и Джилл ненавидела их за едва заметные улыбки, — они будто смеялись над ее отцом, в то время когда у него такое горе. Но вот Каллин что-то заметил крем глаза. Он снял Джилл со своих колен, а когда поднялся, меч оказался в его руке словно по волшебству.

— А почему бы мне не скорбеть о ней? — выкрикнул он. — Она была славной женщиной, настоящая королева, и мне нет дела до того, что вы, свора псов, думаете о ней. И пусть попробует хоть кто-нибудь в этой вонючей деревне сказать мне, что это не так.

Мужчины один за другим осторожно начали пятиться назад.

— Ни один из вас не достоин даже своей кровью полить ее могилу, — продолжил Каллин, — Советую вам признать это.

Все забормотали: «Мы не достойны, это правда». Каллин шагнул вперед, меч блеснул в луче солнечного света, проникающего в таверну через дверь.

— Ладно, так и быть, — процедил он, — возвращайтесь к своей выпивке.

Вместо этого все бросились к двери, чтобы побыстрее покинуть таверну. Каллин вложил меч в ножны с такой силой, что был слышен скрежет металла. Мэйкин вытер пот с лица.

— Ладно, Макко, — проговорил Каллин, — можете думать обо мне все, что угодно, но Сериэн заслуживала куда лучшей доли, чем связаться с таким неудачником как я.

Мэйкин промычал что-то неразборчивое.

— А теперь ничего, кроме тебя, у меня от нее не осталось. — Каллин повернулся к дочери. — Впереди у нас тяжелая дорога, моя милая, но мы справимся.

— Папа, ты хочешь забрать меня с собой?

— Верно. И как можно скорее.

— Постойте-ка, — вмешался Мэйкин, — куда торопиться? Ты сейчас не в себе, и…

— Проклятье! — Каллин повернулся, схватившись за рукоятку меча, — Со мной все в порядке.

— Что ж, — отступился Мэйкин, — дело твое.

— Собери вещи, Джилл. Мы сейчас навестим могилу твоей мамы, а потом двинемся в путь. Я никогда больше не вернусь в эту треклятую деревню.

Довольная и перепуганная одновременно, Джилл побежала в комнату и начала складывать свои немногие пожитки в одеяло. Девочка слышала, как Мэйкин пытался поговорить с Каллином, но тот только рычал в ответ. Она рискнула потихоньку вызвать дикий народец. Серый гном материализовался прямо в воздухе и плавно спустился на пол.

— Папа забирает меня отсюда, — прошептала Джилл. — Ты хочешь со мной? Если согласен, то двигайся вслед за нами или заберись на его лошадь.

Гном исчез, и теперь Джилл гадала, увидит ли она его когда-нибудь снова.

— Джилл! — крикнул Каллин. — Перестань разговаривать сама с собой и иди сюда!

Джилл схватила свой узел и выбежала из таверны. Каллин сложил вещи в сумку, привязанную позади седла, а затем поднял Джилл и посадил сверху. Когда он вскочил в седло, Джилл обхватила отца, прислонившись лицом к широкой спине. Его рубашка вся была в круглых ржавых кольцах, которые образовались, когда кольчуга заржавела от пота. У него всегда были такие рубашки.

— Ну что ж, — грустно улыбнулся Мэйкин, — прощай, Джилл.

— Прощай, Мэйкин — ей вдруг захотелось заплакать. — Спасибо за то, что ты был добр ко мне.

Мэйкин махнул рукой, в его глазах были слезы. Джилл обернулась на своем неудобном сиденье и помахала в ответ, когда они начали спускаться с холма.

В нижней части деревни росла дубовая роща, посвященная Белу, богу Солнца и повелителю всех богов. Среди мощных дубов располагалось деревенское кладбище. Хотя на могиле Сериэн не было надгробного камня, как на могилах людей побогаче, Джилл знала, что она никогда не забудет, где мама нашла свой последний приют. Как только она подвела отца к могиле, Каллин вновь начал причитать, рыдая. Он бросился на землю, приник к могиле всем телом, как будто пытался передать земле свое горе, ища у нее поддержки. Джилл перепугалась и замерла.

Каллин затих, долго лежал безмолвно, затем выпрямился.

— Я привез в этот раз твоей маме подарок, и, ей-богу, она его получит.

Каллин достал из ножен свой серебряный клинок, срезал им кусочек дерна, а потом начал рыть, словно барсук, неглубокую ямку. Он достал из-под рубашки блестящий браслет, и Джилл увидела узкую витую змейку из чистого золота. Каллин положил его в ямку, засыпал землей и прикрыл дерном.