Читаем без скачивания Ген Химеры. Часть первая - Мария Храмкова

Сати тоже рассмеялась и показала Катане большой палец. Ни в коем случае нельзя было показать, что ты не одобряешь шуток звезды школы, иначе следующий розыгрыш случится именно с тобой.

Когда юбка поднялась до середины попы, престарелая миссис почувствовала неладное. От позора ее спас Олли Бревик, скромный мальчик, что кинул в спину Лазаруса бумажный шарик. Лазарус отвлекся, на секунду потерял управление над дроном, и “Оса” уже под неудержимый хохот спикировала прямо в аквариум на учительском столе.

– Кто это сделал? – сердито спросила миссис Саланден и оглядела класс из под очков.

– Я конечно, – Лазарус Уик развалился на своем стуле и надменно скрестил руки на груди. Будь на его месте любой другой ученик, Саланден устроила бы выговор, но не в случае с Лазарусом.

– В следующий раз цельтесь точнее, мистер Уик, чтобы без брызг, – сказала она и отвернулась к доске. Класс продолжал угорать от смеха.

– Ага. Обязательно, – Лазарус быстро забыл об училке и сейчас уничтожал глазами бедного Олли.

Сати почувствовала, как от напряжения свело ее челюсти. Ей было жаль миссис Саланден, но ничего не оставалось как проглотить свою жалость, как та только что проглотила публичное унижение.

Лазарус Уик был одаренным. Математическим гением, по которому сохла не одна девчонка в их школе. Его будущее было предопределено, как и будущее других таких же. Одаренных единицы, но именно ради них протекторий и затеял однажды эту веселую игру в Первый и Второй класс.

Из уроков истории Сати знала как все началось. Последняя война унесла жизни семидесяти процентов населения планеты. Все наследие человечества оказалось под угрозой. До нас дошли лишь обрывки того как жили люди в довоенные годы, но ясно было одно – мир тогда был совсем иным. Другие материки, другие моря и океаны, а стран, наверное, больше сотни.

Сразу после войны стали появляться первые одаренные: юноши и девушки, которые могли изменять мир, в соответствии со своими желаниями. Некоторые из них могли управлять течением времени, другие – воздействовать на волю окружающих людей, третьих невозможно было обмануть или перехитрить: любого они видели насквозь и могли читать словно открытую книгу. Первые одаренные ни на что не претендовали: они вовсе не считали себя выше всех остальных и уж точно не стремились заполучить все блага уцелевшей цивилизации. Это были мудрые первопроходцы, основавшие первое поселение, затерянное в мировом океане.

Сегодня о нем знают все. Это место окрестили “Островом”, и именно туда мечтает попасть каждый ребенок, кого не спроси. Даже Сати в свое время жила мечтой об Острове, пока не отбросила надежду найти в себе хоть каплю одаренности. Да, она была во многом лучше других, никогда не болела, не пропускала учебу, имела живой ум и воображение, но ничего сверхъестественного в ней не было. Она знала, что через год ей, как и Ойтушу, вживят чип, и прежняя жизнь закончится раз и навсегда.

Другое дело Кай – шестилетний гений, в три года получивший штамп лаврового венца. Он может нарисовать невероятно точный портрет любого человека, которого когда-либо видел. Или восьмилетняя Камала, которая знает о местонахождении любой пропавшей вещи. Семилетнего Лидо не случайно взяли в группу дознания: его невозможно обмануть. Лидо всегда знает: лжет человек или говорит правду. Таких, как он, называют «интуитами», одаренными, что чувствуют людей насквозь.

Будущее этих детей известно: в шестнадцать лет они улетят на Остров и присоединятся к группе таких же одаренных, как они: будут заниматься исследованиями и совершать научные открытия. Ну а всем остальным суждено будет остаться в Метрополе и распределиться туда, куда решит протекторий.

Кому-то с будущей профессией повезет чуть больше, кому-то чуть меньше. Кто-то станет приверженцем умственного труда или даже знаменитостью, а кому-то всю жизнь придется вкалывать за станком или как Ойтуш, за “разделочным” столом.

Протекторий вкладывает огромные деньги во всех детей без исключения, но одаренность просыпается лишь в единицах. Те, в чьих руках лежат бразды правления, верят, что чем лучше удобрена почва, чем больше взойдет побегов. Возможно это и так; по крайней мере, не одно поколение людей выросло и состарилось с этой мыслью.

Урок окончился. Парни и девушки, все еще посмеиваясь над случаем с миссис Саланден, поспешили в столовую.

– Классно Уик ее подколол, да, Сати? – Катана взяла девушку под руку.

– Не то слово. Показал всем шикарные ножки, – Сати усмехнулась.

– Пойдешь с нами обедать?

– Да, конечно, вот только в туалет заскочу, – на самом деле Сати намеревалась прогуляться до кабинета школьного врача. Усыпить его бдительность, а затем стащить шприц-ручку с сывороткой для Ойтуша.

– О, тогда я с тобой, – сказала Катана и потащила Сати в сторону уборной.

“Вот чертова стерва”, – подумала та и озарила одноклассницу милейшей улыбкой.

Сати знала, что некоторые девочки из класса обсуждают ее. Мол, она не интересуется косметикой и парнями. Возможно, Сати выросла бы другой, если бы не повстречала Ойтуша совсем еще ребенком.

Они познакомились, когда ей было одиннадцать лет, а ему только стукнуло семнадцать. Сати возвращалась из школы, когда совершенно случайно наткнулась на человека, что рылся в мусорных баках в поисках еды. В то время Ойтуш учился на втором курсе и уже имел первые проблемы с протекторием. За ним неусыпно следили, то и дело урезая и без того маленькую стипендию.

Заметив, как шевелятся пакеты в баке, Сати остолбенела от страха. Вскоре показался и он сам: тощий, лохматый, заросший щетиной – поистине устрашающее зрелище.

– Где взяла такие волосы, мелкая? – спросил Ойтуш, заметив, что Сати смотрит на него.

«Неужели он хочет снять с меня скальп?!» – в ужасе подумала девочка, припоминая душещипательные страшилки про маньяков.

– Это парик, – придав голосу максимум уверенности, произнесла Сати.

– Ага. Так я и поверил, – усмехнулся парень, но заметив, что девушка напугана, поднял вверх ладони и тепло улыбнулся: – Да не бойся ты. Я сейчас не в том состоянии, чтобы нападать на маленьких девочек.

И действительно: Ойтуш еле стоял на ногах, а сил у него хватало лишь на то, чтобы разворошить очередной пакет с мусором, в надежде, что там будут объедки.

– Вот, держи, – неожиданно для самой себя, Сати протянула незнакомцу бумажный пакет с выпечкой из школы.

Ойтуш остолбенел от изумления, но через минуту горестно покачал головой:

– Я не могу взять это, милая, – сказал он, умоляюще глядя на Сати, – не хватало того, чтобы меня еще и расстреляли за то, что я «отобрал» у тебя обед.

О, да, протекторий любую историю может вывернуть наизнанку.

– Тогда я просто положу это здесь, – сказала девушка, кладя пакет к ногам молодого человека. – Будто бы кто-то потерял, а ты нашел.

– Как тебя зовут? – изумленно спросил Ойтуш, словно забыв, что находится в двух шагах от голодного обморока.

– Сати Лаллеман.

– Приятно познакомится, Сати, – вытерев руки о свои рваные джинсы, парень протянул ей свою ладонь. – А меня зовут Ойтуш Эвери.

Помедлив секунду, Сати взглянула в его глаза: карие, очерченные длинными ресницами. Несмотря на всю сопутствующую атмосферу, он производил впечатление вежливого и умного человека, которому можно было доверять.

– Приятно познакомится, Ойтуш, – улыбнулась девочка, крепко сжав его руку.

Эти двое быстро стали друзьями, а через год и вовсе стали жить под одной крышей, вместе деля всю боль и радость, что приходилась на их долю. И никогда за все это время Сати не думала, что Ойтуш не должен быть с ней, только потому что он гражданин Второго класса.

***

После уроков Сати была выжата, словно лимон, а вдобавок, сильно раздосадована тем, что ей так и не удалось выкрасть иммуноглобулины. Зато тренировка по кэндо прошла как нельзя лучше. Сати давно заметила, что ярость делает ее в разы сильнее; одержав десять побед подряд она получила “отлично”, похвалу от тренера, а также кучу болезненных синяков по всему телу.

За хорошие оценки Сати получила талон на дополнительный десерт, но вместо этого взяла с собой несколько порций обеда. Однако самого главного – лекарственной сыворотки – она таки не достала, а значит еще целые сутки Ойтушу придется бороться с болезнью самостоятельно.

Он пришел с работы немного раньше обычного, и, не раздеваясь, сразу же рухнул в постель. Стащив с него обувь и верхнюю одежду, промокшую от сырого снега, Сати накрыла парня несколькими одеялами. Ойтуша бил озноб; он задыхался от кашля, а в перерывах между приступами не мог связать и пары слов. Сати ничего не оставалось, как ввести экстазин ему внутривенно.

Девушка была в смятении; она ненавидела себя за то, что при всех своих возможностях, не сумела достать сыворотку для Ойтуша. Удалившись за перегородку, что условно делила их комнату на спальню и «кухню», Сати взяла нож и дрожащими от ярости руками полоснула себя по внутренней части бедра. Глубокий порез мгновенно начал кровоточить; она перебинтовала его первой попавшейся тряпкой и, привалившись к стене, осела на пол. Девушка наслаждалась этой болью, благодаря которой она могла наказывать себя за страдания Ойтуша. Эти приступы самобичевания случались с ней довольно часто, благо, что все порезы быстро затягивались, почти не оставляя шрамов.