Читаем без скачивания Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 2. 1945–2000 - Коллектив авторов

В 70-е гг. лозунги планирования, обобществления, централизации утратили привлекательность в свете очевидных трудностей, возникших в ходе строительства социализма. На Западе утвердилась смешанная экономика, органически сочетающая в себе различные элементы левизны, консерватизма и либерализма. В силу этого она приобрела открытость, гибкость и способность приспосабливаться к различным условиям. В странах же восточного блока левый проект был реализован в «чистом» виде. Сама логика утверждения и сохранения этой «чистоты» диктовала постоянный крен в сторону централизации и огосударствления системы, ее унификации и закрытия. Поэтому естественно, что на рубеже 70–80-х гг., когда сама левизна и ее детище – система государственного вмешательства на Западе – достигли предела своего развития и очутились в кризисе, на повестку дня встал вопрос об их ревизии и приспособлении к новым условиям.

На Востоке же сама постановка вопроса ревизии или изменения системы не могла не расшатать ее основополагающие принципы, поскольку любое изменение могло быть осуществлено лишь в направлении, обратном огосударствлению, централизации и планированию, а последовательное движение в этом направлении в конечном итоге не могло не привести к открытости, плюрализму форм собственности и хозяйствования, децентрализации, разгосударствлению, приватизации и т. д., а это – принципы, несовместимые с самой природой государственно-плановой экономики. Иначе говоря, если на Западе кризис предусматривал просто оздоровление, отсечение устаревших, изживших себя узлов, то на Востоке речь могла идти уже о нечто большем – изменении самих основ экономической системы.

Немаловажную роль в рассматриваемом контексте играла и природа советской политической системы, которая носила тоталитарный характер. Эта система может существовать только в условиях более или менее полной экономической, политической и идеологической автаркии, т. е. фактической изоляции подавляющего большинства населения от процессов, разворачивающихся в остальном мире. Не случайно то, что тоталитарная система переживала пору своего наивысшего восхождения именно в период, когда она достигла состояния полной закрытости. Это в целом 30–50-е и, с некоторыми оговорками, 60-е гг.

Информационная, или телекоммуникационная, революция с каждым годом увеличивала проницаемость государственных границ для потоков информации и идей, неумолимо ставила под сомнение саму возможность сохранения в перспективе границ на замке.

Сначала военный разгром гитлеровской Германии, а затем уже ставшая очевидной неудача социалистического эксперимента в СССР и других социалистических странах продемонстрировали тот факт, что тоталитаризм представляет собой тупиковый путь развития человечества. Но при этом распад СССР, советского блока и социалистического содружества означали и конец разделения современного международного сообщества на три самостоятельных и противостоящих друг другу мира.

С распадом СССР и окончанием «холодной войны» развалилась сама идеолого-политическая ось двухполюсного миропорядка. Потеряло смысл само идеолого-политическое понятие «Запад». Япония вместе с другими новыми индустриальными странами Азиатско-Тихоокеанского региона как бы снова вернулись в Азию и стали азиатскими странами, способными строить свои отношения со всеми странами и регионами вне зависимости от идеологических пристрастий. Отпала также необходимость разделения мирового сообщества по идеолого-политическим или системным критериям на три отдельных мира. Стала очевидной тенденция глобального торжества принципов демократии.

Демократизация как процесс широкого развития институтов и ценностей либеральной демократии характеризует всю вторую половину XX в. Уже после Второй мировой войны демократические режимы установились в Западной Германии, Италии, Японии, Индии и ряде других стран. За последние два десятилетия они утвердились как в европейских странах, в которых ранее господствовали авторитарные и тоталитарные режимы, так и в ряде стран Азии и Латинской Америки. С середины 70-х гг. с развертыванием революционных движений в странах Южной Европы – Греции, Испании и Португалии – против господствующих там диктаторских режимов началась своего рода демократическая волна, охватившая почти всю планету.

Однако поистине гигантский прорыв всемирно-исторического значения в этом направлении был сделан в конце 80-х – начале 90-х гг. в результате вышеназванных процессов и событий в Восточной Европе и СССР. Экспансия демократической политической системы, демократических институтов, ценностей, установок и норм приняла всепланетарные масштабы. Буквально за полтора-два года на путь демократического переустройства перешли все без исключения восточноевропейские страны. Большинство новых независимых постсоветских стран также избрали рыночную экономику и демократическую форму политического устройства.

Впечатляющих успехов демократия достигла в Латинской Америке. На Африканском континенте после 1989 г. господствовавшие там авторитарные или однопартийные режимы вступили в полосу глубокого кризиса, и, казалось, демократия добилась внушительных успехов. В течение 1991 и 1992 гг. во многих африканских странах (Бенине, Буркина-Фасо, Камеруне, Мадагаскаре, Мавритании, Намибии, Нигере, Сенегале и др.) были проведены выборы на многопартийной основе. На Филиппинах, Тайване, в Южной Корее, Пакистане и Бангладеш на смену авторитарным режимам пришли демократически избранные правительства. Аналогичные сдвиги произошли в арабских странах – Йемене и Иордании, а также Албании, Монголии, Непале и Бенине. Вместе с тем сохранилась большая группа стран, в том числе обладающих значительным весом и влиянием на международной арене, где поныне господствуют полудемократические и откровенно авторитарные формы.

§ 3. Основные направления социально-экономического развития

Сразу после окончания Второй мировой войны перед развитыми капиталистическими странами встала основная проблема восстановления разрушенной экономики. С разрешением этой проблемы начался длительный период ускоренного и интенсивного экономического развития. Особо важное значение имело то, что для всего послевоенного периода были характерны беспрецедентное ускорение и углубление научно-технического прогресса, его проникновение в новые сферы производства, превращение науки в непосредственную производительную силу.

Первая волна научно-технического прогресса (конец 40-х – начало 50-х гг.) революционизировала экономическую инфраструктуру. Возникли новые наукоемкие, трудо– и энергосберегающие отрасли экономики, такие, как авиакосмическая, радиотелевизионная, робототехническая и др. Характерной приметой всего послевоенного периода явилось широкомасштабное развитие военно-промышленного комплекса. На базе научно-технологических достижений стало возможным создание принципиально новых типов вооружения и средств их доставки, способных в кратчайшие сроки поразить самые удаленные цели. Эти и другие факторы в совокупности дали возможность модернизировать промышленность и сельское хозяйство, ускорить темпы экономического развития. Для 50–60-х гг. привычными стали такие понятия, как «германское чудо», «итальянское чудо» и т. д., под которыми подразумевалось быстрое экономическое развитие соответствующих стран.

Во второй половине 70-х гг. с началом новой волны научно-технического прогресса, получившей название информационной, или телекоммуникационной, революции, современный капитализм вступил в новый этап своего развития. Результатом этой революции явились широкомасштабное использование электронно-вычислительных машин, информатизация и компьютеризация экономики, электронная роботизация, применение станков с программным управлением, создание центров сбора, обработки и хранения информации, внедрение интегральных схем и др.

Новые технологии привели к изменению роли, значения и характера самого труда. Выявилась тенденция вытеснения из сферы материального производства живого труда, индивидуальный работник в значительной степени перестал быть агентом производственного процесса и встал рядом с ним в качестве контролера и регулировщика. Наряду с трудом и капиталом информация и знание приобрели значительную роль в качестве источника прибавочной стоимости и факторов, определяющих функционирование и развитие общества.

В наши дни тесная связь технологии с результатами лабораторных исследований, состояние науки и результаты фундаментальных исследований имеют большое значение для технологического прогресса и экономической конкурентоспособности стран и народов. Разрыв между научным открытием и его промышленным использованием все более сокращается. О значимости этого фактора свидетельствуют общие расходы на исследования и разработки, которые во всем мире в 1988 г. составили примерно 450–500 млрд долл. Из них львиная доля пришлась на индустриальные страны, в том числе на США – 140 млрд, Западную Европу и Канаду вместе взятые – 90 млрд, Японию – 50 млрд долл.