Читаем без скачивания Европа-Азия - Владимир Пресняков

Гид (к иностранцам). What time is it?

Каждый из иностранцев смотрит на свои часы, удивляется, подносит их к уху, трясёт рукой – ни у кого часы не идут.

«Мать». Вот то-то! Ти-ши-на! (Все смотрят на «мать» – кто с изумлением, а кто и не скрывая страха в глазах.) Ну, что, чурки, уставились? Понаехали! Мы ещё вам всем свинью подложим – у нас сегодня капитализм, а завтра мы вам всем бошки пооткручиваем… Илюшка-то слышите… слышите?…

Все прислушиваются… Где-то и вправду как будто затоковал глухарь, натужно и зыбко…

«Мать». О! – это Илюшка с печки встаёт… – скоро… скоро он меч-кладенец отроет и всем… всем вам пизды надаёт!

Касик (трезвея от слов «матери»). Ты чё это, мать,.. ты это не в тему – они же перестанут нам это… порошки с мылом привозить перестанут!

«Мать» достаёт из лифчика пачку денег, накалымленных за целый день работы и бросает их в лицо Касику.

«Мать». На, – умойся!

«Свидетель». Это у неё шок, нервное. Мама, это, – давай прекращай!

«Свидетельница» (подбирая деньги). Такое горе, такое горе – никак она смириться не может, что без внуков останется!

Гид всё это переводит; из толпы иностранцев выходит пожилой мужчина и присаживается к «матери».

Иностранец. Не найдо так переживайт, старушька! Разве у вас нет искусственный оплодотворенье?

«Мать». Чего?

Иностранец. Oh! Можьно брайт за мани чужой сперма, кароший, качественный, здоровый и вводить его в ваш невеста – и он будет родить вам внук!

«Мать». Ты добрый…

«Невеста». Большое, большое человеческое спасибо. Но, вы знаете, у нас это очень, очень дорого стоит – и нам как раз не помешают мани. Давайте – фото на память – и мани на сперму!

Иностранец. Oh, yes, of course! (Протягивает 1$ «матери».)

«Мать» (резко выхватывая денежку). Кредиты-кредиты – понадавали нам кредиты – а потом назад требуете!

Иностранец. Чито?

«Мать». Всё хо-ро-шо! Внуки вам вернут – всё до цента… – лет через двести-триста, – олрайт?!

Иностранец. All right, all right!

«Жених». Давайте все выпьем, а? – господа, мама – чё не наливаете-то?

«Свидетельница». Конечно, конечно выпьем! Стаканы, нужны стаканы.

Не дожидаясь перевода гида, все иностранцы среагировали на слово «стаканы» – они дружно полезли в свои сумки, достали оттуда одноразовые пластиковые стаканчики и начали протирать их салфетками. «Мать», кряхтя, побрела в кусты, взяла там флягу со спиртом, вернулась и так, не разбавляя, принялась разливать иностранцам в стаканчики горячительный свадебный напиток.

«Свидетель». А закуска – мама, – салат остался?

«Мать». Касик всё слопал!

Касик. А чё… – это – вон смотрите, сколько ягод на деревьях, – можно сказать, фрукты, – я щас нарву! (Рвёт с деревьев плоды, отдалённо напоминающие ягоды, и раздаёт иностранцам.)

«Свидетель». Ну, так сказать – чем богаты…

«Свидетельница». За молодых!

«Мать». Чтоб вы все сдохли!

Все пьют. Иностранцы, видимо уже привыкнув к местным обычаям, разом опрокинули в себя налитое им в стаканчики, и теперь начали задыхаться; только такое тяжёлое положение заставило их закусывать тост предложенными им ягодами, которые были столь подозрительны на вид, что многие из европейцев незаметно повыкидывали эти дары леса на землю, но, неосмотрительно заглотнув по 150 гр. чистого спирта, они принялись ползать по траве и бешено подбирать и засовывать в рот всё, чем только можно заесть эту «звериную» дозу.

Касик. О, шибануло! (Подходит к «матери».) Ну, ты, мать, – Пиночет прямо! Ты вот их обругала, а они тебе денежку подарили…

«Свидетельница». Один ты, Касик, ничего ещё молодым не подарил!

«Мать». А ещё сват называется!

Зачем «мать» так назвала Касика – непонятно, но у него глаза налились кровью – Касика «забычило» от огромного стыда, потому что он вдруг явственно осознал, что среди этих людей только он один – он – человек с приличным достатком, а подарок «зажал»… – из всех случайных гостей этой «свадьбы» он – единственный, кто не сделал ничего для счастья «молодых»… Касик вдруг и вправду почувствовал себя сватом; он засуетился, подбежал к какому-то иностранцу, выхватил у него фотоаппарат «Polaroid» и навёл его на «свидетельницу».

Касик. Юбку задери!

«Свидетельница». Чего?

Касик резко рванулся к «свидетельнице», сорвал с неё юбку и пока она визжала, – быстро, как заправский папарацци, поймавший нужный момент, сфотографировал облитые грязью голые ноги девушки. Фотография мгновенно выползла из аппарата – подхватив её, Касик подлетел к другому иностранцу, выхватил из его рук одноразовый пластиковый стаканчик и убежал в кусты. Никто не понял, что произошло, – да, в принципе, никто и не делал попытки что-либо понять, – пьяные, весёлые,– все стали фотографироваться на память с «женихом» в коляске и «невестой».

«Свидетель». Ты чего это, «мама», по ТЮЗу соскучилась? Или в тебе роли несыгранные заговорили… – смотри у меня!..

«Мать» (коверкая слова). Урфхты берите…

«Свидетельница». Не порти всем праздник, дура, – улыбайся и подбирай деньги, а рот свой держи на замке!

«Мать». Чего?!

«Свидетель». Слушай, тебе деньги зачем нужны?

«Мать». А я себе пейджер хочу купить, понятно?!

«Свидетель». Чудесно! Но понимаешь, если ты щас не заткнёшься, – нас всех расколят, – а в тюрьме – пейджеры не нужны!

«Свидетельница». Такие клиенты подвалили, а ты!..

«Мать». Да я ненавижу твоих клиентов, понимаешь, – они мне в душу наплевали, понимаешь?!..

«Свидетель». Да кто тебе в душу-то наплевал?

«Мать». Инострань эта!

«Свидетельница». Чего тебе они сделали?!

«Мать». Сделали!

«Свидетельница». Кто, эти?..

«Свидетельница» показывает на толпу иностранцев, которые продолжают фотографироваться, но уже в полном забытьи – кто-то из них попросил «жениха» встать с инвалидной коляски и сам сел туда, а гид как-то незаметно стянула с «невесты» фату и накинула её на себя, сама пустившись изображать «невесту». Вышло так, что все иностранцы, разбившись на пары, решили на какое-то время превратиться в молодожёнов, один из которых – волею судеб – стал инвалидом, а другой – стоически переносит брак и любовь к потерпевшему, – вся же атрибутика необычной свадьбы, разыгранной перед европейцами обыкновенными нашими обывателями, – коляска, фата – всё это в помутившемся сознании иностранцев приняло форму картонных декораций, так часто встречающихся в их типично-иностранных фотосалонах, когда, например, посетитель может вставить голову в вырезанный круг и сфотографироваться в образе какого-нибудь животного, допустим крокодила, или индюка. Так, пользуясь декорацией-коляской, практически все мужчины стали фотографироваться в образе инвалида-жениха, а женщины – в образе страдающей, но не сломленной невесты, – и, наоборот, – женщины-иностранки вдруг превращались в невесту-инвалида, а мужчины – в похотливо облизывающегося, но при этом печально-смущающегося спутника любимой калеки. Показывая на этих мирно резвящихся иностранцев, «свидетельница» с недоумением и злобой смотрела на «мать», затеявшую, как ей казалось, неуместную перепалку с гостями их «свадьбы» и страны.

«Мать». Эти – нет! Другие!

«Свидетель». Да какие другие, ты вообще до сегодняшнего дня иностранцев видела?

«Мать». Видела!

«Свидетельница». Где?

«Мать». Мы должны были на гастроли ехать, в Германию. Всех взяли, а меня нет. Я спросила! Я спросила там… у Вальки, я говорю – почему меня не берут – а она мне говорит – едут те, кто с режиссёром переспал. Гм! Вот!

«Свидетельница». Так чё ж ты затормозила, – надо было переспать!

«Мать». Ты слушай дальше! Я пришла к нему в кабинет – с подушкой – говорю: «Владлен Герардович, – давайте с вами поспим с часок-другой – и вы меня в Германию возьмёте!»

«Свидетельница». Ты чё, убогая, – это ж выражение такое – образное – «переспать» значит вступить в половые отношения!

«Мать». С кем, с Владленом Герардовичем?

«Свидетель». Да о чём вы говорите – слушай, одна просьба – зат-кнись! Понятно?

«Мать». Понятно! (К иностранцам.) Простите, люди добрые, мы вас обманываем!

«Свидетель» (рукой зажимая ей рот). «Мама!». «Мама». Никто никого не обманывает, мама! Вот ты пейджер хочешь, а я хочу свалить из этой страны, понимаешь! Мне деньги для этого нужны, ты понимаешь?! Я тоже хочу стать иностранцем, приезжать сюда и фотографировать вас, убогих! У меня родители – пенсионеры, сидят каждый вечер и считают – это на трамвай, это на питание, это за квартиру заплатить, – и всё! – но, блин, должно же быть ещё что-то в этой жизни кроме квартплаты и трамвая! Я хочу их порадовать, понимаешь! Они меня ростили, думали, я им сделаю что-то в жизни такое, что они вообще в сказке окажутся. А я! – кто я такой?! Я преподаю, в университете, – моей зарплаты даже на эту инвалидную коляску не хватит, понимаешь, – и рассвета нет – рассвета никакого нет! Чтобы защитить кандидатскую, мне нужно вылизать столько жоп, что я уже сам пенсионером стану – а я хочу, понимаешь, сохранить вот это обаяние молодости, понимаешь, не хочу я скурвиться – я хочу нормальным быть – и так, чтобы не нуждаться ни в чём!