Читаем без скачивания Сквозь время. (Сборник) - Валентина Журавлева

Я затрудняюсь сказать, как именно решали свою задачу инженеры. У меня не было времени следить за их работой. Помню только, что цилиндр исследовали ультразвуком и просвечивали гамма-лучами. Мы с Астаховым занялись биологической защитой. После долгих споров (с глуховатым Астаховым нелегко было договориться) решили все работы по вскрытию цилиндра вести с помощью “механических рук” — рычажного устройства, управляемого на расстоянии. Герметически закрытую камеру, в которой находился корабль, предполагалось обработать сильными ультрафиолетовыми лучами.

Как сейчас помню: стоя у двери, мы спорили о дозе облучения. Астахов волновался, размахивал коробкой слухового аппарата. И вдруг сзади, оттуда, где находился цилиндр, раздалось громкое “ой!”.

Я тотчас обернулся. Молодая сотрудница, стоявшая у цилиндра, застыла с поднятыми руками. В первый момент я не понял, что именно ее поразило. Но Астахов закричал: “Цилиндр!”

Цилиндр, еще минуту назад совершенно черный, словно начищенный ваксой, теперь был прозрачным.

Сквозь оболочку я увидел то, что было внутри корабля.

Живых существ в космическом корабле не оказалось. Но живая материя была. В центре цилиндра находился гигантский пульсирующий мозг.

Я говорю “мозг” весьма и весьма условно. Лишь в первое мгновение то, что я увидел, показалось мне точной копией, правда сильно увеличенной, человеческого мозга. Приглядевшись же, я понял, что ошибся. Это была только часть мозга. В ней отсутствовали все те центры, которые ведают чувствами, инстинктами. Более того, из многих “мыслительных” центров настоящего мозга здесь было лишь несколько, но зато увеличенных в десятки раз.

Если говорить строго, это была электронно-вычислительная машина, в которой электронные лампы заменены живыми клетками мозгового вещества. И самое главное — искусственного мозгового вещества. Я догадался об этом сразу по многим мелким признакам, и впоследствии эта догадка подтвердилась.

Где-то там, на неведомой планете, неведомые жители далеко обогнали земную науку. Мы с трудом синтезируем обрывки простейших белковых молекул. Там, на неизвестной планете, сумели синтезировать высшие формы органического вещества. К их синтезу, в конечном счете, стремится и наша земная биохимия. Но насколько она еще далека от решения этой задачи!

Должен признаться, что для всех нас было величайшей неожиданностью то, что мы увидели внутри космического корабля. За единственным исключением: Астахов нисколько не удивился. И первым обрел дар речи.

— Ага! — воскликнул он, по привычке размахивая слуховым аппаратом. — Ага! Я же предсказывал! Извольте вспомнить, что я писал два года назад… Межгалактические расстояния для человека непреодолимы. Даже свет идет от галактики к галактике миллионы лет. В такое путешествие может уйти только корабль с автоматическим управлением. Ав-то-ма-ти-чес-ким! Но каким? Электронные машины? Нет и нет! Чтобы заменить человеческий мозг, электронная машина должна иметь размеры… ну… с Московскую область. А энергии потребуется сколько! Что вы говорите? Полупроводники? Нет и нет! Конечно, машина на полупроводниках будет меньше — одна десятая Московской области… Но нет! Здесь нужна самая совершенная электронная машина-мозг… Два года назад я писал об этом. И некоторые биохимики не изволили согласиться. Да, не изволили! — Он помахал передо мной слуховым аппаратом. — А я ведь тогда писал: электронная машина выходит из строя, если сломается хотя бы одна лампа, — уже по одному этому для межгалактических перелетов нужны биоэлектронные автоматы, способные к регенерации клеток…

Астахов был прав. Два года назад он действительно опубликовал статью, в которой высказывал такие мысли. Мне они, признаться, показались фантазией. Ведь мы пока не овладели тайнами простейшей живой материи. А биохимические процессы мозгового вещества вообще еще “тайна тайн”.

И все-таки Астахов, выходит, прав. Мы, биохимики, смотрели вперед на десятки лет, может быть, на столетие и видели синтез низших форм живой материи. Астахов же заглянул вперед на многие столетия и предсказал синтез высшей формы материи — мозгового вещества, предсказал создание новых кибернетических устройств — биоэлектронных.

Надо признаться, мы, специалисты, обычно плохо предсказываем будущее. Слишком привыкаем мы к тому, над чем работаем сегодня. Есть сейчас автомобили — значит, и через сто лет будут автомобили, только более быстрые… Есть сейчас самолеты — значит, и через сто лет будут самолеты, только более скоростные… Так и в биологии. Увы, эти предсказания стоят немногого! И неспециалисту (а Астахов не был биологом) часто лучше видны контуры Нового.

Иногда это Новое кажется невероятным, несбыточным, невозможным. Но оно свершается! В свое время Генрих Герц, первым исследовавший электромагнитные колебания, отрицательно ответил на вопрос о возможности осуществления беспроволочной связи. А спустя несколько лет Александр Попов изобрел радио…

Да, я не верил тому, что писал Астахов. Чтобы создать биоэлектронные автоматы, нужно решить сложнейшие задачи: синтезировать высшие формы белкового вещества, научиться управлять биоэлектронным — и процессами, заставить совместно работать живую и неживую материю… Все это представлялось мне весьма и весьма фантастичным. Но Новое — пусть даже созданное жителями другой планеты — властно ворвалось в нашу жизнь, утверждая великую истину: нет и не может быть предела развитию науки, нет и не может быть предела самым дерзновенным замыслам…

…Сквозь ставшие прозрачными стенки цилиндра (в тот момент я даже не подумал, как именно это произошло) мы смотрели на мозг космического корабля.

Он умирал — этот мозг, созданный жителями другой планеты. Нижняя часть его ссохлась, почернела и только наверху еще было живое, пульсирующее вещество. Стоило кому-нибудь приблизиться к цилиндру, как пульсация становилась быстрой, лихорадочной, и мы слышали тихое постукивание. Казалось, мозг зовет на помощь…

Я понимал, что этот искусственный мозг, по существу, лишь электронная машина, не знающая никаких чувств. И все-таки мне было как-то не по себе. Словно рядом погибало живое существо, а я не мог ему помочь…

Да, помочь мы не могли. Это было ясно с самого начала. Но все, что можно сделать, мы сделали.

Я не буду подробно описывать эту отчаянную борьбу. Уже подготовлен к печати и скоро будет опубликован “Отчет Чрезвычайной комиссии Академии наук СССР”. В “Отчете” собраны протоколы, акты, фотоснимки, словом, все документы о небесном камне, оказавшемся космическим кораблем. Под “Отчетом” вместе с нашими подписями стоят подписи крупнейших зарубежных ученых — все они по приглашению Академии наук приняли участие в нашей работе. Среди них — мои коллеги, биохимики: бельгиец Флоркен, японец Акабори, австриец Гоффман-Остенгоф, американцы Миллер и Полинг.